Культурные особенности

— Продай мне Лиианну, звездный.

Услыхала она, вздрогнув всем телом. Метнулась, на половине фразы, прочь. Опрометью, ругая себя. Надо был остаться, узнать до конца, до чего договорятся. Хотя и так понятно, до чего. Кто же в здравом уме будет спорить с самим «умиротворяющим землю».

Лиианна скользнула от костра в лес — тихо, неслышно, не понимая — куда. Прохладный ветер чуть охладил кожу, на лицо упала тень от ветвей. Тихо, шум голосов остался позади. Шагнула было вперед, в темноту и замерла — услышала из-за кустов негромкое шипение. Впереди вспыхнули два мерцающих зеленых огня. Вертикальные, внимательные зрачки. Эвин питон. Гигантский зеленый питон, верный страж своей королевы. Захлопали крылья, птица цивикнула над плечом. Лиианна опустила плечи, шагнула назад, понимая, что бежать уже поздно.

— Привет, как ты там? — окликнули ее. Она обернулась и узнала кричавшего. Пабло ДаКоста, спутник звездного. Юный совсем, длиннорукий, весь узкий, худой — в деревне Лиианна вдоволь посмеялась бы над его несуразностью. Но то в деревне, а тут смяться не хотелось — выходило, что кроме этого слишком худого, несуразного на вид парнишки ей больше и поговорить не с кем. Вот и говорила ласково, улыбалась, хоть и ругала себя — потом, втайне.

— Привет, — ответила Лиианна. Улыбнулась невольно, удивляясь самой себе: мол, низко упала ты, краса Туманного леса.

Парень улыбнулся в ответ. Начал что-то говорить, торопясь и помогая себе руками. Что-то про куртку, которую надо зашить, а то в дыры скоро сотрясатель пролезет. И так далее. Улыбался, руками махал — что мельница чисто. Лиианна кивнула, машинально взяла куртку из рук. Грубая ткань оцарапала пальцы. Ее взгляд смотрел прочь — на костер, у которого говорили Эрвин, Эви и Яго. Ветер дунул, донес до уха Лиианны обрывки слов. И мелодичный звон, от которого мороз бежал по коже. Усмешка на лице Эви, королевы змей. ДаКоста что-то ей говорил, пытался шутить, щеря желтые, редкие зубы — Лиианна не слышала, ловя летящие от костра слова. Ветер хорошо дунул как раз. Принеся в уши Лиианне смертельное:

— И пусть твои жены раскрасят лица…

Эви откровенно смеялась, будто чужой ужас ее забавлял. А Ирина кивнула в ответ, добив Лиианну серьезностью тона:

— Раскрасят, я прослежу.

Лиианна вздрогнула. Вся, всем телом. Противно заныло внизу живота. Обе колдуньи наконец вспомнили про нее. И, значит, завтра она, Лиианна, получит от Ирины прямой приказ, с которым еще никто на «Счастье» не пытался спорить.

Мама, ты меня для этого родила?

— Эй, что с тобой? — ДаКоста аккуратно потряс ее за плечо. — Ты чего? — добавил он, глядя, как по ее лицу волной расползается смертельная бледность.

Лиианна не ответила, молча ткнув пальцем в костер, в фигуру старого Яго.

— Змеиную деву, что ли, боишься? Не надо.

ДаКоста оскалился, явно не поняв ничерта. Впрочем, где ему, он же не местный. Знай себе, улыбается, чучело. А пальцем на полном серьезе в небо показал — там как раз корабль плыл — и сказал:

— Ты теперь с нами, а флот своих в обиду не даст.

Лиианна смогла только улыбнуться в ответ. Звездный корабль в небе — как чудовищная желтая голова. Змей с разинутой пастью, и звезды — обед его. Но змеи ходят под рукой своей королевы, слушают слово ее, кивают, свивая под звон монист тугие, смертельные кольца. У ДаКосты на щеках — россыпь смешных, ярко рыжих веснушек. И на лице — забота и обидное сейчас участие. Он — всего лишь младший муж, где ему против старших. А старшие уже все решили. Сегодня… Или, скорее, завтра, Лиианна еще надеялась краем испуганной души. Сегодня или завтра. Но скоро. Ирина — Хан-Шай, она возьмет ее под руку и отведет к старшему — Эрвину. А изменица- Миа еще помашет рукой, а Маар будет глядеть во весь рот, удивляясь. Так велит обычай, закон и старые, страшные сказки. А Миа потом поздравит ее. Потом, поутру. Уарра-воин, нареченный жених проклянет ее, если это «потом» случиться.

