Курорт на краю Галактики

Копья были сломаны при первом же столкновении, оставшись глубоко всаженными в чешуйчатые, волосатые и скользкие тела, и теперь в ход шли клинки, встречающие на своем пути, то, не уступающие по крепости закаленной стали, орудия, то податливые, как тесто горы мускулов. Некоторое время сражающиеся казались единым организмом, тяжело ворочающимся в центре сверкающего металлическими поверхностями зала, оглашая все вокруг трубным ревом и ржанием, звоном и хрустом, лязгом и хлюпаньем, яростным матом и не менее яростной молитвой, проклятиями на французском, английском и испанском языках, и нечленораздельными восклицаниями, но потом среди общей мешанины выделились отдельные островки…

Робкие попытки вездесущих букмекеров делать ставки были пресечены в зародыше: какие могут быть меркантильные интересы, когда дело идет о жизни и смерти! Болели все, естественно, за «наших», не исключая негуманоидов, которым некоторые из врагов показались бы в иной ситуации более близкими, чем люди. Аборигенам было милостиво дозволено лишь торговать прохладительными напитками и прочими мелочами.

Увы, почти сразу не обошлось без потерь.

Первым пал геройской смертью Айвенго, задавленный вместе с конем гигантской амёбообразной тушей, тупо подмявшей его под себя в самом начале битвы и пронзенной погибающим рыцарем откуда-то снизу мечом. Виноват был он сам, пытаясь навязать полуразумной твари честный бой один на один там, где нужно было наваливаться ватагой, наплевав на рыцарский кодекс. Однако, то ли бесформенное существо оказалось на редкость тонко организованным, то ли мужественному воину удалось одним интуитивно-точным ударом повредить какой-то жизненно важный орган этой твари, но в сражении она участия больше не принимала, безучастно возвышаясь на краю поля битвы подобно кургану над богатырской, вернее, рыцарской могилой.

Не повезло и Атосу, успевшему лишь несколько раз пронзить чьи-то туши шпагой – его буквально разнесло в клочья внезапно превратившееся в сверкающий вихрь острейших лезвий небольших размеров существо, напоминающее карикатурного ежа, на которое поначалу и внимания-то не обратили. Однако, не успела я в ужасе спрятать лицо на груди восхитительной Зареганды-диу, как за погибшего мушкетера с лихвой отплатили трое оставшихся, мигом превратив ежа в дуршлаг из седельных мушкетонов и затоптав для верности копытами коней…

– Не знаю, чем закончится эта заварушка, – шепнул мне на ухо полковник, невозмутимый и циничный, как всегда, – но подмогу я вызвал и теперь группа бойцов галактического спецназа пытается проникнуть на станцию с противоположной стороны, которую ценакиреманин наверняка не контролирует…

– Да он всю станцию не контролирует! – все еще переживая за смерть двух своих «крестников», горько ответила я. – Могут хоть здесь проникать…

– Почему вы так уверены? – вместе со спокойствием к маркизу вернулась и его вежливость. – Объяснитесь.

Я вкратце пересказала ему услышанное от Зареганды-диу и предложила пересчитать по пальцам творения лже-Иннокентия, пока это еще возможно. И вовремя – на «сцене» Василий Иванович точным ударом доброго златоустовского клинка только что рассек пополам мохнатого паука, каждая из половинок которого, перебирая четырьмя лапами и щедро орошая пол зеленой жижей, заменяющей кровь, побежала в свою сторону.

– Вы так думаете? – протянул кот, загибая исподтишка когти, но я уже не слушала пушистого зануду, увлекшись новым обострением на поле брани.

