Купец из будущего

– Ты трус, да?– сделал неубедительную попытку Берич. – Выходи, потолкуем.

– Да не о чем мне с тобой толковать, - с усмешкой ответил ему Самослав. – Говори, чего хотел, или проваливай!

– Ты поговори мне, щенок! – налился кровью владыка соседнего рода. Другие владыки его поддержали. – Ишь, нахал какой! Говори, где соль взял!

– А то что? – удивленно спросил Само, незаметно кивнув стоявшему рядом плечистому парню по имени Стоян. Тот натянул аварский лук, легонько тренькнув пальцем по крученой из воловьих жил тетиве. Впрочем, это было лишним, он проверил ее уже не раз. Парень вытащил из колчана стрелу с четырехгранным наконечником, восторженно глядя на добрую работу. Одно удовольствие такой врага упокоить. Владыка своих запасов не пожалел, ведь толстый меховой плащ костяной стрелой можно и не пробить, хоть и стрелял Стоян отменно. Он из всех лучников самым метким был.

– А то сами возьмем твою соль! – торжественно сказал до предела незамутненный сосед. Здесь длинные речевые обороты были не в чести, и Само даже не осознавал, насколько его многословие режет ухо другим словенам. Жизнь тут была простой, а потому и речь была краткой.

– Так ты враг нам? – непритворно удивился Само.

– Да, враг! – крикнул в запальчивости владыка. – Ты соль отдать не хочешь.

– Ты это сам сказал, все слышали! Стоян!

Хмурый неразговорчивый малый выглянул из-за тына, и оперенная стрела пробила грудь незадачливого полководца, благо тот стоял в двадцати шагах от стены и такой подлости не ожидал. Толпа отхлынула назад, а по дереву частокола застучали суетливо брошенные дротики. Пара штук перелетела стену и воткнулась в снег.

– Тут еще наши враги есть? – поинтересовался Само, поднеся ладони ко рту. – Или среди вас только один жадный дурак был?

В толпе налетчиков начались гвалт и ругань. Они пришли грабить привычную словенскую деревню, налетев неожиданно, как и привыкли это делать раньше. Намечавшееся веселье, которое должно было заключаться в дележе чужого имущества, изнасиловании их баб и поджоге домов, было сорвано. Тут настоящая крепость стоит, со стен которой кто-то умелый хорошей стрелой владыку чуть не насквозь пробил. Что такое двадцать шагов для хорошего лука! Армия вторжения была в растерянности.

– Почему не стреляем, владыка?
– негромко спросил Горан. – У нас три хороших лука и много стрел. Да пока они поймут, что к чему, десятка три положим.

– Зачем? – поморщился Само. – Да мы через день-другой с ними мед пить будем.

– Мед? – раскрыл рот Горан.- С ними?

– Лют, объясни ему, - устало ответил Самослав.

– Тут, брат, такое дело, - почесал бороду Лют. – Между нами пока крови нет. Этот крикливый дурень не в счет. Взять нас они не смогут, уйти назад тоже, позор это. Значит, либо должны на стену полезть, либо в осаду нас взять, либо сделать вид, что они в гости пришли, а покойный просто глупость сказал, и за это жизнью заплатил. Он же сам нашим врагом назвался.

– Да какая осада зимой? – еще больше удивился Горан. – Они же замерзнут. И еды у них столько нет. А если на стены полезут, мы их в топоры примем. Кровью умоются.

– Так потому тебе владыка и сказал, что мы с ними через пару дней мед пить будем, терпеливо пояснил Лют.

Само ошибся. Они пили мед уже этим вечером. У священного дуба была принесена клятва, что никто не желает зла хозяевам, и ворота города отворились, чтобы впустить туда владык родов и самых знатных воинов числом два десятка человек. Больше эксцессов не было. Вожди получили в подарок по ножу, а каждый воин – по фунту соли в новой монете. Гости покинули щедрых соседей, старательно забыв о первоначальной цели визита. Каждого из них грела мысль, старательно вложенная в их головы молодым владыкой: Хочешь быть сытым и богатым, дружи с нами! Кто нам враг – того мы убьем, а кто нам друг – у того будет хорошее копье, много еды и довольная баба, которая своего кормильца каждый день кашей с мясом радует. А каждую ночь – радует еще кое-чем. Видишь, какие у нас бабы веселые? Вот то-то…

И задумались хорутане. Ишь ты! Тут весна скоро, а у местных ребятишек щеки от сытости лопаются. И это в словенском городище, где в суровую зиму чуть не в каждой семье покойник был. Диво дивное увидели незваные родичи, и стали задумываться, а так ли хорошо по старине жить. Или послушать этого парня, если он в следующем году от настоящего врага отобьется? Они вот, как настоящие соседи, воевать не стали, малыми подарками удовлетворились. А если дулебы нагрянут всей силой? А если баварцы, у которых железного оружия без счета? А если авары пожалуют?

