Купленная. Доминация

— Ну, это по любому как бабушка надвое сказала. Так что в спор встревать не буду. Главное, разберись со своими японцами побыстрее, а то я тут на стенку скоро полезу от затянувшегося ожидания.

Его ответный и такой сладко анестезирующий для моего изнасилованного слуха смех прозвучал в телефонной трубке в воистину целебным бальзамом. Шутка ли дело, вступить в неравную схватку с забравшимся в меня едва не под самую кожу призраком только что побывавшего здесь Кира Стрельникова. По сути, помогая моей отбитой памяти кое-как продраться через непробивные стены последних событий. Но, видимо Кирилла было чересчур много и за эти дни, и за последние минуты, раз его неугомонный образ вытеснял любое визуальное воспоминание об его отце за считанные секунды. Попросту поглощал их своей незримой тенью всякий раз, когда я пыталась зацепиться за звучный голос Глеба или, как сейчас, за такой успокаивающий смех.

— Постараюсь сделать все, что находится в пределах моих возможностей. А ты, перед моим следующим звонком, набросай список подарков, которые мечтала или захочешь получить из сувенирных лавок прямиком из сердца страны восходящего солнца. Кстати, на вскидку. Что приходит первое на ум, когда ты думаешь о Японии, кроме гейш, самураев, пагод и сакуры с васаби?

— Честно говоря, с ходу вообще ничего.

— А если постараться и немножко напрячь память?

Ловить врасплох человека, когда все его мозги набекрень, а в памяти — сплошная каша, не говоря уже о периодических приступах панического страха — не самое гуманное для него испытание. Хотелось по большему счету взмолиться не мучать меня такими непосильными задачами.

— Честно, не знаю. — пришлось даже страдальчески посмеяться и немножко постонать. — Ну может… Чебурашка?

В это раз смех Глеба прозвучал более заразительным, затяжным и громче обычного.

— Чебурашка?

— Ну, я же сказала, что для меня это сейчас очень сложно. К тому же, я не большой любитель восточной культуры. Хотя нет, что-то вспомнила. Катана.

— Я все-таки тайно надеялся на кинбаку или сибари. Ну, да ладно. У тебя еще будет время покопаться в интернете и найти для себя что-то новое, а, главное, весьма интересное и крайне познавательное.

— Ох… — единственное, что тогда сумело вылететь из моих ошалевших губок, перед тем, как мой мозг сумел с ощутимым скрипом обработать полученную информацию. — Это же шибари, да? Связывание веревками?

— Оно самое. Точнее, японское искусство эротического связывания — очень долгого, эстетического, практически художественного… все, как я люблю. Уверен, тебе тоже это должно понравиться.

— Только не говори, что привезешь мне в подарок японские веревки.

— Этот подарок я, скорее, сделаю себе.

Нельзя шокировать человека, пусть и в шутку (в которой, кстати, нету ни одной доли шутки), когда его и без того швыряет каждую гребаную минуту на гранитные стены персональной преисподней. Как какое-то вырвавшееся из-под контроля тотальное безумие, поглощающее на своем пути все и вся без разбору. И остановить его уже нет никой возможности, поскольку нужный момент давным-давно упущен.

Искусство эротического связывания? Скажи мне Глеб об этом два дня назад, я бы отреагировала на его слова совершенно по-другому. Сейчас же мне совершенно не до осмысления чьих-то сексуальных фантазий с моим непосредственным в них участием. Меня и без того имеют который день подряд, причем против моей на то воли, постоянно намекая, что это всего лишь цветочки. За ягодками я должна явиться сама. Добровольно. Собственными ножками, еще и в ближайшие дни…

Интересно, Кир знал, что его отец сегодня улетает в Японию? Не потому ли он и приперся сюда прямым рейсом, прекрасно зная, что не будет пойман врасплох собственным родителем не в самый удобный для этого момент?

— Тогда буду терпеливо ждать и отвлекаться на квартиру и интернет. Не забудь только завтра позвонить.

— Я же сказал, что позвоню. Значит позвоню. Главное, ты в эти дни постарайся особо не шалить, а еще лучше, потрать их с максимальной для себя пользой. Вернусь, обязательно проверю.

