Купчино.Трилогия

– Достаточно. Всё сошлось.

– Это Охотник?

– Сто процентов из ста.

– А, почему у тебя, дядь Гриш, такой потерянный вид? И голос...э-э-э, не радостный?

– Много-много лет тому назад Санька Романов вытащил меня с "того" Света. Спас, выражаясь напрямик, от верной смерти.... Всё произошло на алжиро-ливийской границе. Прикомандировали нас тогда к специально-секретному "ооновскому" корпусу. Мол, надо выполнять взятые на себя - российским Государством, понятное дело - обязательства.... Был рядовой боевой вылет, я тогда ещё в капитанах ходил. Попали в сезонную песчаную бурю. Забарахлил вертолётный двигатель. Сели в жёстком режиме - сплошные ушибы, вывихи и переломы. Взбесившийся ветер дул и дул. Вокруг - из-за плотной песчано-глинистой взвеси - было бесконечно серо и тоскливо. Наружу не выйти. Навалилась убийственная жара. Потом закончилась вода.... Только через девять суток подошли вездеходы со спасательной командой. К тому моменту восемь - из десяти - бойцов представились. Только мы с Романовым выжили. Да и я, если смотреть правде в глаза, помер бы. Санька не дал.... Всё что-то нашептывал мне на ухо, не давая заснуть навсегда. По щекам лупил. На сломанную голень шину наложил. Последнюю воду отдал. Спас, короче говоря.... А, вот, поговорить по душам - так и не довелось. До той памятной аварии мы почти не пересекались, так как служили в разных подразделениях. А при жёсткой посадке вертолёта я челюстью сильно ударился об дужку сиденья - два зуба вылетели, язык прикусил, то есть, едва не откусил. Так что, мог только мычать.... После приезда спасателей наши дорожки разошлись. Встречались потом, конечно, пару раз на гражданке. Толку-то? Народу на этих встречах было много. Всеобщие воспоминания, бестолковые споры, всякие армейские песенки, исполняемые пьяным хором...

– Напой, дядь Гриш, - неожиданно попросил Поэт.
– Мне же интересно. Ну, так сказать, по профессиональному поэтическому поводу.

– Пожалуйста.

Под небом голубым,

Так трудно - умирать...

И ждать, что смерть - сейчас придёт,

Как избавленья - ждать.

Воды лет сто, как не было, так нет.

Гангрена - ставка - только полчаса.

Паскудный, жёлтый, ветреный рассвет

Уже терзает - эти небеса.

Не будет вертолёта, брат!

Сказал мне доктор и пилу достал.

Да и наркоза тоже - как бы - нет.

Зато - какой сиреневый рассвет.

Ты потерпи, солдат?

И я - терпел.

Часа, наверно, два.

Потом - не помню.

Каюсь, виноват.

Но визг пилы мне всё напоминал -

Крепись, солдат!

Потом был - Кремль.

И важный генерал

Красивый орден - долго мне вручал.

И говорил о - к Родине - любви.

И о врагах, растоптанных в пыли...

Бывает всё - на Свете - пацаны.

И даже то - чего не снилось им,

Девчонкам нашим - гордым и простым,

Под небом тем, бесспорно, голубым...

– Круто. Одобряю. И ты, значит, надумал...

– Ага. Поехать к Романову. Языками почесать. Заглянуть, если удастся, в глаза. Не хочу, чтобы его пристрелили. Просто так. Даже не поговорив. Даже не попытавшись понять, - Антонов достал из наплечной кобуры пистолет.
– Вот, держи.

– Не понял...

– Негоже ехать в гости к человеку, который тебе когда-то спас жизнь, вооружённым.... Доходчиво? Просьба будет, Димон, к тебе.

– Говори, дядь Гриш.

– До вечера помолчи. Никому ничего не рассказывай.... Сделаешь?

– Лады. Буду молчать.

Настырно и гневливо зазвенел мобильник.

– Да, слушаю.

