Курган 3. Пекло

Богатырь положил руку на белокурую голову.

– Ничего княжич. Все позади, – глуховато вымолвил он. – Теперь мы на моем коне поедем. Он сильный: двоих запросто выдюжит! Я здоровый – а ты маленький. Сложить нас, да поделить – вот и выйдут два человека. Ты же видишь, меня – этакого лося носит, и ничего.

У Прозора в горле встал ком. Он уподобился своему другу – старику Любомыслу. Тоже начал говорить нараспев, будто сказку сказывал.

Добромил улыбнулся. Глаза мальчика потеплели, и к радости Любомысла в них снова появилась та детская доверчивость, что так радовала друзей княжича.

Мальчик улыбался тому, что представил удивительное зрелище. Будто бы на гнедом жеребце Прозора сидит большой добрый лось. И этот лось-предводитель ведет их по лесу, оберегая от всяческих опасностей. Ведь Прозор же из рода Лося! Эх, как ловко у него получилось сказать!

Сам того не сознавая, Прозор умудрился разом изгнать из сердца мальчика все жуткие воспоминания. Сейчас княжичу все казалось простым и нестрашным.

– Спасибо тебе, Прозор! Спасибо, что спас меня! Дичко понес, а я ничего не мог сделать. Ох, друзья! – Добромил округлил глаза. – Что я видел! Не поверите!

– Что же ты видел, дитятко? – заулыбался Любомысл. – Деревья неслись рядом, да камни эти несусветные да лиловые?

– Царство Мораны я видел! Вот что! – Добромил сдвинул брови. Сейчас он думал, а не показалось ли ему все это.

Но встретив вмиг ставшие серьезными глаза Прозора, понял – не показалось.

Богатырь вдруг потемнел лицом, и, значительно посмотрев на Любомысла и разинувших рты молодцев, кивнул. Да, так! Он тоже видел полупрозрачные темные языки. Будто густые рои мошкары вокруг Добромила вились. И еще он видел множество костров на темной земле. И темное зарево.

– Потом, Добромил, – сказал Прозор. – Потом все обсудим. Я тоже кое-что видел. А сейчас, – тут он понизил голос, – забудь. Забудь, мальчик…А то накликаешь. Она рядом ходит, не ушла…

Прозор сказал это так значительно и так проникновенно, что княжич почувствовал как стирается из его памяти страшное воспоминание. Тает. Уходит, будто далекий сон. Добромил просветлел лицом.

Мальчик обернулся к Дичко. Конь стоял неподалеку и, как ни в чем не бывало, пощипывал траву. Нет… Что-то в ней не нравилось ни ему, ни другим лошадям. Они раздували ноздри, осторожно принюхивались, фыркали и, казалось, раздумывали – а стоит ли ухватывать следующий клок? Нужен ли он? Уж больно необычно пахнет эта с виду молодая трава!

– Что ж это на него нашло-то? А? Сейчас спокойный, а был… Спасибо, Прозор, – еще раз повторил Добромил.

– Ладно, – благодушно отозвался богатырь, – не бери в голову. Сегодня я тебе помог – завтра ты меня выручишь. Забыли. Прыгай на гнедого. Возвращаемся. А то невесть куда заехали.

Прозор повернулся, и… Появившейся было радужный настрой схлынул. Лицо изменилось. Будто туча нахмурилась.

Дальний конец дороги – по которой они только что резво и не по свое воле неслись – скрывал тяжелый плотный туман.

– Вот так-так… – протянул Прозор. – Да что ж это такое? Мне что, кажется? Гляньте, люди!

Впрочем, венды и без его возгласа потрясенно смотрели вдаль. Да-а… То место, от которого началась бешеная скачка недавно – только что! – было чистым! А сейчас проход в свой мир – в родные леса – скрадывал невесть откуда возникший туман.

– Ух… – Голос Милована дрогнул. – Откуда он? Припекает же, солнце бьет! А он наверху, на открытом месте лежит! Не должно его там быть! Не должно! Наколдовал кто-то, не иначе. Любомысл! Ты все знаешь, поясни!..

Но у всезная-старика ответа не было. Загадка… Что это за диво, он пока понимал не больше остальных. Старый мореход пригляделся. А ведь туман-то растет! Ввысь! Прям на глазах! Вон, уже верхушки деревьев скрыл. Они только что из него торчали!

Теперь уже помрачнел Любомысл.

«Так! – Начал рассуждать он. – Древний Колодец в родном лесу нашли. За ним дорога шла. Тоже Древней зовут. Серыми камнями вымощена. Прозор уверял, что она неожиданно обрывается. И викинг Витольд то же самое рассказывал. Только вот не оборвалась она, а в неведомый мир путь показала. А тут Дичко взбесился и княжича по ней понес. Когда за ним скакали, то я краем глаза мелочи отмечал. По старой привычке. Мало ли что… Видел, что вдоль серых камней туман стелился. Легкий. С обочин камни лизал. Это было, да… А вот как этот туман так сразу вырос? За Добромилом ведь недолго гнались. Всего ничего! Не иначе, как снова с чем-то недобрым столкнулись?»

Любомысл пожал плечами. Борко и Милован, насупив брови, тревожно оглядывались. Не случилось бы еще чего. Все это похоже на ловушку. Мд-а-а… И версты не проскакали, а все в этом месте не так. Что за чудная земля?

Деревья тут не такие, как в родном лесу. Какие-то островерхие и нескладные. Изломанные, что ли… Зелень иная, темнее. Листва жесткая и неподвижная. Не видно ни сосен, ни елей. Вдали лиловатые скалы торчат. Валуны там и сям разбросаны. Тоже лилового цвета – будто небо на глубоком закате. Молодцы отродясь таких не встречали.

Одно знакомое в этом чуждом мире и осталось. Вон, Древний Колодец вдали виднеется. А ведь и он не такой как прежде! Не на том месте стоит. Когда к нему в родном лесу подъезжали, так он у самой дороги был. Даже отсюда видно, что колодезь вдруг дальше отодвинулся. И вода из него уже не течет. Когда в своем лесу мимо проезжали – видели, что края мокрые. А в этом кладка сухая.

И ручья не видно, что из колодца начало брал. Вдоль него разноцветье травное, что за лето в разное время появляется, вдруг враз в одном месте выросло. Вдоль дивного ручья и весенние травы распускались, и осенние росли.

Парни переглянулись. Это не тот колодец. Этот другой, но похож. Их два и они будто родные братья, словно один мастер их делал. Но один в родном лесу остался, а этот – сухой – здесь стоит. Куда ж их занесло?

– Едем обратно, глянем, что там… – хмуро бросил Прозор и опершись о луку, не трогая ногами стремян, вскочил в седло.

Дружинник протянул руку Добромилу и усадил княжича впереди себя. Так надежней и спокойней.

Затем Прозор подъехал к Дичко и перехватив тесненный повод ловко примотал его к луке своего седла.

– На привязи пока походишь. Потом разберемся, что с тобой. А то видишь – куда ты нас завел. Едем, парни.

Дичко затрусил рядом, тревожно и жалобно косясь на Добромила. Конский взгляд, казалось, молил: «Я не виноват! Сам не знаю, как это вышло… Прости!»

Княжич вытащил из поясной сумы просоленный сухарь и протянул жеребцу. Он ни в чем его не винил.

Вскоре подъехали к краю тумана. Вблизи осторожничали, вдруг в нем что-нибудь засело? Вдруг снова придется с нежитью столкнуться? Венды помнили, что пережили прошедшей ночью. Теперь в неясных местах они всегда будут начеку.