Культура имеет значение

Современный Запад, выросший на ментальности Просвещения, задает импульс преобразованиям по всему земному шару. Исторические причины, в силу которых обновленческий процесс начался именно в Западной Европе и Северной Америке, отнюдь не являются структурными компонентами модернизации. Несомненно, такие ценности Просвещения, как инструментальная рациональность, права и свободы человека, верховенство закона, неприкосновенность частной жизни и индивидуализм в наше время приобрели универсальное значение. Но, как показывает пример Восточной Азии, конфуцианские ценности типа сострадания, уравнительной справедливости, чувства долга, приверженности ритуалам, ориентации на группу сегодня также стали общепризнанными.⁵ Подобно тому, как упомянутые выше западные ценности должны быть инкорпорированы в азиатскую модель модернизации, конфуцианские ценности могут оказаться весьма востребованными при корректировке американского образа жизни.

Но если конфуцианская модель обновления опровергает тезис о тождестве модернизации и вестернизации (американизации), то следует ли понимать это так, будто подъем Восточной Азии, наступление предсказанного авгурами «тихоокеанского века», означает замену старой парадигмы новой? На данный вопрос следует ответить отрицательно. Представления о своеобразной конвергенции, в ходе которой Западной Европе и Северной Америке в поиске новых ориентиров придется обращаться к Восточной Азии, кажутся наивными. И хотя идеи Запада (в первую очередь США) о дальнейшем развитии цивилизации явно нуждаются в пересмотре, модернизационный порыв Восточной Азии символизирует скорее плюрализм, нежели становление нового, альтернативного монизма.

Успех региона, которому удалось обновиться, не допустив при этом тотальной вестернизации, означает, что модернизация может принимать различные культурные формы. Следовательно, даже в Юго-Восточной Азии модернизация будет отличаться от западных или восточноазиатских аналогов. Из того факта, что конфуцианская Восточная Азия сегодня служит примером для Таиланда, Малайзии и Индонезии, напрашивается вывод о возможности буддийской, исламской и индуистской моделей модернизации. Нет никаких сомнений в том, что Латинская Америка, Центральная Азия, Африка, обладающие древними культурными традициями, также в состоянии развить собственные альтернативы западному модернизму.

Правда, столь строгое заключение, опирающееся на приверженность плюрализму, вполне может оказаться преждевременным. Указания на то, что такое должно случиться, что здесь мы имеем дело с исторической неизбежностью, не слишком основательны. Не нужно быть большим реалистом, чтобы трезво оценить подобный сценарий. Если «первый мир» настаивает на своем праве оставаться в лидерах, если Восточная Азия все более наращивает обороты, если Китайская Народная Республика всеми силами борется за выполнение программы «четырех модернизаций», как будет выглядеть мир через полвека? Чем обернется для нас модернизация Восточной Азии — благом или кошмаром? Об этом сегодня размышляют многие.

Несмотря на недавний финансовый кризис, успехи Восточной Азии, экономика которой является самой динамичной в мире, будут иметь весьма широкие геополитические последствия. Превращение Японии из покорного ученика США в могучего соперника, способного бросить вызов американской экономике, заставляет нас внимательнее присмотреться к данной разновидности местного знания. А политика «реформирования и открытости», проводимая КНР с 1979 года, позволила этой стране стать интенсивно развивающимся гигантом.

Хотя с крушением «берлинской стены» и развалом Советского Союза тоталитарный эксперимент, осуществлявшийся мировым коммунизмом, завершился, социалистическая Восточная Азия (континентальный Китай, Северная Корея и, в силу некоторых культурных факторов, Вьетнам) все еще пребывает в поиске новой идентичности. На фоне действующего на Западе мощного диссидентского движения китайцев, а также международной солидарности с Тибетом, радикальная непохожесть Китая трактуется американской прессой как угроза. Несомненно, что страна, более столетия унижаемая империалистическим Западом, может превратить жажду мести в главный фактор переустройства мирового порядка. Воспоминания о боях на Тихом океане во время второй мировой войны, о корейской и вьетнамской войнах также поддерживают миф о «желтой опасности». А эмиграция богатых китайцев из Юго-Восточной Азии, Тайваня и Гонконга в Северную Америку, Австралию и Новую Зеландию еще более убеждает в наличии китайского заговора, направленного на передел мира.

