Курляндский бес

– Того старого моряка, что привез герцогу мартышек и змею?

– Да, его. Он жаловался графу, что его ограбили, но…

– Но и про ограбление Палфейна никто в замке ничего не знает, – продолжил Аррибо. – Странные интриги плетут московиты. Что же это за книга? Не та ли, что он читал во время плаванья?

– По-моему, та. Он с ней не расставался.

– И ее унесли московиты?

– Да, господин Аррибо.

– Бесенок, где ты? – позвал граф, стоя на пороге своего жилища.

– Идите домой, барышня, – велел Аррибо. – Вам незачем ходить в гости к его светлости.

– Но он зовет, он мне хочет что-то сказать!

– Не то он вам хочет сказать, что пойдет вам на пользу.

– Господин Аррибо, я сама знаю, что пойдет мне на пользу!

Повар только руками развел.

Дюллегрит, очень довольная, что переупрямила взрослого человека, вздумавшего читать ей мораль, поспешила на графский призыв.

Граф галантно пропустил ее вперед и закрыл дверь.

Пройдя через комнатушку, где спал Ян, граф привел Дюллегрит в свою комнату и зажег свечу на столике.

– Отчего здесь так душно? – спросил он. – Я же велел Яну проветрить.

– Сейчас, сейчас… – Дюллегрит отворила окно, распахнула высокие узкие створки.

– Садись, бесенок, – граф указал на постель. Дюллегрит послушно села. Он устроился на табурете и схватил со стола небольшую книжку. Открыв на середине, он стал читать, довольно быстро листая страницы, дочитал до конца, подумал – и взялся читать сначала. Находя в книжке забавные строки, он улыбался – сверкали белые зубы, играли искорки в раскосых глазах, он был похож на хитрого лиса, что затевает новую шкоду. Дюллегрит смотрела на юное восхитительное лицо, как зачарованная.

– Вот, вот… – прошептал граф. – Послушай, это смешно. «Поэт взял в руки кипу старых счетов, исписанных с оборотной стороны, – по объему она скорее напоминала судебное дело о спорном наследстве, нежели комедию, – и, возведя очи горе, поглаживая усы, прочитал название, которое звучало так: “Троянская трагедия, коварство Синона, греческий конь, любовники-прелюбодеи и бесноватые короли”. Бесноватые короли! Это про наших – про шведского Карла, про польского Яна-Казимира… Троянская трагедия – есть, я сам найду троянского коня… Коварство Синона есть – это Палфейн… Любовники-прелюбодеи… Должны быть любовники-прелюбодеи…

Про коня и Синона Дюллегрит ничего не поняла, а насчет прелюбодеев – очень даже поняла и воспользовалась случаем очернить соперницу.

– Они еще в море сошлись, – сказала она. – Сестра Анриэтта и мой милый братец. Как будто он не мог подождать немножко и найти себе милую при герцогском дворе!

– Сестра Анриэтта? – рассеянно переспросил граф.

– Бегинка! Она сама его заманивала, спросите у всех наших, если не верите, спросите у Дирка, спросите у Йооса, господин граф! Он им сам все рассказал. Оказывается, бегинки тоже любят мужчин!

– Что ты так злишься, бесенок?

– Я злюсь оттого, что она больше не желает моего брата, а… – Дюллегрит задумалась на мгновение. – А нашла себе тут другого любовника! Ей нищий танцор больше не нужен, она присмотрела богатого господина.

– И кто же этот господин? – забавляясь внезапным пылом девочки, спросил граф.

– Это очень высокопоставленный господин. И очень богатый. Больше я ничего не скажу, – отрубила Дюллегрит, и по очень почтенной причине: господина она только что придумала и недостаточно знала герцогский двор, чтобы сразу назвать подходящего кандидата.

– Хватит, бесенок.

Граф встал, положил книгу на стол и усмехнулся.

– Любовники-прелюбодеи, – сказал он. – И в самом деле, это будет отменная проказа, не все же крыши с домов снимать и подглядывать. Хочешь быть любовницей-прелюбодейкой, бесенок?

