Куропатка и беременность

— А. Что ж, это всегда весело.

— Должно получиться хорошее времяпрепровождение.

Я выдавила дрожащую улыбку, затем огляделась, поворачиваясь к нему спиной и пряча ужас на лице.

Дом Тобиаса, без сомнения, был чем-то, что он спроектировал сам. Это напомнило мне об одном из рисунков, которые он сделал в колледже. Мы ходили на свидания, и он рисовал домики на салфетках, пока мы ждали свою еду.

Он всегда хотел место за городом, где ему не нужно было бы беспокоиться о соседях, заглядывающих в его окна, или о шуме от постоянного уличного движения.

После многих лет скитаний из города в город я бы, наверное, сошла с ума здесь в одиночестве.

— Ева, — в глубоком голосе Тобиаса слышалась легкая хрипотца, от которой у меня всегда замирало сердце.

— Да? — Я напряглась.

— Ты не повернешься и не посмотришь на меня?

Я съежилась, но подчинилась, обернувшись как раз вовремя, чтобы увидеть, как он оттолкнулся от прилавка и подошел к островку, держась руками за край.

— Что не так?

— О-откуда ты знаешь, что что-то не так?

Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Ева.

Было несправедливо, что он так хорошо знал меня, даже после стольких лет.

— Я… — фраза застряла у меня в горле.

— Ты пугаешь меня. — Беспокойство на его лице разбило мне сердце. — Это твой папа?

Я покачала головой.

— Твоя сестра?

— Нет, — прошептала я. — Это…

Моя рука так крепко сжала тест на беременность, что я испугалась, что он треснет. Я снова закрыла глаза, расправила плечи и сделала первое, что пришло в голову.

Я запела.

— На третий день Рождества моя любовь подарила мне…

В колледже Тобиасу всегда нравилось, когда я сочиняла глупые песни в душе. Он прокрадывался в ванную и садился на унитаз, чтобы послушать. Он часто пугал меня до чертиков, когда я отдергивала занавеску и там был он, его голубые глаза плясали от моих нелепых слов.

— Ева, что, черт возьми, проис…

Я подняла палец.

— Трех фаверолей. Двух горлиц.

Я открыла глаза, вытащила руку из кармана и бросила в него тест.

Тобиас поймал ее в воздухе.

— И куропатку, и беременность (прим. ред.: текст песни «12 дней Рождества», где оригинальный текст звучит так: На третий день Рождества моя любовь подарила мне трех фаверолей, двух горлиц и куропатку на грушевом дереве).

Глава 2

Тобиас

Подумай об этом.

Это то, что Ева сказала мне два дня назад после того, как бросила в меня положительным тестом на беременность.

Подумай об этом.

Я почти ничего не делал, кроме как думал об этом.

Ева была беременна. У нас будет ребенок. Срань господня. Может быть у нас будет ребенок. Я был так ошеломлен, что не спросил, что она планирует. Когда мы встретились несколько недель назад, она сказала мне, что переезжает в Лондон. Она все еще собирается?

Вопросы полились как из ведра. Хотела ли она ребенка? Хотел ли я?

Да.

Когда я смотрел через пустой вестибюль на «Дома Холидэев», осматривая здание, которое я спроектировал, я с таким же успехом мог бы написать «да» на стене.

Да, я хотел этого ребенка. Я не был готов к нему. Я сомневался, что Ева тоже. Но в глубине души ответ был утвердительным. Это был, пожалуй, единственный вывод, к которому я пришел за последние два дня.

Это, и то, что мне нужно было поговорить с Евой.

Я вытащил свой телефон из кармана, мое сердце колотилось в груди, как барабан, когда я нашел ее номер. Он хранился в моем телефоне много лет, но с тех пор, как мы расстались в колледже, я звонил по нему только один раз.

После инсульта ее отца.

Когда мой палец нажал кнопку вызова, я прислонился к стойке в вестибюле, боясь, что могу упасть, если не опрусь на что-нибудь.

Она ответила после третьего гудка.

— Привет.

— Привет.

Неловкое молчание тянулось и тянулось, но мое сердце продолжало бешено колотиться.

— Как прошло твое Рождество? — спросила она.

— Отлично. А твое?

— Было приятно. Мы просто тусовались с папой. Моя сестра с мужем и детьми поехала к родственникам со стороны мужа.

— Как твой папа?

— Хорошо. Дом престарелых, в котором он находится, очень хороший. У него есть своя комната и куча друзей.

— Это хорошо.

— Я так и не поблагодарила тебя за цветы, которые ты прислал после его инсульта. Они были прекрасны. Спасибо.

— Пожалуйста. — Эта светская беседа была такой же мучительной, как гвоздь, который я однажды случайно вогнал себе в руку. — Нам нужно поговорить.

— Да. — Она вздохнула. — Нужно.

Даже несмотря на вчерашнее Рождество, оставшиеся без ответов вопросы начинали раздражать.

— Ты можешь зайти попозже?

— Конечно. Во сколько?

— У меня сейчас встреча примерно на час или два. Потом я отправлюсь домой. — Офис был закрыт всю неделю до Нового года.

— Я зайду около двух.

— Тогда увидимся. — Я закончил разговор, убрал телефон, и напряжение в груди немного ослабло. Два часа. Мне нужно было продержаться только до двух.

Входная дверь открылась, и мой брат Мэддокс вошел в здание, глубоко вздохнув.

— Привет. Здесь пахнет, как в старом папином кабинете.

— Совершенно новое здание, а пахнет как старое. Но мне это нравится. — Как крепкий кофе и опилки. Этот запах был причиной того, что я проводил значительную часть времени в офисе в последние два дня. Это меня заземлило. Это было постоянно, когда казалось, что мир вращается слишком быстро в неправильном направлении.

— Мне тоже. — Мэддокс подошел и пожал мне руку. — Спасибо, что смог встретиться со мной сегодня.

Это я был благодарен. Мне было полезно поработать. Сжимать пальцами карандаш и просто рисовать.