Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах

– Позволь… Но я продам кабинет, кое-какие другие вещи, двух рабочих лошадей, которые у меня на конюшне, – перебил его Пятищев. – У меня скопится кое-какая сумма!

– А потом? Когда проживешь эту сумму? Ну, ее хватит на месяц, на два, чтобы питаться одними макаронами. А потом? Сестра Катерина Никитична помогать будет, что ли? Не больно-то она тебе помогает. Ну, прислала с Лидией пятьдесят рублей взаймы – вот и все.

Пятищев покраснел, взглянул на Лидию и пробормотал:

– Это она не взаймы, а на обратный проезд Лидии в Петербург.

– Ну, вот видишь. А ты просил у нее.

– Я просил у нее тысячу рублей. Давно это было.

– А она не дала. Еще того лучше.

– Сумма была велика. У ней не было тогда такой суммы.

– Пустяки. Выкинь ты свою заграницу из головы. Я, княжна и ты переедем в наш посад Колтуй и будем жить втроем на две пенсии. И никакого ты кабинета продавать не будешь. Надо же жить в какой-нибудь обстановке, – закончил капитан.

Он был разгорячившись. Придвинул к себе графин воды, налил в стакан и выпил залпом.

Произошла пауза.

– Но ведь это значило бы объедать вас… – пробормотал Пятищев. – Здесь я даю вам все-таки помещение, у меня остались еще кое-какие продукты для стола. А там?

– Где двое сыты, там и третий будет сыт, – отвечал капитан.

– Хорошо, на первых порах я перееду к вам… – произнес Пятищев. – Но потом я все-таки…

– А что будет потом – впоследствии видно будет. Так и запишем, так и решим.

– Постой… Но я еще не получил ответа от княжны. Она еще не высказалась.

– Княжна будет согласна. Видишь, ей трудно говорить.

– Княжна, ты согласна с моим планом относительно тебя? – все-таки допытывался ответа Пятищев и вопросительно смотрел на княжну.

Княжна моргала усиленно глазами и шевелила губами.

– Да, да… – еле могла она выговорить и истерически разрыдалась.

– Доконал-таки! Опять доконал! – воскликнул капитан, бросаясь к ней с флаконом спирта. – Идите, княжна, в вашу комнатку, идите, матушка Ольга Петровна. Успокойтесь… Там ляжете, и будет вам легче… – говорил он нежно и вместе с Лидией повел княжну из столовой.

– Бобку накормить… – вдруг вспомнила княжна на пороге среди рыданий, увидав мопса.

– Накормлю, накормлю, княжна. Не беспокойтесь. В вашу же комнату принесу ему остатки манной каши на тарелочке, – отвечал капитан, поддерживая ее под локоть.

XV

На другой день утром Пятищев, встававший всегда очень поздно, часу в одиннадцатом, на этот раз проснулся в восемь и уж к девяти часам справил свой туалет – пробрил себе подбородок, умылся, причесался, вытерся одеколоном с водой, что делал обыкновенно каждое утро.

Первою его мыслью было переселение из барского дома в дом управляющего. Еще не пивши утреннего кофе, он вышел на террасу, представлявшую из себя портик с колоннами, выходящую на двор, и стал кликать Левкея, но Левкей не показывался. Из-за угла вышел капитан, встававший всегда рано, часов в семь, и несказанно удивился, увидев Пятищева на ногах и даже без туфлей, а в сапогах.

– Чего это ты спозаранку?.. – спросил он и прибавил: – Здравствуй.

– Да ведь переезжать надо. Кричу Левкея и не могу докричаться, – отвечал Пятищев, приложившись рукой к феске, и пожал капитану руку.

– Левкей перетаскивает мебелишку Василисы в домик садовника. Там с ним и мужик из деревни. Таскают двое.

– Вот и прекрасно. Молодец Василиса! Этот мужик потом и нам поможет перенестись. Но нам мало одного. У нас есть большие вещи. Двоим не поднять, – говорил Пятищев. – Я затем и кликал Левкея, чтобы он пригласил людей с деревни. Человека три, что ли. Ну, четыре.

– Зачем же роскошествовать? – упрекнул его капитан. – Чем мы платить им будем? У тебя денег ни копейки, у меня всего двугривенный, да и у княжны не завалило. Вряд ли рубль найдется. Левкей перетащит нашу мебелишку и с одним мужиком. Ну, я им помогу, Марфа подсобит.

– Да уж хотелось мне, чтобы все это поскорее и чтобы переехать и не думать. Вон из головы… А мужикам потом заплатим. Ну, дадим им твой двугривенный на чай покуда. Пойдем к Левкею. Распорядимся.

Пятищев сошел с террасы и направился к домику управляющего. День был прекрасный, ясный. Ласково светило весеннее солнце, радостно чирикали птички на голых еще, кое-где с набухшими еще только и кое-где распускающимися почками деревьях и кустарниках. Вдали меланхолично куковала кукушка. Капитан следовал сзади.

– Пробовал сейчас ловить карасей, но безуспешно, – сказал капитан. – Должно быть, выловили их.

– Да уж сегодня какие же караси! – отвечал Пятищев.

– Нет, я сейчас на удочку. А потом перед ужином попробую на творог… Надо положить творогу в корзинку, завязать тряпицей и сделать дырку. А корзинку опустить в воду. Ах, как неудобно затеял ты сегодня эту переездку! Денег у нас совсем нет…

– Ничего. Мужики подождут. Завтра я предложу Лифанову купить у меня что-нибудь. Ну, хоть барометр, что ли!

– Да не в мужиках дело. Прежде всего, надо Марфе дать сколько-нибудь на хлеб. Ведь в лавочке в долг больше не отпускают.

– Боже мой, да ведь вчера говорили, что лавочнику за долг какой-то хлам на дрова отдали! – воскликнул Пятищев.

– Ничего не знаю. Но княжна и вчера давала Марфе тридцать копеек на хлеб. Ты ведь ни во что не входишь, ты так мало обращаешь внимания на все.

– Не попрекай! Пожалуйста, не попрекай! – раздраженно проговорил Пятищев. – Я покоя себе не знаю с этой переездкой, так можно, я думаю, мне простить. Эта переездка избуравила у меня всю голову. Я ночь сегодня не спал. Десять раз просыпался. Но если нужно на хлеб, я сейчас могу занять у Василисы рубль. Завтра продам Лифанову барометр и возвращу ей.

– Да придется занять, если у княжны не найдется денег. Пенсию-то когда она получила?

– Ну, и займу рубль. О чем разговаривать! Ах, как вы меня изводите! Еще у меня нервы крепки. Право, крепки.

– Ты скажи Василисе, чтоб она масла-то дала сегодня к обеду. Тогда сморчки можно изжарить.

– И скажу, непременно скажу. А нет, так купите на этот вот рубль, что я у ней займу.

– Зачем же покупать, если у ней имеется масло.

– Бог мой! Да ведь надо же ей самой что-нибудь есть! – закричал Пятищев.