Дюллегрит испугалась. То, чего она желала, явилось не в сонном видении, а наяву.

Когда Дирк уговаривал ее, она знала, что ответить: дорога в ее постель ведет через церковный двор. И он, понимая, что девочка слишком молода для взрослых игр, не слишком настаивал. Ответить то же самое графу ван Тенгбергену, Дюллегрит не могла – он бы с той же хитрющей бесовской усмешкой отправил ее среди ночи искать церковный двор и ждать там жениха. Тем бы все и кончилось – а начались ночные рыдания в подушку и сожаления о собственной трусости. Нужно было решать, нужно было немедленно решать – и решаться…

– Ну же, бесенок, – прошептал граф.

Арне Аррибо, прижавшись к стене возле открытого окна, слышал, что творилось в комнате, все – до последнего словечка, и по тому, как пропало светлое пятно на вытоптанной земле, понял, что свечу задули. Больше слушать было, кажется, незачем.

– Книга, – сам себе сказал он. – И московиты. Откуда же проклятый безумец вез эту книгу? И кто другой безумец – доверивший ему такое поручение?

* * *

Аррибо не пошел прочь, а остался стоять у стены, вспоминая, как вместе с Андерсом Вебелем познакомился в Эльсиноре с графом ван Тенгбергеном. Флейт «Три селедки» шел из Гааги, а Гаага – то место, где можно встретить чуть ли не агентов китайского богдыхана и абиссинского негуса. Перед этим граф, судя по ящикам с книгами, побывал в Антверпене, в «Офисине Плантиниане». В Антверпен-то он откуда явился?

Стоя ночью и слушая постельную возню, географических изысканий не проведешь. Аррибо хмыкнул, сказал: «Бедняжка» и пошел прочь. На ходу легче думается – вот он и сообразил, что браться за дело нужно с другого конца. Молодой граф выполнил поручения герцога Якоба, привез воз книг, включая молитвенники для герцогских дочек, музыкальные инструменты, целый сундук с серебряной и золотой посудой, ограненные антверпенскими мастерами алмазы, мартышек и змею, Палфейна и танцевальную труппу. В Курляндии граф не впервые. Стало быть, герцог мог дать ему и еще одно поручение – навестить кого-то, передать письмо и получить ответ.

Это не польский король – поди излови теперь Яна-Казимира, когда в Польше воюют шведы и русские. Потому граф и выбрал морской путь, чтобы не прорываться с боем через позиции шведов, русских и тех немногих поляков, что уже опомнились и сопротивляются нашествию. Это и не шведский король – с ним таинственность ни к чему. Не курфюрст Бранденбургский – с курфюрстом герцог переписывается без посредников. Не британский лорд-протектор Оливер Кромвель – хотя тут следует подумать…

Датчанин Фредерик, третий по счету король этого имени? Аррибо опять хмыкнул – как раз с Фредериком Якоб мог вступить в тайные сношения. Датский король сильно недоволен шведским королем и, говорят, ищет только повода для хорошей ссоры. Значит ли тайная переписка, что Якоб не желает дружбы со Швецией, к которой его склоняет брат супруги, курфюрст Бранденбургский, а сделал выбор в пользу московитов?

Но как же тогда понимать московитов, стянувших книгу, в которой может быть такое послание? И не странно ли, что граф ван Тенгберген до сих пор хранил его в книге, вместо того чтобы отдать герцогу Якобу?

История с ограблением графа казалась все более фантасмагоричной. И вдруг Аррибо понял, кто еще мог писать герцогу Якобу, обставив это столь таинственно.

Хозяин Франции кардинал Мазарини…

Ведь Франция еще не вмешалась в эту игру. Кардинал следит издали, явно плетет какие-то сети. Он непременно придумал для Курляндии какую-то судьбу! И он мог дать поручение: вручить свое письмо, когда герцог Якоб должен будет принять наконец твердое решение и определиться, на чьей он стороне. Потому что невозможно дружить со всеми сразу, когда идет война – все против всех…