Купец. Поморский авантюрист

Шняки не было!

Исчезла!

Лодка отвязалась и уплыла вместе с десятью бочками форели и целым бочонком икры. Перед взором Митьки происходящее будто затуманилось. Что же это получалось в голом остатке? Они остались без шняки, без товара для торга и без бочек от Николки. Что с этим всем делать, предстояло решать на корабле англичан, а эти самые англичане все до одного мертвы… И никого, кроме рыбаков, на корабле нет…

Силясь взять себя в руки, Митька сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Павлик, шняки нет!

Павлик вздрогнул всем телом, замер, медленно опустил руки.

— Как нет?

— Не знаю, нет и все, уплыла…

Лицо Павлика натянулось, он несколько секунд молчал, видимо, прикидывая последствия. Разом окончательно протрезвел. Не знавшие рыбаков купцы могли принять артель за грабителей, убивших англичан. И попробуй докажи обратное, когда без шняки и без улова. Самые настоящие разбойники, благо что без оружия. Хотя… оружия на корабле с лихвой хватало. Кто докажет, что не твое? Митька ужаснулся.

Впрочем, нельзя было и дальше терять время. Он обернулся к Павлику.

— Постарайся не пустить их на борт, братец.

— Но как?!

— Придумай что-нибудь!

Не распрямляясь, на четвереньках, Митька залетел в каюту, где все еще спали Олешка и Стенька.

— Подъем! Братцы! Беда!

Рыбаки начали подниматься, потирая глаза, оглядываясь и не понимая, что происходит.

— Ты чего? — забухтел Олешка, явно недовольный подъемом. — Что приключилось?

Сонный Стенька зевал. Он среагировал на шум, но не расслышал слов.

— Купчики явились, на борт того и гляди полезут.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы оба рыбака вскочили на ноги. Рассказывать в подробностях о случившемся не было времени. Митька сделал то, что первое пришло в голову, и то, что, по его разумению, могло спасти их шкуры. Подбежал к ящикам, накрытым тряпицей в дальнем углу, откуда Павлик накануне вытащил английский наряд. Взял три комплекта, бросил по комплекту Олешке и Стеньке, а один оставил себе, принявшись переодеваться.

— Ты чего? — Олешка непонимающе смотрел на одежду в своих руках. — С ума сошел, Митька?

— Надевай, если жить хочешь. Стенька, тебя тоже касается, наряжайтесь, кому говорю. А старую одежду вяжите узлом и за борт, и Павлика тряпье не забудьте скинуть.

— Еще не хватало, я не Павлик, непотребье такое примерять на себя не буду, я так-то русский, братец, не немец, — фыркнул близнец.

— Хочешь жить — придется немцем рядиться, — ответил Митька. — Если мы за немцев не сдуркуем, головушки поотрывают на раз-два.

— За что? — изумился Стенька.

— Сам не понимаешь? Вокруг посмотри.

Стенька огляделся, зыркнул на трупы англичан и тут же начал переодеваться, видимо, быстро смекнув, куда все идет. Смекнул и Олешка, впопыхах напяливший на себя наряд немецкий.

— Ты можешь рассказать, что произошло? — спросил старый рыбак. — Откуда купцы взялись в такую рань?

Митька сбивчиво поведал, что стряслось. О приплывших купцах, о том, как Павлик, выряженный в немецкий наряд, на палубе руками размахивал. И конечно, о том, что это не купцы пришли раньше, а рыбачки по пьяни проспали всю минувшую ночь до утра.

— Павлик… — Олешка нахмурился, видимо, припоминая, что второй близнец вырядился вчера в английский наряд. — Дурень, ну дурень, как земля носит.

— Кто бы говорил, — отрезал Митька. — Вот знал, что вино до добра не доведет.

— Чего уже спорить.

Олешка только отмахнулся.

— Слушай, Митька, а может, оно того… — Стенька, прыгая на одной ноге и натягивая портки, указал в сторону тел англичан. — Избавимся от тел, пока не поздно?

Митька всплеснул руками.

— Куда?

— Да в реку хоть!

— Не успеем. Да и зачем, спрашивается? Чтобы они все повсплывали?

— Не повсплывают, мы ядра к ногам…

Митька покачал головой. Не пойдет, корабль не шняка, им четверо управлять не могут — вон англичан сколько. Экипаж — пара десятков человек.

Стенька наконец закончил с портками, когда в каюту вбежал взмыленный Павлик. Он слегка опешил от вида рыбаков в английских нарядах, теперь ничуть не отличавшихся от него самого.

— Приплыли… — пропыхтел он.

— Ты…

— У меня не оставалось другого выхода! — предвосхитил Павлик вопрос Митьки. — Хотел было сказать, чтобы они не лезли, но потом одумался, мол, я по-русски не знаю… А они: нам бы с капитаном повидаться — и лезут…

Впрочем, Павлик так и не успел договорить. В этот момент на пороге каюты появились купцы, забравшиеся на палубу.

— Здорово, немцы! — послышался грубый мужской голос одного из купцов из-за спины.

— Как думаете, братцы, он по-нашему лепечет иль только по-своему?

— Сейчас узнаем, Иван.

Теперь все встало на свои места. Купцы, увидевшие Павлика, ряженного в немецкий наряд, тотчас признали в нем английского мореплавателя. Кто ж еще, по их разумению, будет находиться на английском же корабле? Митька, поначалу выбитый из колеи таким поворотом, усилием воли взял себя в руки. Возможно, это был тот самый выход, который он так долго искал.

Глава 7

Все разговоры смолкли разом. У купцов глаза округлились, брови на лоб полезли — еще бы, вокруг трупы. Не один и не два, сразу несколько десятков англичан… Купцов было пятеро, и все пятеро остановились как вкопанные на пороге, не решаясь его переступить. Повисло напряженное молчание, которое, по разумению Митьки, не сулило рыбакам ничего хорошего. Откуда этому «хорошему» взяться, когда, что называется, с поличным пойманы. На английском корабле, вокруг тела экипажа, разбросанные пустые бутылки из-под вина, рассыпанное по полу серебро…

Молчание затягивалось. Купцы, ошарашенные и сбитые с толку, гладили бороды да тулились бочком к дверям. Лишь бы подальше от мертвецов. Вон трупы странные такие, бесятиной попахивает. Наконец один из купцов перекрестился и первый заговорил севшим от перенапряжения, словно прокуренным голосом:

— Вон оно как приключилось.

И не нашел, что еще сказать.

Насколько можно было судить, он был здесь за старшего. Большой и безобразно рыхлый живот указывал на то, что его обладатель не дружен с физическим трудом, но ест сытно. Густая пышная борода сплошным пучком, гнилые зубы, выдававшие любителя сладкого и мучного.