Куриный бульон для души. Я решила – я смогу! 101 история о женщинах, для которых нет ничего невозможного

Двое инфантильных лбов из отдела нашли себе отличное развлечение: они то прятали наши инструменты, то потешались над нами, когда мы с трудом перекатывали кабельные катушки с намотанными на них тысячами футов кабеля. Всем нам было тошно от их хамского поведения.

Но однажды их шутки перешли все границы. В обычный рабочий день моя подруга Бетти забежала в наш кабинет, тяжело дыша, бледная и вспотевшая.

– Чак запер меня в высоковольтной клетке, – сказала она мне, опираясь ладонями на стол и рвано, перепуганно дыша. – ЗАПЕР И ДЕРНУЛ РУБИЛЬНИК!

Я потрясенно ахнула.

Нас учили, что, если мы находимся в клетке, а дверь захлопнулась, нельзя ни к чему прикасаться, нужно просто ждать, когда выключат ток. Поэтому Бетти встала в центре клетки и криком звала на помощь, пока Чак и пара других парней смеялись над ней.

Мы тут же пошли пожаловаться старшему смены, но он лишь посоветовал нам «быть мужиками» – мол, скоро парням надоест над вами потешаться и они отстанут.

Но что, если до этого момента кого-то из нас убьет током?!

Я пошла прямо к начальнику отдела контроля качества, минуя протестующую секретаршу и необходимость записываться на прием заранее.

– «60 минут» [6] , – сказала я начальнику. – Если это не прекратится, я пойду в «60 минут» и расскажу, что у нас происходит!

В тот же день начальник уволил старшего смены – чего тот, несомненно, заслуживал, поскольку не обращал внимания на вышедшую из-под контроля ужасную ситуацию. Мы получили нового старшего, а когда настало время выборов профсоюзного представителя, 90 % коллег – в том числе и мужчины – проголосовали за меня.

6

60 Minutes – американское общественно-политическое телешоу, транслируемое каналом CBS с 1968 года.

Первым делом я добилась перевода шутников в цех производства кабеля – там коллектив был чисто мужской, а значит, никто не мог пострадать от их высоковольтного юмора.

Прошло много лет, и работающая женщина перестала быть объектом для шуток и издевательств. И все же всегда есть и останутся ситуации, когда страдания, унижения и дискомфорт можно прекратить лишь словом «Довольно!», произнесенным одним человеком.

Патрисия Фиш

«Нет» означает нет

Иногда слово «нет» – это высшее проявление заботы о себе.

Клаудия Блэк

Раздался телефонный звонок. Это оказалась моя соседка, Сэнди.

– Привет! Энджи может прийти к нам и поиграть с Мэри?

– Секундочку подожди. Я ее спрошу.

У моей шестилетней дочери на ангельском личике появилось обеспокоенное выражение.

– Я не хочу идти, мама.

Я сказала в трубку:

– Спасибо, что приглашаешь ее, но сейчас не самый подходящий момент.

Сэнди настаивала:

– Мэри скучно. Почему бы тебе не прислать к нам Энджи, чтобы девочки поиграли вместе? Хотя бы немного!

– Ну, я не думаю…

Во мне живет этот абсурдный страх разочаровать людей.

Сэнди перебила меня:

– Девочки могут помочь мне испечь печенье. Спроси ее еще разок, пожа-а-алуйста!

– Хорошо.

Я прикрыла трубку ладонью и шепотом заговорила с дочкой, на сей раз подбавив в голос настойчивости.

– Сэнди говорит, что вы с Мэри можете помочь ей печь печенье. Пожалуйста, почему бы тебе просто ненадолго к ним не зайти?

У дочки на глаза навернулись крупные слезы.

– Но я не хочу, мама!

– Ладно же, хорошо! – в сердцах рявкнула я.

Убрала ладонь от трубки и сказала:

– Мне жаль, но она сейчас не очень хорошо себя чувствует.

Такой вариант звучал чуть вежливее, чем «Она ни в какую не хочет идти к вам!».

Сэнди была недовольна. Это ясно слышалось в ее резком ответе:

– Что ж, ладно тогда. Пока.

Отключая телефон, я внутренне корчилась, как от пытки. Но почему?

Я опять стала приставать к своей малышке, и голос мой был напряженным и резким:

– Не понимаю, почему ты не могла просто пойти и поиграть с Мэри!

Энджи смотрела на меня своими огромными глазами, удивляясь, почему я принимаю сторону соседей, а не ее. Вдруг что-то во мне сломалось.

– Прости меня, Энджи! Ничего страшного, если ты не хочешь туда идти. Ты не обязана.

С этими словами я поспешила на кухню, и там плотину прорвало. Я знала, что мне самой трудно говорить другим «нет». Во мне живет этот абсурдный страх разочаровать людей. Но только что я взвалила это бремя угождать людям на плечи своего шестилетнего ребенка!

В том же году случился еще один трансформирующий момент. Моя сестра без предупреждения заглянула к нам со своими двумя маленькими детьми и с порога спросила, могу ли я посидеть с ними: ей нужно выйти на работу в вечернюю смену.

Я промямлила:

– Э-э, знаешь, мне вообще-то много чего нужно сегодня сделать…

Она на это ответила, что ее вызвали вместо заболевшей сменщицы, и лишние деньги ей совсем не помешают.

Я чувствовала нарастающий во мне гнев. У меня самой было двое маленьких детей, которых я никому не подбрасывала. Зато с ее детьми сидела регулярно – почти каждый раз вот так же, без предупреждения. И очень от этого устала.

Однако вопреки собственному желанию я вновь промямлила:

– Ну ладно…

Она задержалась у меня еще немного, прежде чем отправиться на работу. Я пыталась быть вежливой, но возмущение придавливало мои плечи, точно толстое тяжелое одеяло.

Сестра наконец спросила:

– Что-нибудь не так?

Я замешкалась, но потом правда сама вырвалась из моей груди:

– Ты постоянно так со мной поступаешь! Знаешь, было бы очень мило, если бы ты хотя бы предупреждала меня заранее.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты сама виновата. Если не хотела, надо было так и сказать. Нечего соглашаться, а потом винить в этом меня! Вини саму себя!

Ого! Я просто рассвирепела на нее за эти слова, но в них была горькая истина, которую я должна была услышать. Это случилось много лет назад, и с тех пор я нередко напоминала себе об этом.