Курляндский гандикап

Ну а под конец года 1685-го меня порадовали наши селекционеры. Оказывается, некий Жак Пильне, сбежавший из Франции еще лет пять назад и обосновавшийся в наших теплицах, настолько проникся идеей получении сахарной свеклы, что посвятил все свое время решению этой проблемы. Даже на собственные деньги покупал дрова и свечи, чтобы организовать в маленькой теплице наилучшие условия. И его усилия были вознаграждены! Опыты подтвердили, что содержание сахара в свекле выросло до 21 процента!

Мало того, предприимчивый селекционер разработал еще и сам способ добычи сахара из свеклы. Видимо, услышав, как щедро я награждаю изобретателей, Жак решил напрячь все свои силы. И добился потрясающего результата, принеся мне и образец свеклы, и образец сахара. Сказать, что я был рад — это ничего не сказать. Помимо награды (а я не поскупился) Пильне получил под свое начало весь цикл производства — от выращивания свеклы до получения конечного продукта. С соответствующим окладом и процентом от продаж. Упорный малый в одночасье стал богатым человеком, а я получил новую статью прибыли. У Курляндии теперь будет свой сахар!

Людовик XIV

Это было немыслимо. И совершенно непозволительно. Герцог Курляндии вызывал у Людовика неприязнь с тех самых пор, как еще был наследником. Дурацкие книжонки за его авторством, высмеивающие тонкий вкус и изящные манеры, почему-то пользовались спросом. А теперь Фридрих Кетлер замахнулся еще и на моду. И это тогда, когда весь мир знает, что правила диктует Париж! Отвратительное самомнение.

Людовик без сомнения, высмеял бы эту моду. Если бы не увидел ее образец собственными глазами. Герцог Курляндии и его жена произвели фурор на церемонии коронации Якова Стюарта. И многие придворные заказали себе похожие наряды. Фридрих, кстати, охотно делился секретами их изготовления, что для него не характерно. Обычно, этот торгаш стремится продать даже воздух. А тут новый стиль в одежде! Про хрустальное ложе Людовик вообще старался не думать, чтобы не расстраиваться. Французские мастера даже не взялись за такой заказ.

От одной мысли, что у Стюарта есть более роскошная вещь, чем у Короля-Солнца, становилось паршиво. Начиналась мигрень и портилось настроение. Следовало либо вложить огромные деньги во французское производство (с неизвестным результатом) либо через третьи руки заказать в Курляндии еще более монументальный шедевр. Через третьи потому, что Людовик не хотел нарушать собственные законы. Но куда деваться, если предметы роскоши, предлагаемые Курляндией, так и просились в Версаль?

Король-Солнце в разговорах с придворными не раз упрекал Фридриха Кетлера в том, что он мужлан. И что просто не понимает изысканных тонкостей. Но глядя на прибывших из Англии посла с женой, одетых по последним образцам курляндской моды, Людовик начал сомневаться в собственных словах. Мода действительно была на редкость удачной. Впрочем, женщины в любых платьях выглядят великолепно. А вот мужчины… Людовик не мог не признать, что после того, как ему стукнуло 40, его ноги в чулках стали выглядеть не так эффектно, как в 20. И талия оплыла. Да и вообще недостатков у фигуры стало как-то уж слишком много. Придворные льстецы и добивающиеся его внимания дамы не могли обмануть короля.

Не хотелось этого признавать, но Фридрих действительно создал очень удачный наряд. Стильные брюки даже издалека невозможно было перепутать с простонародной одеждой. Они визуально удлиняли ноги, скрывая их недостатки. Изящный крой сюртука делал талию тоньше, а различные способы завязывания шейного платка могли стать отдельной главой модной эпохи. К тому же, наряд можно было дополнительно украсить вышивкой и драгоценностями.

Без сомнения, Людовик сможет придать настоящий блеск новому модному направлению. И на первом же балу поразит и своих придворных, и весь мир, стремящийся выглядеть стильно.

Глава 2

Огромный зал украшали тысячи и тысячи свечей. Они отражались в зеркалах, на натертом паркете и в гранях первых в этом мире хрустальных люстр. Звучала прекрасная музыка, позаимствованная мной у Вивальди, а мы с женой открывали бал, посвященный рождению наследника. Якоб II Кетлер появился на свет в самом начале января 1686 года, и вся Курляндия праздновала это событие. Я, понятное дело, не меньше обрадовался бы и второй дочери, но в 17 веке были свои традиции.