– Антонов, заканчивай, пожалуйста, дуриться, - посоветовал недовольный голос Шефа.
– Совсем умом тронулся? Какие ещё переговоры, мать твою? Причём, в безоружном состоянии? Романтическое благородство в упитанной заднице играет?

– Северина постаралась?
– предположил Гришка.
– Пока мы на кухне старательно разглядывали металлические шарики и картонные карточки, она мне за обшлаг куртки "жучка" пристроила?

– Пристроила. Как и полагается в таких случаях.... А про своего бывшего сослуживца не беспокойся. Жив будет, курилка. Более того, и к нужному делу определён.... Читал роман Сергея Лукьяненко - "Ночной Дозор"?

– Читал.

– Значит, должен всё правильно понять.... Есть Светлые. Есть Тёмные. Но кровавых разборок между собой они не допускают. По крайней мере, стараются.... Почему?

– Наверное, боятся Инквизиции. Мол, должен быть непредвзятый Судия, который всё и расставит по законным местам.

– Ёмкое определение, - одобрил Шеф.
– И наши уважаемые Вожди решили пойти по тому же пути.... Врубаешься? Никто твоего приятеля убивать не собирается. Наоборот, планируют привлечь его.... Ну, скажем так, в качестве сотрудника новой спецслужбы. Может быть, и на руководящую должность.... Проникся? Успокоился?

– Более или менее. Всё. Конец связи. Роджер.

Антонов подошёл к длинному столу, плотно заставленному навороченной компьютерной техникой.

– Чего, дядь Гриш?
– забеспокоился Поэт.
– Опять глаза у тебя...

– Что с ними на этот раз?

– Бешеные, как будто. Словно - убить кого-то хочешь.

– Хочу. Ладно, проехали.... Отставить - все мероприятия. Операция завершена.

– Э-э-э....

– Завершена. Я сказал.

– Понял. А ты куда собрался?

– Пока не знаю, - по-честному признался Гришка.
– Пойду, пивка попью. Глядишь, что-нибудь и придумаю...

Эпилог

Первые числа ноября месяца. Первый морозец. Первый поволжский снежок.

Просёлочная ровная дорога. Волжский берег - с правой стороны по курсу. Слева - большое стадо белоснежных голенастых коз. По дороге, несуетливо переваливаясь из стороны в сторону, ехал трактор.

Солидный весь такой из себя. Импортный, приземистый, тёмно-зелёный со светлыми пятнами. С более чем солидным прицепом на короткой и надёжной сцепке.

Дорога привела к маленькому хутору. Несколько двухэтажных крепких домом с хозяйственными пристройками, отгороженные друг от друга сетчатым изумрудно-зелёным забором.

Трактор, заглушив мотор, остановился напротив дома, над крышей которого (рядом с высокой трубой тёмно-жёлтого кирпича), наличествовал приметный флюгер - чёрный, визуально очень толстый кот.

За сетчатым забором тут же залаял-заметался упитанный кавказский овчар.

Приоткрылась дверца трактора. По короткой лесенке на землю ловко спустился не высокий крепкий мужчина.

– Гав! Гав! Гав!
– продолжал надрываться злобным лаем лохматый пёс.
– Гав! Гав! Гав!

– Делать, Садко, нечего?
– неодобрительно проворчал мужчина.
– Голосистый какой...

Он поднёс к губам сложенные рупором ладони. Через мгновение над округой поплыл чистый высокий звук, слегка напоминавший глас старинного охотничьего рога.

Звук затих. Замерло эхо.

Пёс, перестав лаять, принялся восторженно повизгивать и отчаянно вилять хвостом.

– Вот, совсем другое дело, - по-доброму усмехнулся мужчина.
– Можешь, когда захочешь. Значит, поладим.

Скрипнули дверные петли, и на пороге дома появилась-показалась тёмно-русая девчонка-подросток.

– Какие люди!
– картинно всплеснула ладонями девчонка.
– Ну, надо же! Мама впервые ошиблась...