Кунсткамера аномалий

Туамоту был родиной Мапуи. Его предки жили здесь; некоторые обитали здесь ещё в языческую эпоху, во времена завоеваний Таити. Его родственники были искателями жемчуга, и неудивительно, что с рождения Мапуи была уготована судьба ныряльщика с каноэ.

Когда он был маленьким мальчиком, его дедушка Оро рассказал ему, что их род происходит от акульего бога Ту. Это языческое божество, по преданиям, дало Таити самого первого короля – Ту-Мао.

«Так что запомни, ты будешь самым уважаемым человеком, когда займёшь своё место среди наших ловцов жемчуга и столкнёшься с акулами под водой, – мрачно сказал дед. – Мако – посланники нашего акульего бога Ту, и они никогда не причинят тебе вреда. Они всегда будут охранять тебя».

Духовный Мир жителей Туамоту населяет огромное число потусторонних существ. Они самозабвенно верят в тупаулау (призраков), пифао (избавителей от смерти), в неминуемое наказание за грехи и в откровение свыше. У них есть легенда о рождении их архипелага. Эти рифовые островки и полукруглые моту (атоллы) образовались из спрессовавшихся скелетов коралловых зоофитов, но туземцы с Туамоту, на протяжении многих поколений видевшие, как появляются новые рифы, на которых вырастают пальмы и другие деревья, оставались верны древней легенде, согласно которой атолл был сотворён богом войны Тефайем и его слугами. Коралловые атоллы и рифы – живые существа, как гласят мифы островитян, и злые морские божества постоянно пытались снова погрузить их на дно. Но Тефай поддевал их волшебными крюками из раковин, с помощью гигантских акул вытаскивал на освещённую солнцем поверхность моря и разрывал щупальца огромного демона-осьминога, стремившегося разрушить острова.

Настал день, когда старшие сочли, что Мапуи уже вырос и может присоединиться к ловцам, которые на рассвете отправляются в лагуну на поиски прекрасных жемчужин. Уже после первого своего погружения он убедился, что, как и говорил дед, существует странная связь между ним и акулами. Даже когда он сталкивался нос к носу с огромными акулами-людоедами, они не пытались напасть на него. Снова и снова отправляясь вслед за тигровой акулой, которая, казалось, звала его за собой, он заплывал к подводным рифам, сплошь покрытым превосходными раковинами.

Через два года после того как Мапуи присоединился к ныряльщикам, которые каждый день плавали от атолла к атоллу и собирали раковины, поднимая рахуи (защитные приспособления для разведения устриц), дед Оро у атолла Хикуэру столкнулся с гигантской муреной. После этого случая он теперь, мрачный и подавленный, сидел с искалеченной рукой и вместе с деревенскими женщинами чистил, сортировал и упаковывал раковины для синдиката в Папеэте, столице Таити.

Он часто жаловался Мапуи: «Да, это был взаправду плохой день, когда я забрался в ту пещеру и не обратил внимания на акулу, которая кругами плавала у входа, предупреждая меня. И я заплыл внутрь, отыскивая раковины покрупнее, и пухи схватил меня за руку, разорвал её на куски, ты видишь, что от неё осталось. Но я был отомщён: как только кровь хлынула из ужасной раны, огромная акула метнулась мимо меня и в мгновение ока перекусила пухи надвое. Потом мако подплыла осторожно ко мне. Я ухватился рукой за её плавник, и она вытащила меня, полуживого, на поверхность. Спроси у старейшин, и они подтвердят, что я говорю правду».

В 1905 году Мапуи, как лучший среди ловцов, впервые отправился в Папеэте на люгере, везущем жемчужины. Он смотрел на порт, широко раскрыв глаза. Китайские магазинчики на пристани ломились от товаров, в ресторанах подавали еду, о существовании которой он и не подозревал, в барах гремела музыка и танцевали подвыпившие мужчины и женщины, на территории дворца правителя давались концерты, ровно в полночь слышалась стрельба старой пушки на холме позади Папеэте, а по воскресным дням, когда на прогулку выезжали семьи местной знати, городок заполняли тысячи повозок. Он впервые попробовал джин, от чего с ним случилась жуткая тошнота; встретился с местными проститутками, некоторые были так поражены его крепким сложением и мужскими качествами, что предлагали содержать его.

Но всему приходит конец. Деньги, которые он получил за свою долю жемчуга, испарились. Он остался без куска хлеба под открытым небом. Если бы не встретил ныряльщика с Туамоту в порту, его бы посадили за решётку как бродягу. Мапуи узнал, что некоторые ловцы жемчуга, застрявшие на Таити, ныряют за углём, рассыпанным во время погрузки или разгрузки. Он присоединился к ним, продавая свой «улов» китайцам – владельцам магазинчиков за ничтожные суммы. Для Мапуи, лучшего ловца жемчуга на Туамоту, было унизительным опускаться на дно грязной лагуны Папеэте, усеянное разбитыми бутылками. Ныряльщики за углём находились в отчаянном положении, и среди них шла жестокая борьба за добычу.

