Курьерская Служба. Хранилище

Иногда Егору кажется, что он многое бы отдал, чтобы жить в какой-то другой реальности. Например, в которой «Екатеринбургская» — центральная станция. А сам Екатеринбург — не мелкий пригород гигантского Верхнеисетска, известный разве что расстрелом лидеров большевиков, а серьёзный, самостоятельный город. Но реальность, как и времена, не выбирают.

— Эй, парниша, — люмп отделился от толпы собратьев и перегородил ему путь. — Не поделишься копеечкой?

Музыка играла громко, но знакомую фразу несложно прочитать по губам.

— Нет, спасибо, — проборомотал Егор и ровно продолжил путь, пытаясь не обращать внимания.

Толчок в плечо прервал движение и заставил развернуться к «товарищам» лицом. Главному люмпену примерно столько же, сколько Егору — не больше двадцати трёх. На нём поношенная манчжурская фуфайка с четырьмя полосками и неожиданно модные прусские кеды. Четверо остальных — помоложе, не больше двадцати.

— Пролетариат не ценим? — обозлился люмпен. Пара его товарищей неторопливой походкой направилась к нему на подмогу, пытаясь окружить Егора.

— Почему же, ценим, — Егор вынул наушник из уха, пытаясь выглядеть уверенно. — Сами, знаете ли, не из великородных, личные дворяне. Нулевые.

— Вот как? — люмпен нацепил надменно-учтивую маску. — И каков чин?

— Системный секретарь. Служу в Западно-сибирском Нефтяном Картеле.

Иногда фразы про картель бывает достаточно. Нефтяников многие из низов — вполне резонно — почитают за мафию и остерегаются.

— В картеле? — оживился люмп. — У меня там кузен сторож. А системный секретарь — это чего?

— Это системщик. Специалист по вычислительной сети.

— О, по сети! — злоба на лице люмпена окончательно сменилась интересом. — А роликов мне новых запишешь? У меня у друга есть комп.

Егор кивнул. Он терпеть не мог, когда рихнер называли «компом», и мог долго дискутировать о правильности названий, но с люмпами лучше не спорить:

— Постараюсь, но не обещаю. Я же простой системщик, не старший. Мне доступа в Имперсеть пока нет, только в районную. А за незаконный доступ — каторжные работы, как и за воровство фильмов. Сошлют ещё чукчей гонять…

— Не понял?! — стоящий справа второй люмпен, восемнадцатилетний рыжий, сжал кулаки и злобно нахмурился. — Ты что нам, отказываешь?

— Утихомирься, Сёма, — главарь грустно отодвинул товарища. — Всё с ним ясно, обычный десятый класс. И нулевой ещё. Их не пускают.

Двадцать копеек всё же пришлось отдать.

* * *

В метро скучно. Две коллежские дамы лет семидесяти привычно рассуждали о том, при ком жилось лучше — при Константине II-м или при Екатерине III-й. При этом аргумент в пользу выигранной Константином Русско-Польской привычно опровергался проигранной Второй Японской. Егору, несмотря на привычные для системщика анархические взгляды, были одинаково симпатичны оба исторических лица. Дальний Восток, как учили Егора в школе, всегда был обузой для Империи, а отколовшаяся Австралия всё равно осталась финансово зависимой от России. Тем более, когда в арсенале отчизны оружие, которое другим даже и не снилось. Екатерину III-ую он, как и большинство его ровесников, ещё в отрочестве запомнил по знаменитой эротической сессии, снятой в начале 70-х. Императрица царствовала недолго, но мировая сексуальная революция обязана именно ей.

Правда, при Николае IV-ом всё стало по-другому. Кодекс Морали и церковные реформы вернули общественную нравственность в стране на уровень конца девятнадцатого века, оставив «загнивающему западу» мини-юбки и электроджаз. Егор родился уже в «нововикторианстве», воспитывался в духе традиций, и даже соблюдал пост — правда, очень странно и выборочно. Не ел мясо и не смотрел телевизор по понедельникам, средам и пятницам, хотя от рыбы не отказывался и в стратегии со «стрелялками» резался. Ко всему этому следовало добавить не вполне подобающую чину неформальную внешность, и становилось понятно, почему у титулярного советника Картеля по этике Егор вызывал определённые подозрения.

В подземке Егор продолжал слушать индустриальный джаз и размышлять о странной реакции люмпенов. Мысль полетела дальше — он задумался о судьбе и должности, им занимаемой.

Да, он всего лишь системщик, окончивший Уральское Высшее Техническое Училище. Системный секретарь — это по Табели десятый класс. Тот же заурядный десятый класс, что и коллежский секретарь, казачий сотник и флотский мичман. Конечно, это намного лучше, чем системный техник — двенадцатый класс, или лаборант-практикант — тринадцатый класс. Но гораздо хуже старшего системщика, системного поддиректора или системного директора — последний относится к седьмому классу и привычно имеет четырёхэтажный особняк на берегу Шарташа.

Десятый класс в трёхмиллионном (с пригородами) Верхнеисетске имеют тысяч четыреста. С другой стороны, подумалось Егору, Пушкин и Тургенев были коллежскими секретарями. И чин системный — не совсем то, что чин статский. Лицо невысокое, но начальствующее. Немногие его ровесники из провинции в двадцать три имеют в подчинении бригаду из двух техников-лоботрясов и получают девяносто пять рублей в месяц, когда поездка на метро стоит три копейки. Если бы Егор не был столь ленив, уже давно мог позволить себе и японский мобиль, и двушку в центре, или в каком-нибудь элитном Шувакишском, но лень и инертность не позволяли ему переехать. Правда, фраза «жениться бы вам, барин» звучала вокруг всё чаще, что заставляло иногда задуматься о карьерном росте и «серьёзной жизни».

— Остановка «Ганин Проспект», — прозвучал наверху голос милой барышни, и толпа вынесла Егора на перрон.

Из заднего вагона вышел напарник Егора — Расуль Мадисович. Егор заметил и подождал его, позволив толпе утечь на эскалаторы.

— Здорово, Егор Дмитрич, — тридцатилетний системщик пожал руку. Он трудился в «железячном» отделе, а Егор — в «программном». — Слышал новость дня?

— Не успел посмотреть новости. Что такое?

— Джон Стивс с министром по Имперсети подписали договор о сотрудничестве и собираются строить магистральные каналы из Румынии в Одессу. Ты понимаешь, что это значит?!

— Нет, не понимаю. Джон Стивс — это же…

Они уже перешли перрон и ехали на первом эскалаторе.

Трёхсотметровая башня Картеля находилась прямо над станцией, и впереди было ещё два эскалатора и лифт. «Ганина яма», шутили про эту станцию. Самый элитный и современный микрорайон вырос на месте рудника, в котором были спрятаны тела убитых в семнадцатом году Ульянова и Каменева. Недавно генерал-губернатор в знак примирения с прошлым позволил потомкам ссыльных большевиков установить памятную стелу, которая стояла теперь перед самыми окнами Егора.

И тут и там были заметны сотрудники, отмечавшие системщиков почтительными кивками. Расуль огляделся по сторонам и продолжил в полголоса.

— Это новый директор Австранет. Это значит, что европейская и Имперсеть скоро объединяться, как это планировалось ещё в девяностые. А раз объединятся, то нашу Его Императорского Величества Глобальную Вычислительную Сеть придётся реформировать, делать её более открытой, обеспечивать совместимость и так далее.

— На кой чёрт им это понадобилось?