Шрифт:
Борис ШТЕЙМАН
КУРЬЕР ДЖО
Иерархия… Вроде бы все понятно, но уточнить не помешает. Открываю энциклопедический словарь. Кстати, очень полезная вещь. Так, а вот и то, что нужно. От греческого иерос - священный, и архе - власть. Расположение частей или элементов целого в порядке от высшего к низшему. Умно, ничего не скажешь! Как говорится, не отнять и не прибавить!
Последнее время фишка упорно не идет. Похоже, началась черная полоса. А главное, эти проклятые анализы... Знающие
– А это что? – интересуется кассирша.
– Масло.
– Надо говорить!
– Чего говорить?! Это не в вашем куплено!
– заявляю категорично, но без нажима.
– Мария Петровна! Не хочет платить!
– неожиданно сильно начинает орать кассирша.
– Как не хочет?! – немедленно подплывает и угрожающе басит Мария Петровна.
– Говорит, не в нашем куплено!
Мария Петровна встряхивает бутылочку с подсолнечным маслом, мелкие пузырьки бегут со дна.
– Надо платить! – безапелляционно изрекает она.
– Вам же русским языком сказано! Не в вашем! Вы что, не понимаете?!
– кричу в бешенстве и жалею, что женщин в общественных местах бить не положено.
– Ах, так! Ну, погоди!
– угрожает Мария Петровна.
– Пошли!
Подходим к прилавку.
– Этот брал у тебя масло?
– спрашивает она раздатчицу.
– Не припомню...
– мнется маслораздатчица.
Торговые твари! Все заодно!
– Идите к администрации! Разбирайтесь! – после недолгих колебаний решает Мария Петровна.
– Ну, вы еще заплатите! За такое самоуправство! Премией заплатите!
– угрожаю напоследок.
– Напуга-а-ал! Сам заплатишь, еще, как заплатишь! Привыкли на дурака!
– кричит она вдогонку.
Иду внутрь, куда обычно нельзя. Контейнеры, мешки. Выхожу во внутренний двор, снуют грузчики, въезжают-выезжают грузовики с продовольствием. Ворота открыты. Солнце светит, небо голубое. Благодать! Выхожу на свободу. В результате - бесплатно вынес все, что набрал и за что хотел заплатить! Но сомнения, нет уверенности... Достаточно ли света было в торговом зале? Да и финальный проход, пожалуй, был неубедителен... Лучше было бы справа выходить. Точно, лучше. Да и зритель вряд ли прочувствовал до конца весь трагизм ситуации... Неясно. Да еще вдобавок: "Не верю!.."- несется эхо по двору. "Ну и на здоровье!
– кричу в ответ.
– Да, пошли вы все!.."
Весеннее солнышко пригревает. Гусеница, волнообразно изгибаясь, движется вверх по изогнутой спинке бульварной скамейки. Когда остается какой-то пустяк до вершины, она срывается вниз, но вскоре делает очередную попытку. Она ничуть не обескуражена падением. Видимо, у нее крепкие нервы и стальная воля. Или же она безмерно глупа.
– Чтобы продуктивно обслуживать какую-нибудь идею, всегда должен быть переизбыток желающих!
– многозначительно изрекает Малыш.
– В этом трагикомедия человеческой истории. Кстати, о птичках! Твои губы похожи на хорошо надутые велосипедные камеры!
– Не фига себе сравненьице! Такого мне еще никто не говорил. Это комплимент или как?
– Считай, что комплимент.
– Тогда, спасибо, - отзывается Семенова и прижимается своими тугими губами-камерами к его плотной гладкой щеке.
– У кого больше шансов, у демократов или республиканцев?
– Ты же знаешь, я не интересуюсь выборами...
И те, и другие стремятся обслужить идею успеха и получить доступ к вожделенному телу власти.– Пашке, конечно, далеко до тебя...
– вздыхает томно Семенова.
– Мы можем пойти к тебе. Твои старики деликатные, не станут рваться в комнату... На всякий случай можно накинуть крючок. У тебя на двери замечательный доисторический крючок. Пашкина мамаша как-то ворвалась со своими пирожками! Хотя бы постучала!
– Простой народ дурно воспитан...
– задумчиво отзывается Малыш, вынимает из кармана складную лупу, мгновенно хватает гусеницу и начинает ее рассматривать.
– Не исключено, что она нас подслушивает! Погляди!
– приглашает он Семенову.- Видишь, сразу спрятала свои антенны!
– Он осторожно возвращает гусеницу на гребень скамейки.
– А что обслуживаешь ты?
– интересуется Семенова.
– Как и все... Идею генерального кода...
– объясняет он.
– И это грустно...
– Ты такой умный, Малыш! С тобой интересно!
– Ладно, потопали ко мне! Я хочу не меньше твоего!
Они встают и, обнявшись, неуклюже пытаются идти в ногу. Уже почти у самого дома Малыш, споткнувшись, падает на газон. Семенова начинает громко хохотать.
– Перестань, Семен!
– сдержавшись, приказывает он.
– Ну, что тут смешного?! Человек упал. А ты ржешь! Не будь балдой!
Заснуть не удается. Так, какая-то полудрема. Вспоминается всякая ерунда. Решаю освободить мочевой пузырь. На всякий случай. А потом и вовсе выхожу из дома. Как обычно, побеждает дурная голова, которая ногам покоя не дает.
Неподалеку от дома в кустах лежит огромная породистая собака. Спит. По внешнему виду, бездомная. Грязная свалявшаяся шерсть. Впалые бока. Видимо, потерялась. Пытаюсь ее разбудить. Хорошо, к ошейнику, превосходный, кстати, ошейник, привязана бельевая веревка. Кто-то, видимо, уже хотел приватизировать собачку, но не проявил должной настойчивости. Пес подниматься не хочет. Смотрит мутными глазами. Тяну за веревку. С трудом встает и, шатаясь, бредет за мной. Щеки уныло висят. Печальные глаза в красных прожилках. Капает слюна. Дышит хрипло. Но все равно, видно, настоящий аристократ!
Сразу же, буквально, падает в прихожей. Даю ему вчерашние котлеты. Не ест. Дышит по-прежнему тяжело. Ставлю около него миску с водой и иду во двор покурить.
Только усаживаюсь на скамейку, как в окне на третьем этаже возникает Вася, будто только и ждал, когда я выйду. Приветственно машу ему рукой. Вскоре и сам появляется.
– Курим?
– интересуется он и крепко жмет мне руку.
Он бросает и поэтому все время стреляет у меня. Будто у меня они забесплатно появляются.
– Ладно, уж, дай сигаретку!
– говорит, будто делает мне величайшее одолжение, и добавляет: - Ты что, себе собаку завел?
– Куплю тебе в следующий раз пачку, чтоб не стрелял!
– Не люблю бесцеремонных людей с их вопросами. Все-то им надо знать! Захотел бы, уж, наверное, сам бы рассказал.
– Вот из-за таких, как ты, все и развалилось! Это я тебе целый блок куплю, совок несчастный! "Кент"! "Пел-мел" куплю! Тоже мне! Еще и попрекает! Совок несчастный!
– Вася обижается и гордо уходит.
Зачем я притащил домой эту больную псину? Не понимаю. Помню, в детстве хотел щенка. А кто в детстве не хочет собаку! Просто, какое-то помутнение рассудка! Лежал бы себе под, одеялом, и все было бы нормально. Так нет! Собака даже воду пить не стала. Придется везти ее в ветлечебницу. Хорошо, имеется поблизости.