Купи меня

— Ждем только вас, мисс, — широко улыбается один из них, распахивая передо мной дверь.

Музыкант с охраной? Это что-то новенькое.

Расплываюсь в благодарственной улыбке и влетаю в машину, не успев отдышаться. Где тут же налетаю на острый, как клинок самурая, взгляд. Убийственно-серьезный.

Мистер Грант недоволен тем, что я успела вовремя.

Грант сидит на другой стороне сидения, а в салоне хватает места, чтобы я могла не задеть его даже случайно.

Один из амбалов садится за руль, другой на пассажирское сидение. Машина трогается, пока я пытаюсь перевести дух и заодно, низко наклонившись, обуться, когда с той стороны сидения летит приказ:

— Сол, еще раз посмотришь туда, куда не должен, и ты уволен, — ровным тоном произносит Грант. — Подними перегородку, Майк.

Между нами и первыми сидениями ползет темное стекло, которое отрезает нас от водителя по имени Майк и второго парня Сола, который и придержал мне дверь, а сейчас, видимо, не удержался и бросил быстрый взгляд на мой вырез, когда я наклонилась.

Я могу об этом только догадываться, поскольку была слишком занята обувью, но от мистера Чудовища любопытный взгляд охранника не укрылся.

Получается, Чудовище не любит делиться игрушками? Ну не приревновал же он в самом деле?

Грант по-прежнему смотрит в боковое окно, не удосуживаясь даже взглянуть на меня, когда начинает говорить:

— Если я увижу, как ты улыбаешься моему обслуживающему персоналу, то и обслуживать будешь только их. Это понятно, Жаклин?

Прочищаю горло.

— Мои действия прописаны в контракте, сэр. Вы не имеете право отдавать меня, просить меня спать с кем-то, кроме вас, и…

— И не приглашать зрителей, пока я тебя трахаю, знаю, — заканчивает он за меня.

Итак, контракт он читал и очень вдумчиво.

От мысли, что весь этот месяц он вынашивал свой план, коварно расставляя свои сети, готовясь к тому, о чем я не имею ни малейшего понятия, становится не по себе.

Боже, во что я на этот раз влипла?

— Но не надо мне рассказывать сказки, что ни один из клиентов никогда не уламывал тебя на оргию с их участием, — продолжает Грант. — Групповой секс ведь включен в тот тариф, который я уже оплатил, и там достаточно лазеек, чтобы исполнить самые разные мечты, нет?

Он прав.

Но сама я в оргиях участия не принимала и не собираюсь. Как и доказывать что-либо Гранту не буду, тем более что он и не собирается мне верить.

В его голове прочно засел какой-то шаблон, который как раскаленный гвоздь, выжигает всю его симпатию ко мне на корню, и я не знаю, как переубедить его в обратном. И нужно ли?

— Не хотела вас расстроить, сэр. Простите, это была обычная вежливость. Учту ваши пожелания, — мой голос льется мягко, как шелк.

Грант даже поворачивает ко мне лицо.

Растягиваю губы в вежливой улыбке, показывая, мол, отныне я буду улыбаться так широко только ему.

Но он скептически качает головой.

— Также неубедительно, как и твои стоны, Жаклин. Не стоит.

Глава 9

Дом, в который мы приезжаем, вылизан сверху донизу, как мужчина после групповухи, а сверкает так, будто здесь праздновали визит президента, Рождество и Хануку одновременно.

Ни один особняк, в котором я была до этого момента, не сравнится с этим.

Каждая травинка и капля воды в кристально-прозрачном бассейне кричат об огромным деньжищах, вбуханных в эту недвижимость, но при этом все выглядит парадоксально уютным и простым. Кирпичные стены и огромные окна залиты теплым карамельным светом, а газон так стильно подстрижен, будто им занимались лучшие звездные стилисты. Здесь, как в музее, в котором можно все потрогать, но сейчас делать этого все равно нельзя.

Я должна спешить за Грантом.

Ничто не привлекает внимания Гранта, когда он покидает свой черный внедорожник. Он не оглядывается по сторонам и не осматривается. Идет ровно прямо к дверям.

Я выбираюсь следом и очень стараюсь не глазеть по сторонам, убеждая себя, что это лишь первый вечер и у меня еще будет время все изучить. Конечно, если мне будет это позволено.

Дом стоит на возвышенности, и терраса у бассейна заканчивается прозрачным ограждением вдоль темного обрыва, со стороны которого доносится размеренное дыхание океана. Побережье хоть и рядом, но скорей всего, далеко внизу, но даже тут горячий сухой воздух пропитан солью.

Через окна во всю стен видно, что внутри горит каждый светильник, а мебель и детали интерьера, как ступени лестницы, тоже подсвечены карамельными полосами.

Разумеется, хозяина ждали. Может быть, Грант, как дракон, решил заползти обратно в ту дыру, где все это время копил свои миллионы.

Какой музыкант может себе такое позволить? И какой смысл в таком расточительстве?

В дом Грант входит первым, я едва поспеваю следом. В доме пахнет деревом, чистотой и солью — часть окон стоят нараспашку, как и стеклянная дверь, ведущая на деревянную террасу у бассейна.

Сам Грант пахнет также или очень похоже, древесная нотка есть и в его парфюме тоже. А соленый привкус на губах теперь ассоциируется только с ним.

Густая тьма за обрывом, вдали которого плещется океан, продолжает меня гипнотизировать, когда в центре просторной гостиной я замечаю жаровню из черного гранита. Остальной декор моментально перестает что-либо значить.

Языки пламени могут кого угодно обмануть своей покорностью, но только не меня. Пламя самое настоящие, а на жаровне горкой сложены, похоже, какие-то особые и специальные угли. Ограждения у жаровни нет, только едва заметное углубление.

Никакого дыма я не чувствую и даже жара нет, но по спине ползет капля холодного пота. Кому, черт побери, пришла идея зажигать настоящий огонь на месте кофейного столика? Зачем это нужно в двадцать первом веке?

— Стой там.

Рефлексы срабатывают быстрее, чем до меня доходит смысл сказанного. Замираю в каком-то шаге от порога, так и не успев войти в дом. Нахожу взглядом Гранта.

В этот интерьер со своей внешностью он вписывается идеально. Я бы сказала, что это действительно его недвижимость. Будь я журналисткой из издания «Интерьеры и богачи», то уже прыгала бы вокруг него с камерой, а потом я бы обязательно взяла у него интервью.