Купчино, трилогия

– Почему это?

– Потому. Поэт, по чётным субботам в баню не ходи, захотел бы разобраться с этим делом самостоятельно, без привлечения посторонних лиц. Во-первых, поговорить по душам со своей зазнобой. То бишь, прояснить степень чистоты её морально-нравственного облика. Во-вторых, убедившись, что пошлым развратом здесь и не пахнет, взять юную амазонку под личную охрану-опеку. Азбука психологии, так сказать.

– Здесь тебе, конечно, виднее, - уважительно протянул Григорий.
– А, как ты догадалась, что Димон от нас что-то скрывает?

– Сугубо по рукам. Он, как увидал на монитору фотку девицы в откровенном купальнике-бикини, так сразу же - на полуслове - замолчал, а пальчики юношеские задрожали, задрожали. Меленько так, характерно.... Шевели ленивыми помидорами, Гриня! Время нынче дорого...

Лихо развернувшись, "Шкода" выехала на улицу Марата.

– Диктуй адрес, - велела Сова.

– Лесной проспект, дом сто шестьдесят четыре. Это недалеко от станции метро "Лесная". Лучше заезжать со стороны улицы имени отважного Александра Матросова.

– Я в курсе. Не учи учёную.... Слушай, а почему у Дмитрия такое странное прозвище - "Поэт"?

– "Поэт" потому, что, действительно, является поэтом, - доходчиво пояснил Гришка.
– То есть, стишки сочиняет всякие и разные. Некоторые из них очень даже ничего. Со смыслом и чувством.

– Прочитай, послушаю. Глядишь, и предстоящая поездка покажется - в визуальном восприятии - короткой.

– Да, как-то неудобно.... Какой из меня - чтец? Вот, пострелять, ножики пометать, продемонстрировать всякие хитрые приёмчики из арсенала мастеров восточных единоборств - совсем другое дело. Стишки? Извини, но не по мне эта нежная стезя.

– Заканчивай дурочку ломать, - посоветовала Сова.
– Я, Антонов, тебя насквозь вижу. Ты же только притворяешься бесчувственным и чёрствым солдафоном. А, на самом деле...

– И какой же я - на самом деле?

– Какой-какой.... Трепетный и нежный. Белый и пушистый.... Давай, зачитывай! Не тяни время.

– Как скажешь. Прозорливая ты моя. Слушай.

Всё в этом Мире - немножко курьёзно.

Яркая, яркая в небе - звезда.

Капает, капает - но, осторожно

С неба - святая вода...

Может, привал?

Да - пока - ещё рано.

Капает с неба - вода.

Сердце, оно - словно рваная рана.

Видно, уже навсегда...

Она целовалась - с ним.

Многие видели.

Только - печали - во мгле.

Чем же, лошадка, её мы обидели?

Закат - улыбается мне...

Едем, лошадка, кататься по Свету.

Грустный наездник - в седле.

Сигарный окурок - зажат меж зубами,

Полночь - в замёрзшей Душе...

Кактусы, кактусы.

О, мои кактусы....

Текила - бушует в крови.

Может, лошадка, немного поплачем?

Ветер - в ночи - шелестит...

Может, лошадка, немного поплачем?

Ветер - в ночи - шелестит...

Прерывая минутную паузу-тишину, Гришка спросил:

– Почему молчим? Не понравилось?

– П-понравилось, - слегка заикаясь, отозвалась Сова.
– Просто г-горло.... Перехватило горло слегка. Припомнилось - в-всякое и разное.... Кактусы, кактусы. О, мои кактусы. Текила бушует в крови. Может, лошадка, немного поплачем? Ветер - в ночи - шелестит. Хорошо сказано, душевно.... Где там мои сушки? Спасибо. Хрум-хрум-хрум.... Гринь.

– А? Чего?

– Признавайся. Ты, ведь, тоже стишками балуешься?

– С чего ты взяла?

– Взяла, и всё тут.... Ты не ответил на мой вопрос.

– Ну, есть такое дело, - помолчав-посопев, сознался Григорий.
– Так, немного. Типа - не в затяг.... Прочесть? Как-нибудь в другой раз. Вот, когда разрешишь называть себя по имени - тогда. В плане честного взаимообмена дружескими любезностями.

– Замётано, договорились.... Антонов! Заканчивай так плотоядно пялиться на мои неповторимые коленки!

– Да, я что? Ничего. Показалось тебе.

– Впрочем, пялься, сколько хочешь. Даже приятно.... Ну, куда теперь поворачивать?

– Кажется, направо...

"Странные дела, право слово, творятся", - вкрадчиво зашелестел вредный внутренний голос.
– "Ты, братец, знаком с этой Ольгой Николаевной Петровой всего несколько часов. И толком-то про неё ничего не знаешь. В смысле, про Прошлое.... Верно, я ничего не путаю? А складывается устойчивое впечатление, что вы уже знакомы лет сто с пушистым хвостиком.... Даже юная Юлька-Матильда и известная столичная фотомодель Северина Никонова-Логинова не кажутся, уж, такими желанными и прекрасными.... Кстати, заметил, какие у Совы глаза? Большие, выразительные, тёмно-зелёные. Колдовские, если выражаться по сути.... Вот, я и говорю, мол, странные дела...".

Проехав по улице Александра Матросова с полкилометра, машина свернула в запутанные питерские дворы.

– Настоящий лабиринт. Запутанный до полной невозможности. Хрум-хрум, - усердно крутя баранку, пожаловалась Сова.
– Может, где-то здесь и легендарный греческий Минотавр проживает? Ни на грамм не удивлюсь.... А дорога разбита вдрызг. Сплошные выбоины и колдобины. Депутаты и Губернаторы настойчиво твердят, мол: - "Санкт-Петербург - город европейских стандартов...". Совсем, морды сытые, охренели в атаке. Врут и не краснеют. Уроды и уродки. Хрум-хрум.... Ага, вот, и искомый дом "сталинской" постройки. Длинный-длинный такой.... Возле какой парадной останавливаемся?

– Проезжай мимо и сворачивай за угол, - распорядился Гришка.

– Зачем это? Казановы и Брюса Уиллиса тебе мало? Решил ещё - для полного комплекта - и в английского Джеймса Бонда поиграться?

– Оля, давай договоримся сразу, на берегу...

– Не называй меня по имени!

– Хорошо, не буду.... Давай договоримся сразу. Ты являешься главной, спору нет, по всяким логическим, аналитическим и психологическим штуковинам. Признаю.... Но оперативная и диверсионная деятельность - это моя безраздельная вотчина. Так будет полезнее для дела. Согласна?

– Целиком и полностью, - Сова демонстративно помахала пустым картонным пакетиком.
– Джеймс, прихватите, пожалуйста, из багажника

очередную упаковку с сушками. Например, с имбирными...

– Куда направимся?
– поставив "Шкоду" на сигнализацию, спросила напарница.
– Командуй, главный оперативник.

– Сделаем крюк по району. Обойдём нужный дом по периметру. Принюхаемся, осмотримся, - Григорий, сделав "руку крендельком", предложил: - Хватайтесь, миледи! Буду польщён.