Для того времени авары были инфернальным злом, которому раздробленным словенским племенам и родам противопоставить было совершенно нечего. Дулебские бабы много чего об этом рассказать могли. От того и забивались словене в глухие леса, куда степные всадники ходить не любили. Так что практичные соседи, не сговариваясь, решили посмотреть, что будет дальше. Победит юный владыка – они за ним пойдут. Проиграет, они тоже ему в горло вцепятся. А то ишь, резвый какой…

– Убытки какие, владыка, - чуть не со слезами сказал Збых, когда гости исчезли в белой мгле. – Триста фунтов соли как корова языком…

– Да, дороговато, - поморщился Само. – Но оно того стоит. Соли еще нарубим, а с ними мы вроде как друзья теперь. Поклялись на помощь прийти, если нападет кто. А это стоит того, чтобы лишний раз в горы сходить. А на дочери самого сильного из владык я жениться обещал. У него три штуки на выданье есть. Договорились смотрины провести после жатвы. Скоро лед пойдет, не до того будет.

***

Лют смотрел со стены на место, ставшее его новым домом. Основательный и практичный мужик незаметно стал правой рукой Само, ловя с полуслова его мысли. Молодой парень, хоть и был почти двужильным, нуждался в помощи. Одному такой груз не унести. И Лют с другими горожанами решили ему в том помогать изо всех сил. Шумный, вечно недовольный Стах так и не дошел до своего тестя. Видимо, волкам на зуб попался. И все эти события говорили родовичам о том, что боги на стороне нового владыки.

Зиму прошли на удивление гладко, и каждый себе в памяти зарубку сделал: Владыка, хоть и молод, да разумен на диво. За все время стужи только трое стариков в Ирий отошли, да двое малых детишек, что сгорели от простуды. Почитай, что и ничего. Зато десяток новых ребятишек народился, да все крепыши щекастые. Молока у баб на сытной еде куда как много было.

Инн и Дунай с веселым хрустом сломали ледяной панцирь, который уже истончился до синевы под молодым весенним солнышком. Каша из толстых льдин лениво потащилась вниз по течению, вырывая с корнем старый камыш, прочищая заиленные родники, и отрезав мыс, на котором хотел изначально строиться Самослав. Глупость, конечно, лезть туда без крепкого моста. В сильное половодье унесет дома могучая река, и не заметит. Теплым языком слизывало снег с полей, открывая сочную зеленую поросль жита, которое славно перезимовало под снегом, и теперь потянулось ростками к дневному светилу. Родовичи, видя густые всходы, напоенные до отвала талой водой, поняли – быть богатому урожаю. А ведь на соседнем поле как обычно посеются, чтобы еще и в конце лета урожай собрать. Чудно-то как! За лето два урожая можно собрать, а одно из полей потом под пар пойдет, и там скотину пасти будут, которая навозом своим землю удобрит. А еще владыка заставил их из жердей загородки собрать, туда слоями траву и ветки заложить, водой поливать и вилами ворошить. Дивились родовичи. На улице уже поздняя осень стояла, а тут трава горячая, словно огонь, того и гляди вспыхнет. Владыка сказал, что через год-два там славное удобрение для истощенной земли получится, особливо для грядок с репой.

Липкая тягучая грязь заперла всех в городке, где мужики и бабы, бесившиеся от скуки, вовсю осваивали шахматы и шашки, играть в которые научил их владыка. Он и сам играл изрядно, да только на третий день у него Збых выиграл. Владыка не обиделся, а наоборот, даже обнял его, и чудное слово сказал про парня:

– Талант!

Поля уже просохли, а в лесах, где снег под густыми кронами лежал куда дольше, грязь по-прежнему была непролазной. Скоро пойдет караван в Ратисбону по торговым делам и за подарками. Десять свадеб в конце весны играть должны, подросли девки и парни. И как-то так получилось, что девки вышли за пришлых изгоев, и в роду остались. А парни из соседней деревни невест привели, и тоже никуда не ушли. А Самослав тогда в задумчивости чесал затылок. Прилегающие земли стремительно заканчивались. Нужно будет села выводить на пустые земли, прикрывая пути нападения засеками. Нужно будет патрули пускать, которые от врага стеречь станут. Дорого это, в страду без рабочих рук оставаться, да деваться некуда. По слухам, дулебы уже дознались, куда их родичи пропали. А еще поняли соседи с того берега Дуная, откуда у нищих хорутан такое хорошее оружие и много скота. Почтенный Хуберт все и рассказал. А что ему скрывать, если весь базар о том знает? Что с того, что дулебы за родичей мстить придут? Ему все равно, кто из словен кому кровь пустит. Кто бы ни победил, пленных все равно на продажу к нему погонят по честной цене. А та цена известна, за одного раба – топор из доброго железа или два копья. Он, Хуберт, уже тридцать лет так торгует. И дети его будут торговать, и внуки, пока неразумные лесовики друг друга будут резать без всякой жалости.

А еще владыка по весне из большой колоды борть выдолбил и обжег внутри. Он ее на дерево поднял, недалеко от того места, где дикие пчелы жили. Тех пчел он трогать не велел, а ждет, когда вылетевший рой ту колоду заселит. Родовичи чесали лохматые затылки в недоумении. Они и не знали, что пчел, как коров, водить можно.

Глава 11

– Владыка, владыка! – молодой парнишка из патруля прибежал, вздымая грудь после долгого бега. – Баварцы острог ладят как у нас прямо.