За несколько недель Мапуи совсем отощал. По ночам он просыпался в убогой лачуге для ныряльщиков в поту, задыхаясь от кашля, дрожа, как в лихорадке. Его тело покрылось сыпью. Он потерял аппетит, и часто после еды у него наступали приступы рвоты.

Однажды он понял, что если что-нибудь не предпримет, то так и умрёт в Папеэте, вдали от своей родины. Тогда он добрёл до китайской компании, которая занималась продажей билетов на шхуны до Туамоту, и заказал самый дешёвый билет до атолла Такароа. Когда, однако, добрались до места, он был настолько слаб, что его пришлось выносить на берег на руках. Несколько недель спустя, когда Мапуи оправился от болезни и окреп, его отец Ари сказал ему, что дед Оро умер в Хикуэру. Сильно опечаленный, Мапуи велел своей матери Хине сделать священное подношение – венок из пальмовых листьев – и украсить его вырезанными особым образом раковинами. Этот венок он взял на самый дальний риф Такароа и бросил в море, взывая к богу Ту и прося у него прощения.

Больше Мапуи никогда не возвращался на Папеэте. Но то, что он увидел там, навсегда осталось в его памяти, и у него появилась мечта. Что поразило его больше всего, так это великолепные европейские дома французов и богатых местных чиновников и торговцев. Дома были такие прекрасные, в них столько богатых украшений, столько дорогих вещей для комфорта и удовольствия! Если бы ему посчастливилось найти столь большую жемчужину, за которую он смог бы купить такой дом! Эта мечта стала его навязчивой идеей. Он старался изо всех сил, целыми днями ныряя в самые потаённые части лагуны. Но проходили недели и месяцы, а его мечта оставалась такой же призрачной. Он часто сидел в одиночестве на рифе, смотрел на море и обращался к акульему богу: «Приведи меня к моей жемчужине! Сделай для меня чудо!»

Его мать Хина, заметив, что сын стал одержим своей несбыточной идеей, попросила отца урезонить его.

«Ты хочешь слишком многого, – сказал ему Ари, – не допускай, чтобы твоим разумом и душой завладевала алчность белых людей. Жажда богатства обуревала многих наших ловцов, которые побывали в Папеэте, и некоторых она убила, ибо они погружались слишком глубоко и оставались под водой слишком долго, стремясь набрать побольше раковин. Великую жемчужину можно найти однажды за всю жизнь, но не тогда, когда ты всей душой стремишься к этому. Не разрушай свою жизнь пагубной мечтой. Запомни, ты живёшь здесь, на Туамоту, и тебе нужно столько денег, сколько необходимо для нормального существования. Тебе нечего больше желать».

Мапуи возразил: «Ты не видел этих прекрасных домов и всего того, что видел я! Ты довольствуешься этой жалкой лачугой из пальмовых листьев. Но мне нужно больше! Если найду эту жемчужину, построю красивый дом, тогда я действительно стану великим ловцом и буду почитаем в семье! Я должен отыскать эту великую жемчужину, чтобы все, чего я хочу, сбылось!»

Итак, Мапуи не оставил своей опасной затеи. Он по-прежнему грезил о вожделенном европейском доме. Он много раз погружался в лагуну на каждом атолле, поднимался с увесистыми корзинами, полными раковин, каждый раз ныряя все глубже и глубже. Как неистово он отдирал нежных устриц, когда чистил раковины на своей шлюпке, надеясь ощутить под пальцами что-то круглое, тяжёлое, чарующее! Но ничего такого не попадалось. Он тяжело вздыхал, с ненавистью бросал истерзанных устриц в ведро, а выпотрошенные раковины в лодку.

Как-то раз на Хикуэру, в разгар сезона ловли жемчуга, когда Мапуи был занят чисткой раковин, он увидел спинной плавник огромной тигровой акулы, плывущей через широкий рифовый коридор. При виде акулы он привстал, застыл в изумлении и ожидании, слушая тяжёлые удары своего сердца. Потом он громко закричал: «Я потомок Ту, акульего бога. Умоляю тебя, помоги мне!» Акула подплывала все ближе и ближе. Она обогнула каноэ, потом скрылась в глубине. Мапуи всматривался в глубь лагуны с помощью своего стеклянного зрительного ящика. Он увидел, как тусклый силуэт акулы исчез под большим навесом коралловых зарослей, похожих на свод.