Двое богатырей с лицами, неразличимыми под слоем зелено-бурой крови нежити, по-мясницки хэкая, рубили мечами в капусту истошно верещащего волосатого орленка-недоросля, опасно отмахивающегося острейшими когтями без малого полуметровой длинны. Чтобы тварь не вырывалась, ее прижимал к полу обломком чьего-то копья вынужденно спешившийся Денис Давыдов (коня его убила огромная сороконожка, которую сейчас, совсем как легендарного змея, приканчивал Георгий-Победоносец), попутно оттесняя от лежащего неподвижно третьего. В это время Портос, единственный уцелевший из всех мушкетеров, плечом к плечу с Дон-Кихотом, тоже оставшись без лошадей, организованно отступали, отбиваясь шпагами от двух монстров, каждый из которых, по обилию конечностей, стоил пятерых. Им на помощь спешил Василий Иванович на хромающем коне.

– У меня получается… – нетерпеливо толкнул меня лобастой головой кот, переводя взгляд с одного сжатого мохнатого кулачка на другой.

– Ах, отстаньте! – в сердцах замахала я на него полупустой баночкой, разбрызгивая вокруг газировку, нагло выдаваемую здесь пройдохами-адагрухцами за наш отечественный квас. – Не до вас!..

Вот негодяй! Всего на секунду отвлеклась, а положение опять переменилось.

На покрытом обрубками тел, павшими лошадьми и обломками оружия поле боя осталось всего несколько действующих бойцов.

Чапаева уже нигде не было видно, лишь перекатывалась под ногами сражающихся его измазанная кровью папаха, да и богатырь остался только один, едва держащийся на ногах, но упрямо, раз за разом пронзающий обломком меча вяло копошащуюся под ним чешуйчатую тушу. Дон-Кихот куда-то исчез, а Портос без шляпы, вооружившись богатырским мечом вместо сломанной шпаги, обтесывал одного из их противников, сноровисто ампутируя тому лишние конечности, число которых значительно поредело. Где-то на периферии схватки, шатаясь и слепо спотыкаясь о тела, брел безоружный гусар, весь окровавленный, без кивера, пока не свалился ничком возле «кургана» скрывающего под собой Айвенго… Судя по всему, битва приближалась к развязке.

– Мужчины! Помогите же им! – с мольбой воззвала я к столпившимся за моей спиной туристам, не в силах выносить зрелище гибели наших воинов. – Их же сейчас всех перебьют!

Портос, разрубив пополам тело вконец обезручевшего монстра и двинувшись на помощь соратникам, неосмотрительно шагнул на казавшийся безобидным бугорок и в мановение ока был оплетен взметнувшимся снизу ворохом клейких нитей. Приподнявшийся с пола Дон Кихот в продавленной кирасе и без тазика-шлема пронзил коварное существо обломком подобранного копья и рухнул обратно, чтобы больше не шевелиться…

– Всем оставаться на своих местах! – взревел громоподобный голос и, вздрогнув от неожиданности, я увидела, как помещение наполняется облаченными в черную униформу и зеркальные шлемы-сферы людьми, недвусмысленно наводящими оружие на всех без исключения. – Спецназ Галактической Безопасности! Имеющих оружие просим положить его на пол и отойти на три шага!

– Наши! Красные!.. – завопила я вскакивая с места и бешено аплодируя. – Тьфу ты, черные!..

В этот момент последний из живых бойцов, Георгий-Победоноцец, оторвал от себя щупальца последней твари, безнадежно пытающейся удушить его в объятиях, и пару раз рубанул ее наотмашь мечом. Потом он незряче оглянулся вокруг, утер рукавом пол со лба будто хорошо потрудившийся пахарь и осел на пол, так и не выпустив оружия из руки. Сияющий нимб вокруг его головы медленно угас…

* * *

Вблизи место побоища выглядело еще страшнее.

Хотя прямо по телам павших сейчас сновали фотографируя, делая анализы и тщательно внося в протокол положение каждого «фрагмента» или капельки крови, хитрые механизмы, привезенные с собой галактическим спецназом, от поля битвы веяло какой-то первобытной дикостью… Казалось, что сейчас, откуда ни возьмись, налетят стаи черных воронов, чтобы начать свой варварский пир на телах павших воинов, а в памяти сами собой всплывали древние строчки: «Рать побитая лежит…»