Курс лечения

– Не спи, Джек, не спи!
– снова закричала Барбара. С простреленной шеей они разобрались довольно быстро - должно быть, рана оказалась не слишком серьезной, но с дыркой в груди пришлось изрядно повозиться. Что они там делали, не знаю, но когда убрали простыни, я увидел аккуратный тугой бандаж с дренажем. Трубку, которая так мешала, тоже убрали и дали мне несколько глотков воды и крошечную мензурку яблочного сока. В ноздри ввели тоненькие кислородные трубочки, и в голове у меня немного прояснилось, хотя я по-прежнему был накачан транквилизаторами по самые уши.

Хриплым шепотом я поведал Барбаре о неожиданном варианте прежнего сценария.

– Что это значит?
– спросил я.
– Получается, мне теперь и заснуть нельзя?

– Что это значит, я пока не знаю, поскольку раньше ничего подобного не случалось. Но вполне возможно, что с естественным сном будет все в порядке. Искусственный, который мы используем для драмотерапии, более глубок, а хирургический наркоз еще глубже. Вот наша стратегия - чисто интуитивная, конечно. Мы будем держать вас без сна так долго, как это будет допустимо в вашем состоянии, а потом позволим заснуть... В операционной под присмотром хирургов из травматологии.

– Постойте, когда я подписывал согласие на лечение, ничего такого...

– Вы были предупреждены о возможных психосоматических последствиях драмотерапии. Это очень сильное лекарство, и иногда от него умирают.

– Да, мне говорили об инсультах и инфарктах. Но реальные раны от воображаемых пуль - это совсем другое!

– Что вы хотите, это же новая область науки. Теперь ваш случай войдет во все учебники.

– Задумали возложить меня на алтарь науки? Лучше бы вам этого не делать, не то РАНКО сотрет всю вашу больницу в порошок вплоть до последней упаковки аспирина.

– Может быть, не будем говорить об этом в таком тоне?
– Она подвинулась ближе и заглянула мне в глаза.
– Давайте посмотрим на вещи с другой стороны. Какая-то часть вашей индивидуальности несет в себе саморазрушительные тенденции...

– Эй-эй! Я не самоубийца. Напротив, я наслаждаюсь жизнью, я беру от нее все, что она может дать.

– Альпинизм, яхты... Это мы уже обсуждали.

– Меня привлекают не опасности, а испытания духа и тела! Впрочем, я уже говорил вам, что хочу избавиться от подобных увлечений, включая и парашютный спорт.

– Должно быть. Совет директоров РАНКО сильно обеспокоен вашим поведением, иначе они не прислали бы вас ко мне.

– Двойная ошибка! Во-первых, это был не приказ, а совет, во-вторых, врача я выбрал сам. То есть вас. Считается, что драмотерапия - быстрое и верное средство.

– Быстрое и опасное. Это весьма существенно.

– Вы черните собственную профессию? Уж не хотите ли сплавить меня психоаналитику с его кушеткой и блокнотиком?

– Боюсь, таких больше не существует. Но в одном вы правы драмотерапия слишком сильна для вас... Или вы для нее! Все, что я могу сейчас сделать - это просмотреть сводную базу данных по историям болезней, может, кто-нибудь вроде вас уже проходил подобный курс лечения.

– Вроде меня... Это значит - с суицидными наклонностями?

– Я этих слов не говорила. Я введу в компьютер ваш психопрофиль, результаты тестов и запущу программу поиска корреляций.

– А если ничего похожего не обнаружится?

Она ответила не сразу.

– Видите ли, вы уже сделали то, что я могла бы вам предложить. Вы вернулись и попробовали переиграть сценарий.

– Швыряться лимонами было довольно глупо. Наверное, мне следовало покинуть заведение. Убраться подальше от Харли и этих пистолетов.

Она задумчиво кивнула.

– Может быть. Если Харли персонифицирует некий фактор, от которого вы должны избавиться, чтобы выжить... Очень похоже! Вам когда-нибудь удавалось уйти от этого Харли?

Я мысленно просмотрел список: космический корабль, Вьетнам, собаки, шхуна, автогонки...

– Если Харли физически присутствовал на сцене, то никогда.

– Вот и решение! Вернуться в бар - и сразу же уйти.

– И незнакомец с морским кольтом пристрелит меня прямо на улице!

– Совсем не обязательно. Он появлялся еще в каком-нибудь эпизоде?

– Что-то не припомню. Но думаю, лучше перестраховаться и улизнуть через черный ход.

– Если будет другой сценарий... Немедленно отделайтесь от Харли, как только поймете, что это воображаемая реальность. Но обычно человек возвращается в одну и ту же стартовую позицию.
– Барбара встала.
– Пойду поработаю с компьютером. Я пришлю кого-нибудь, чтобы не дать заснуть. А пока...
– Она включила телевизор и сунула мне в руку пульт управления.

Следующие семь часов я провел в компании толстого, пахнущего пивом санитара, который клал мне на лицо кубик льда каждый раз, когда я пытался закрыть глаза. Вернувшись, Барбара Кэсс сказала, что компьютер ничего не нашел, но я ясно видел, что она лжет. С ней был еще один врач, пожилой мужчина с седоватой бородкой, которого она представила как главу травматологического отделения.

– Барбара хочет, чтобы вы попробовали уснуть в присутствии бригады хирургов.

– Я ничего не имею против.

– Видите ли, сейчас ваше состояние довольно тяжелое, но стабильное. Но после третьей раны вы, скорее всего, не выживете.

– С другой стороны, - сказала Кэсс, - вы не сможете поправиться, если не будете отдыхать. Рано или поздно, но придется заснуть.

– Так в чем проблема? Зовите вашу команду и позвольте мне, наконец, закрыть глаза. Они переглянулись.
– Что-то еще? Что именно?

– Ничего, - быстро сказала Барбара, - просто... Просто я хотела, чтобы вы учли все факторы. Можно продлить бодрствование, если вы хотите...

– Нет, благодарю. Будь что будет.

Если они что-то от меня скрывали, я, кажется, не желал этого знать.

Четыре санитара перевезли на двух каталках меня и всю их машинерию в круглую светлую комнату, где на стенах висели подсвеченные рентгеновские снимки моей шеи и грудной клетки в различных ракурсах. Люди и машины замерли в ожидании. Я закрыл глаза.

Кто-то отвесил мне пару чувствительных шлепков по лицу, и я очнулся, чтобы увидеть над собой красную физиономию Харли.

– Ты мне это прекрати!
– рявкнул он.
– Нечего портить людям настроение!