Кулон на счастье

По коже волной побежали мурашки. Надо что-то делать. Надо защитить его... Но как?!

Вот сейчас из револьверов и пистолетов группы захвата полетят пули. Уже сейчас пальцы давят, давят на спуск и....

Они очень удобно расположились. Они, наверное, даже меня видят. И один - точно целит в незащищенную спину контрмага, который все еще пытается решить дело миром.

Не выйдет!

Я вскинула руки к небу. По запястьям, по артериям, но сильней крови и сильней любых моих слов, потекла магия. Я видела бы ее, если бы не зажмурилась: и без того неправильность происходящего выворачивала меня наизнанку, заставляла кричать в голос, до хрипа, до боли в легких...

А потом стало тихо. Пули, вылетевшие из стволов, застыли, не пролетев и метра. Заискрили, лопаясь, все фонари на Татарской. Тьма с неба с довольным воем кинулась к земле...

Артем Мамедович стоял, тяжело опираясь о калитку.

В руке его еще был зажат пистолет, но кажется, он не собирался пускать его в дело.

Витя в три шага подбежал ко мне.

– Варя, это ты? Что это было? Что ты сделала?

Кажется, на любой его вопрос у меня был один стандартный ответ: «Не знаю!»

Я не знаю, не знаю, не знаю, что я сделала! Как я это сделала! Что будет дальше!

– Варька, ты что, плачешь? не вздумай! Все будет хорошо! Знать бы, сколько у нас времени... Максимов! Вы хотели ответов? Так идите в дом. Сейчас все узнаете!!!

Я отворила дверь и тихонько пропустила мужчин в кухню. Капли подействовали, Евдокия тихо спала в своей комнате.

Я словно со стороны увидела нашу компанию: подтянутый, решительный Максимов, в офицерской форме, слишком высокий и плечистый для маленькой кухоньки Евдокии. Усталый, с темными кругами у глаз Виктор.

Я включила плитку, подогреть воду. Боялась первой нарушить тишину. А простые, привычные дела - они отвлекают, делают любой значительный момент чуть-чуть обычным, рядовым.

– Варя, сядь. Мне нужно много тебе рассказать. Вам тоже, товарищ капитан.

Пришлось подчиниться.

Посреди стола на скатерти лежал Евдокиин кулон.

– Это из-за него все...
– кивнул на украшение Витя.

Там, снаружи, на белом снегу лежали и боролись с нахлынувшей безысходностью и черной тоской бойцы из народной дружины и милиционеры. А здесь, рядом с кулоном, все было иначе. Здесь можно было еще думать о чем-то, принимать какие-то решения.

Витя коснулся пальцами цепочки и продолжил рассказ:

– Жил-был на свете хороший парень Сережа. Сын замечательной женщины, Евдокии Соколовой, хозяйки этого дома. В сорок третьем его призвали, отправили на фронт. Был он рядовым, пехотинцем. И вместе с армией победно дошел до Польши, до города Познань. Где-то когда-то, возможно, немного раньше, чем армия прибыла в Познань, он нашел красивый серебряный кулон... Вот этот. И полковой маг рассказал ему, что кулон этот умеет исполнять желания. Правда, для одного владельца и желание одно...

– Какая-то сказка.
– Максимов потер усы.

– Отчего же. В Европе в прошлом веке эти заклинания пользовались популярностью: заговоренная таким образом вещь - лучший способ сделать приятное дорогому тебе человеку. Тем паче, что власть кулона не безгранична. Мне пришлось потратить несколько дней, подключить к работе своих бывших коллег, прежде чем я понял, с чем мы имеем дело...

– Так с чем же?

– Сережа не стал долго думать, он сразу же и загадал желание. Сейчас я, пожалуй, не смогу воспроизвести текст дословно, но примерно могу сказать: «Чтобы мама была здорова и жила долго-долго. И чтобы все у нее было хорошо».

– Как вы могли это узнать?

– Я легко узнал у хозяйки, в какой части служил ее сын. Через военкомат мы вышли и на полкового мага, и на врача, который делал Сергею операцию. Так что могу поручиться за содержание его желания. Но могу ошибиться в точности фразы. Кроме того, Артем Мамедович, я ведь уже несколько дней как снова могу видеть чужую магию. Немного. Не как раньше. К сожалению. Так вот. Это было очень сильное и доброе пожелание. И кулон его исполнил, как мог. Сделал так, чтобы рядом с Евдокией Леонтьевной был такой вот добрый, честный и верный человек... Ты, Варя. Проклятой безделушке спешить некуда, а работу свою она исполнять умеет. Но Сережа умер в госпитале и его вещи вместе с кулоном вернулись сюда, в Энск.

– Я понимаю.

На самом деле я ничего не понимала. Я - всего лишь исполненное желание? Пустышка, автомат, необходимый для того, чтобы другому, живому человеку было хорошо? Может ли это быть правдой?

Важно ли это сейчас, когда город тонет в клубах отчаяния, навеянного фашистским заклинанием?

Я торопливо стала рассказывать:

– На нем еще одно заклятье. Оно должно было лишить жителей того города, Познани, воли сражаться. Я видела, я знаю. Его подарили перед самой войной одной девушке... Немцы подарили. У нее был день рождения. И вот... она хотела придумать самое интересное, самое замечательное желание. Но не успела. Германская армия не стала ждать, пока темная магия подействует. Началась война, а кулон так и остался «нести проклятие», понимаете? До первого же пожелания...

– ...да. И это, к несчастью, оказалось желание сержанта Соколова. Сережи.

Максимов хмурился все больше. Видимо, он ждал, что его люди справятся с поставленной мною защитой за минуту. Но они все не появлялись.

– Виктор Алексеевич, в вашем личном деле поминается заклятье «Серый морок»...

– Да. Именно «серый морок»... Немцы зовут его красивей - «Сумерки мира». Но суть та же самая.

– Судя по докладам, там заклинание подействовало мгновенно. Что же произошло?

– Саперы затеяли учить новичка, но сами перепутали стенд. Я успел смягчить удар, уменьшить радиус поражения до полукилометра. Правда, после этого подвига, - он усмехнулся, - моя карьера боевого контрмага бесславно окончилась в Озерцовской больнице. Ну что, Артем Мамедович, вам все понятно?

– Вы сказали, она - джинн.

Я боялась поднять глаза от столешницы. Может, это неправда? Может, у меня все-таки есть своя человеческая история? Ее надо только вспомнить? Заставить себя вспомнить?

– Значит, я буду... здесь, только пока Евдокия Леонтьевна нуждается во мне? Или пока цел амулет?

Я не хочу так. Я не смогу. Не надо...

– Я не знаю.

– Вы сможете снять проклятие?
– подался вперед следователь.

– Не знаю!
– сорвался в крик контрмаг.
– Я почти ничего не могу. Ошибусь наверняка.

– Если вы ошибетесь, сколько человек... пострадает?

– Улица. Квартал. Не знаю. Много!

– Тогда поедем за город.

– Как? Вы пробовали выйти на улицу? Вы хоть представляете, что там сейчас? Мы здесь заперты. Если хотим сохранить рассудок и жизнь.

Максимов неохотно кивнул:

– Я вам не доверяю. Но другого контрмага в Энске просто нет. Действуйте. У вас час.

Он вышел.

Я хотела спросить: «Я умру? Или просто исчезну? Как это будет?» Но сейчас это было неважно. Если Витя ошибется, до рассвета не доживет весь город. Если не ошибется, то, может быть, кусочек его удачи достанется и мне?