Купчино.Трилогия

Следователь: - Что было дальше?

Подозреваемый: - Дальше? Отправились искать новое место для ночлега. Дошагали до Бухарестской. Заночевали в коллекторе, что находится правее магазина - "Колесо". Знаете, наверное?

Следователь: - В курсе. Продолжайте.

Подозреваемый: - Продолжаю.... Переночевали. Утром Носатый пошёл продавать трофеи. Видимо, продал. Поэтому и не вернулся.

Следователь: - Знаете, где можно найти Носатого?

Подозреваемый: - Знаю. В морге при Фрунзенском РУВД. Его бездыханное тело нашли вчера в пруду Кирпичного завода, на углу Бухарестской и Димитрова. Видимо, продал пистолет и нож, а делиться выручкой со мной не захотел. Сука злая и жадная. Накупил целую кучу хорошего бухла, пошёл на пруд, напился в одиночку, поскользнулся, упал в воду и утонул. Туда ему, подлому крысятнику, и дорога...

Глава третья

Гид в погонах и деревня Зайцево

Сомов, позабыв про собственную свадьбу, с головой ушёл в воспоминания.

"И с чего это, вдруг, Тощего бастарда тогда растащило на слюнявое благородство? То бишь, торкнуло? Реально не захотел трогать Дозор? Это, конечно, правильно и дальновидно. Мол, себе дороже. Пристрелят вмиг, даже с женского трепетного тела, бьющегося в серийном оргазме, слезть не успеешь. Но, тем не менее.... Остался какой-то нехороший осадок. Вернее, смутные предположения, что благородство не имеет к данной ситуации никакого отношения. Ну, не малейшего....Что-то другое Назаров имел в виду. Что конкретно? Хрен его, морду чукотскую, разберёт...

На ресторанной сцене - под бурные аплодисменты и восторженный девичий визг - вновь появились "Биллис бенд".

Рыжик - уже привычно - выдал виртуозное гитарное соло, а Новик, картинно терзая толстые струны контрабаса и хитро улыбаясь, неожиданно затянул:

Над седой волною - солнце ярко светит.

Над вчерашней лужей - ветерок свистит.

Почему так грустно - жить - на этом Свете?

Почему - так тошно? Кто мне объяснит?

Почему так грустно - жить - на этом Свете?

Почему - так тошно? Кто мне объяснит?

Дальняя дорога - снова в Путь позвала.

Дальняя дорога, трудная стезя.

И играл оркестрик - на краю вокзала.

И хмельно орали - вслед - мои друзья.

И играл оркестрик - на краю вокзала.

И хмельно орали - вслед - мои друзья.

А тебя там не было. Вот, такая песня.

Жёлтый лист - доверчиво - тихо прошептал,

Мол, не быть вам, голуби, никогда уж вместе.

Семафор - в поддержку - красным замигал.

Мол, не быть вам, голуби, никогда уж вместе.

Семафор - в поддержку - красным замигал.

Я вернусь - однажды. Старым и усталым.

Я прорвусь - сквозь тернии. На закате дня.

Глупым и доверчивым. Веря несказанно...

Веря, что однажды - ты простишь меня.

Глупым и доверчивым. Веря несказанно...

Веря, что однажды - ты простишь меня.

А вагон уж тронулся. Небо раскололось.

На стекле повисла - дождика слеза.

И мелькнули - звёздами - на краю перрона

Серые, как омут, милые глаза.

И мелькнули - звёздами - на краю перрона

Серые, как омут, милые глаза...

"Что это Билли, мечтатель хренов, творит?", - всерьёз забеспокоился Пашка.
– "Грусть-печаль, музыкальный прохиндей, навевает.... К чему, интересно, такие многозначительные навороты? Ей-ей, неспроста.... Неужели, отпуск накроется медным тазом? Совместно с медовым месяцем? Прямо сейчас бежать в турагентство и сдавать путёвки в солнечный Таиланд? Или погодить слегка?".

И Александра - в противоположном конце ресторанного зала - почувствовала, судя по всему, нечто аналогичное. Сделала "большие глаза" (сердитые-сердитые такие), и призывно махнула рукой, мол: - "Греби сюда, охламон окольцованный. Причём, без задержек и проволочек. Если, понятное дело, желаешь вкусить - уже ближе к рассвету - сладкого супружеского секса. А настоящий супружеский секс, чисто для информации, это не какая-нибудь там досвадебная ерунда. Супружеский - он круче всех прочих. На порядок, а может быть, и на целых два. Тут всё от меня, нежной и трепетной, зависит...".

– Уже иду, - тихонько пробормотал Сомов.
– Практически лечу...

– Куда это?
– язвительно уточнил Тургаев.
– К законной супружнице? А с этими как быть?
– чуть заметно кивнул головой в сторону.

Пашка посмотрел в указанном направлении - бастарды, занимавшие дальний столик, отчаянно жестикулировали, мол: - "Греби сюда, парнишка! Срочно! Дело есть...".

Причём, Тощий бастард жестикулировал откровенно вяло, словно бы стесняясь чего-то. А Толстый, наоборот, проявлял барственную настойчивость.

– Ну, и что надумал, юный молодожён?
– заинтересовался генерал-лейтенант.
– Кого выберешь?

– Жену, конечно, - легкомысленно передёрнул плечами Пашка.
– Святое дело, как ни крути. Бастарды приходят и уходят, а кушать и заниматься сексом хочется всегда.

– Молодец, майор! Не подгадил. Надо будет задуматься на досуге - о твоём досрочном повышении по службе. С секретаршей, например, посоветоваться. Катенька, она девушка мудрая...

Сашенция встретила мужа приветливо, только слегка пожурила:

– Правильное решение принял, муженёк. Только чего так долго раздумывал? На автомате всё должно быть. Мол, жена - превыше всего и вся. Охламон...

– За Пашку-охламона, нашего отважного майора!
– провозгласила очередной тост тётка Зинаида, обладавшая отменным слухом.
– Наполняем, гости дорогие, рюмки, фужеры и бокалы! Активней, дорогие граждане и гражданки! Пока водка не выдохлась!

– За Павлика!
– поддержали гости.
– Будь здоров, бродяга!

– За майора и майоршу! Горько! Горько! Горько! Раз, два, три...

На счёте семьдесят семь, с явной неохотой оторвавшись от горячих женских губ и наспех восстановив дыхание, Сомов прошептал в нежное супружеское ухо:

– Санечка, отойду я на пару-тройку минут. Поболтаю с бастардами. Пока не разгневались.

– Отойди, конечно, любимый. Строгое начальство - лишний раз - обижать и злить не стоит...

– Поздравляю, Сомов, - вальяжно протянул руку для приветствия Толстый бастард, он же - заместитель Главы администрации Фрунзенского района, Бокий Николай Фёдорович.
– Поздравляю, понимаю и одобряю. Прессу, в наше бурное время, необходимо тщательно контролировать и вдумчиво курировать. То бишь, держать в узде.... Гы-гы-гы!