Она не помнила, что говорила — кажется, просто кивнула, сказала «хорошо», и исчезла из глаз, неслышно скользнув за спину ДаКосты.

Она шла незнамо куда, таясь и обходя стороной пятна желтого, неверного света. Забрела в часовню, замерла на миг, вздрогнув от невиданной ранее картины. Статуя крестового бога, свечи, иконы по углам. «Нечестие. Темен крестовый бог. Берегись, он похищает душу», — она вздрогнула, вспомнив слова жениха. Давно, в деревне еще — Уарра рассказывал ей это тайком, возвращаясь от вождя с вечерних воинских бдений. Лиианна дернулась, осторожно пошла вдоль стены, по дуге, пряча глаза от страшного ей «крестового» лика.

Сзади зашумели, затопали сапоги. Долетели негромкие голоса — Ирина и Эрвин шли сюда, тихо переговариваясь. «Это за мной», — подумала Лиианна, вздрогнув всем телом. Невольно подняла глаза — статуя словно поймала ее взгляд, пришпилила к земле — своим, холодным, тяжелым. Иконы справа и слева — Лиианна содрогнулась еще раз, узнав оба лика ночной богини. В ногах у «крестового» бога. Недаром Уарра шипел на ночную сквозь зубы страшное — «продалась». У дверей за спиной — тихий спор. Ирина сердито выговаривала Эрвину. Она узнала пару слов на чужом языке: «обычай», «ночь» и «все, как положено».

«Положено? Что? Понятно, впрочем, что, по обычаю. Не хочу, — Лиианна вздрогнула опять, в ответ на обрывок фразы. Противно заныло внизу живота, — не хочу. Ночная, помоги мне».

Икона прямо напротив — тёмый лик ночной, казалось, улыбался Лиианне и ласково. Звезды — короной в ее волосах, священные рыбы у ног — лежат, смотрят на Лиианну упрямым внимательным взором. Лиианна упрямо мотнула головой:

— Помоги мне, — шепнула она, коротко, сведенными от страха губами.

Мигнули звезды в вышине — будто тени скользнули по нарисованным лицам. Загудела оса, зависнув в воздухе перед носом Лиианны. Крупная, желтая, в черную полоску оса. Зависла, уставясь прямо в лицо черным фасетчатым глазом. Капля яда — на жале ее. А крылья чуть светятся в ночи, желтым, тревожным мерцанием.

— Спасибо, — выдохнула Лиианна. Оса загудела, сделала в воздухе круг, и полетела — прочь, к проходу в дальней стене. Лиианна заторопилась следом, оставив за спиной звенящие в тишине голоса и лики.

Ирина как раз закончила выговаривать Эрвину за организацию навеса и гамаков — а то дождь зальет спальники. Как положено, а не тяп-ляп, по флотскому обычаю. Чтоб на всю ночь. Лиианна не слышала — уже, а если бы и услышала — не поняла. Ночная тьма обняла ее, укрыв, укутав тенями, звоном цикад и негромким шелестом листьев и веток. Зашипела змея в траве. Желтый огонек не остановился. Лиианна вздрогнула, но шагнула вперед — тихо, не отрывая глаз от мерцающего вдали, неверного света. Змея отвернулась, опустила голову, пропуская ее. Коряга зацепилась за юбку, Птица свистнула в вышине. Путеводный огонь трепетал впереди, уводя Лиианну прочь, все дальше и дальше от лагеря.

Она не заметила, сколько и куда прошла. Просто шла, следя глазами за трепещущим впереди огоньком. Кровь шумела в ушах. Подвернулась нога, скользнув в сторону по липкой, тяжелой глине. Забрезжило солнце, в глаза Лиианне сверкнул первый рассветный луч. Река катилась у ее ног, несла на юг желтую мутную воду. Свежий ветер налетел, разогнавшись по водной глади продул сквозь рубашку насквозь — всю, до мурашек по телу. Плеснула вода. Камень вылетел из-под ног, скатился вниз по невысокому обрыву, упал, пустив круги по воде. Желтой, мутной воде. Опустились, бессильно упали руки.

«Так вот куда ты меня привела, — прошептала она, вспомнив улыбку богини, — Что же. Пусть хотя бы эта вода пронесет меня мимо дома».

У виска зажужжала оса — пронзительно, оглушающее-громко. Руку пронзила боль, по жалу скользнула вниз капля крови. Лиианна ойкнула, невольно отступила на шаг. Полосатая тварь, глухо жужжа, зависла перед самым носом. Хитином стукнуло в лоб. Еще шаг назад, прочь от обрыва. Оса сделала круг вокруг ее головы. Близко, задев висок жёсткими колючими крыльями.