— Главное, чтобы вернулся поскорее, остальное не так важно.

— Мое ж ты золотце. Сделаю для этого все от меня зависящее. Только сильно не скучай. Все, подъезжаем к аэропорту. Жди моего звонка.

Последовавший за этим звук прервавшейся связи ввел меня на время в чувство легкого ступора. Я так и просидела где-то с полминуты, не отнимая от уха смартфона, ни о чем не думая, ничего не вспоминая и пребывая в спасительной прострации, пока еще имела такую возможность. Совсем очень скоро сюда поднимется Рокси и выдернет меня в мир живых своим безапелляционным вторжением. Правда, не забудет при этом пройтись по моим мозгам касательно прихода Кира Стрельникова и его главных мотивов посещения. На последнее она получит вполне заслуженный ответ — хотела бы знать все подробности могла бы и остаться, а не сбегать с поля боя, бросая верную подругу на растерзание жаждущего моей крови врагу.

Но в любом случае, самое тяжелое и страшное для меня испытание придется пережить как раз в ближайшие дни. В те часы и минуты, которые начнут атаковать ничем не защищенную психику воспоминаниями о словах Кирилла, а не его отца. Четким пониманием того факта, что я буду вынуждена что-то сделать хоть так, хоть эдак. И на вряд ли это можно назвать правом личного выбора. Скорее, моментом истины. Когда придется сознаться самой себе, что другого выхода у меня, по сути, и нет. Что, на деле, это не такое уж и мучительное решение. Основная вина за мое нынешнее состояние лежит только на Кирилле, чьи поступки вполне объяснимы с логической точки зрения и так же предсказуемы, как и все предстоящие.

Я же первая его спровоцировала тем страстным поцелуем, бросив в благодатную почву, как раз подходящие для этого семена. Единственное, не верила в то, что его последняя, брошенная мне в спину "прощальная" фраза окажется пророческой. Что-таки да, он меня отыщет и сам после этого определит мою дальнейшую судьбу. Может тогда он это и говорил не всерьез, но только не теперь.

Честно говоря, не припомню ни одного в своей жизни человека, кто был бы настолько сильно зациклен на достижении какой-то одной конкретной цели, особенно, если этой целью была именно я. Чтобы кто-то вот так меня преследовал и не сдавался на уже достигнутом, выискивая новые способы и подходы добраться до меня, ударив в самый неожиданный момент по самому уязвимому месту? А если попробую расслабиться и хотя бы на время выкинуть его из своей головы — обязательно чем-нибудь напомнит о себе, каким-нибудь дурацким сообщением по телефону или виртуальной открыткой с картинкой двусмысленного содержания. Мол, я жду, моя прелесть. Считаю минуты, дни и часы, как тот Ждун, не теряя надежды ни на мгновение.

Хотела бы я о нем не думать, но разве такое в принципе возможно? Когда собственная совесть прокручивала перед глазами момент нашей с ним судьбоносной встречи в номере отеля его отца. То, какими он смотрел тогда на меня глазами, как на грязную предательницу, всадившую в его спину нож. Неужели после такого от него можно было бы ждать иных действий и иных ко мне отношений? Пусть я ничего ему до этого и не обещала и не клялась в вечной любви до гроба. Я же ни черта о нем не знаю. Кто он, как и с кем живет, какие у него жизненные принципы, и как он относится к продинамившим его девушкам, которые могли запросто запасть ему в душу?

Конечно, я не верю в его светлые ко мне чувства. Это же в принципе невозможно влюбиться в кого-то всего за пару дней. Но это не значит, что его не могло пробрать не менее сильным чувством страсти, которое вполне способно довести любого человека до маниакальной одержимости. А вот здесь, увы и ах, все как раз и становится на свои законные места. Пусть его методы отдают откровенным безумством и пугающей аморальностью, но в состоянии аффекта можно и не до такого дойти. Со мной он хотя бы сдерживался, а на безопасном от меня расстоянии вполне мог просчитывать планы своих дальнейший действий при достаточно трезвом мышлении.