Подъем «конфуцианской» Восточной Азии — Японии, четырех «мини-драконов», материкового Китая, Вьетнама и, возможно, Северной Кореи — позволяет предположить, что несмотря на преобладание экономических и политических факторов, культурная традиция продолжает оказывать заметное воздействие на процесс модернизации. И хотя импульс модернизации исходит с Запада, ее восточноазиатская модель уже приобрела такие формы, которые настолько отличаются от западноевропейских и североамериканских, что составляют альтернативу западному модернизму. Сказанное, вместе с тем, не означает, что азиатские подходы к модернизации вытесняют западные. Логика, согласно которой азиатские ценности в большей степени, нежели ценности западного Просвещения, соответствуют специфике Азии и, следовательно, нуждам глобального сообщества XXI века, способна ввести в заблуждение. Главной задачей нашей эпохи является глобальный диалог цивилизаций, обеспечивающий мир во всем мире. А предчувствие «столкновения цивилизаций» делает такой диалог неизбежным.

Иначе говоря, центральный парадокс современной эпохи состоит в том, что готовность принять радикальную непохожесть другого является необходимым шагом к познанию себя. Если Запад отнесется к восточноазиатской модернизации с должным вниманием, ему удастся более трезво оценить сильные и слабые стороны собственной модели. Повышенная склонность современного Запада к саморефлексии позволит понять, насколько самые простые социальные связи, на которых строится жизненный опыт миллионов людей, полезен в оценке современности.

Такой поворот станет гигантским шагом в развитии подлинного диалога между Западом и всем остальным миром, без которого невозможно добиться доверия и взаимности в межцивилизационных отношениях. Ведь с точки зрения глобального сообщества дихотомия «Запад — не-Запад» представляется не только бессмысленной, но и вредной. Запад, стремясь к гегемонии, пытался подчинить мир силой; в ответ он был вынужден вобрать в себя чужую рабочую силу, капитал, таланты, религии. Пришло время для диалога цивилизаций — диалога, ведущегося в духе взаимной зависимости.

V. Преобразуя культуру

Майкл Фэйрбенкс Преобразуя сознание нации: о ступенях, ведущих к процветанию Предисловие: корова как причина отсталости

Действуя по заказу правительства Колумбии и лидеров частного сектора, консалтинговая компания «Монитор» занималась изучением ситуации и выработкой рекомендаций по поводу того, каким образом производители из этой латиноамериканской страны могут расширить экспорт своих кожаных изделий в США. Мы начали с Нью-Йорка, где разыскивали покупателей кожаных сумок со всего света, а затем опросили около двух тысяч людей, продающих сумки по всей территории США. Из совокупности полученных нами данных вытекал вполне однозначный вывод: цены на колумбийские сумки слишком высоки, а их качество весьма низко.

Мы отправились в Колумбию, чтобы спросить у производителей, что снижает качество вырабатываемых ими изделий и заставляет устанавливать непомерные цены. В ответ мы слышали: «No es nuestra culpa». Это не наша вина. По их словам, виноваты местные дубильщики, которые поставляют шкуры. Последние, конкурируя с аргентинцами, имеют право на 15-процентную протекционистскую пошлину, установленную правительством Колумбии. Она и делает цену шкур слишком высокой.

После этого мы поехали по сельским районам, встречаясь с самими дубильщиками. Владельцы предприятий, отравлявших все вокруг сильными химикатами, с удовольствием отвечали на наши вопросы. «Это не наша вина, — объясняли они. — Виноваты mataderos, забойщики скота. Они поставляют дубильщикам низкокачественное сырье, поскольку стремятся продать мясо подороже, а сил в это дело вложить поменьше. Порча шкур их практически не волнует».