Анна сильно переживала, что наш первый ребенок — девочка. И собралась тут же исправить положение дел. Однако я встал намертво. Наследник наследником, но супруга была слишком молода, да и частые роды не полезны для здоровья. Пришлось привлечь Мальпиги и Бартолина, чтобы убедить Анну подождать со следующими родами. Тем более, что у нас уже была Луиза — милый, любознательный ребенок, который требовал внимания. Мы с Анной уделяли дочери довольно много времени и старались почаще собираться всей семьей.

Однако супруга так переживала, что никак не может родить наследника, что я пошел у нее на поводу и перестал осторожничать. К счастью, на сей раз родился действительно пацан. И как только Анна оправилась после родов, я закатил грандиозный бал, где герцогиня блистала, привлекая к себе внимание, демонстрируя новый наряд. Наша поездка на коронацию Якова Стюарта привела к весьма интересным последствиям — платье и прическа моей супруги понравились женщинам, и те быстро подхватили тенденцию. Все-таки, подражать герцогине и дочери короля куда приличнее, чем чьей бы то ни было любовнице.

Я и на сей раз позаимствовал идею наряда с картины Винтерхальтера. Знаменитый портрет Римской-Корсаковой был отличным образцом для подражания. А волосы Анны украшали не звезды, а изысканные цветы — тонкая работа ювелиров, гармонично сочетающая золото и драгоценные камни. Однако больше всего внимание окружающих привлек шлейф. Это был первый удачный опыт неравномерного окрашивания ткани, когда цвет постепенно бледнел и ложился причудливым узором.

Мой наряд, кстати, тоже не остался незамеченным. Людовик даже создал свой вариант на эту тему — с кучей вышивки, драгоценностей и лент. Но первыми идею подхватили, как ни странно, люди старшего поколения, которые обычно более консервативны. Видимо, им тоже до смерти надоели чулки. Тем более, что далеко не каждые мужские ноги в них хорошо смотрятся. Раньше считалось, что длинные штаны — одежда простонародья. Но разница между мешковатыми шароварами и строгим силуэтом брюк, пошитых из дорогой ткани, была очевидна. Плюс, украшательство сюртуков, жилетов и шейных платков вышло на новый уровень.

Идея трости, как статусной вещи, вообще была не нова. Их украшали лентами, в них скрывали узкие клинки, и умение их носить было обязательным для представителей высшего общества. Так что в данном случае я просто подстегнул моду, которая вышла на новый виток. И на балу мне попалось на глаза немало довольно интересных образцов.

Ну и от кружев народ не отказался. Почему бы нет, если это уместно смотрится? Меня радовало, что я смог хоть немного сдвинуть вперед консервативную моду. Правда, мое пренебрежение париками по-прежнему не находило понимания окружающих. Ну… не все сразу. Может быть, если я продолжу писать соответствующие книги, мне удастся хотя бы веку к 18-му избавиться от этой заразы.

Как мне передавали, Луи XIV был в большом раздражении от того, что ему пришлось следовать чужой моде. И это несмотря на то, что на свою версию наряда он умудрился потратить два миллиона ливров, расшив его бриллиантами! Король-Солнце всерьез считал, что диктовать моду миру может только он. А ему «добрые люди» еще и мои различные высказывания передавали. Например, как я критиковал прическу а-ля Фонтанж. И на рассказ о романтической подоплеке этой прически — (о том, как дама подвязала волосы чулком), ответил, что хорошо, что не панталонами. Иначе страшно представить, как выглядела бы нынешняя женская мода. И да, я серьезно считаю, что для того, чтобы показать окружающим, что я богат, мне совершенно необязательно обвешиваться с ног до головы бриллиантами.

Короче, Людовик был на меня обижен, а потому переписываться с ним пришлось Фердинанду. Тот предложил хрустальное ложе, превосходящее по параметрам то, что я подарил Якову Стюарту. И самую большую хрустальную люстру. И да, на сей раз я преследовал не только выгоду. Людовик и в реальной истории потратил огромные деньги на свои развлечения, так что я хотел подтолкнуть его транжирить еще больше.

Для этой благой цели в нашей типографии даже был отпечатан каталог. Невиданная роскошь для 17 века! На хорошей бумаге, с цветными иллюстрациями и техническими характеристиками некоторых изделий. Там были и счетные машины, и хронометры, и подзорные трубы, и патефон, и еще много всякого интересного. А специально для Людовика прилагался альбом с картинами предлагаемого дизайна залов Версаля. Янтарный зал был в том числе.