Курс на жизнь

Глубоко вздохнув, Крис резко потёр лицо ладонями и поднялся, выходя на балкон. Сиэтл уже проснулся, но до десятого этажа шум улицы почти не долетал. Зато в просвет между высотками напротив можно было разглядеть кусочек озера. Сейчас там царила суета: сновали паромы, перевозя жителей на работу с одного берега на другой. Но Крис знал множество тихих местечек, в которых можно было отдохнуть в тишине. Знал и ни разу не навестил ни одно, а ведь со времени возвращения прошло уже почти три месяца! На что он потратил это время?

Через полчаса Хаммер уже спешил по оживлённым улицам в сторону парка Дискавери. В середине июня туристов там было немало, но сейчас, в восемь утра, навряд ли там можно было встретить толпу. Стоило ступить на дорожку, и над головой сомкнулись густые ветви ольхи и клёна, зашумели, зашептали, и захотелось дышать, наконец дышать полной грудью. Ноги сами несли вперёд, в обход популярных маршрутов, к заливу Пьюджета, чей каменистый берег непрерывно облизывали волны усмирённого, зажатого в тиски Тихого океана. Над водой с криками проносились чайки, изредка в сторону выхода из залива проплывал одинокий парусник.

Разувшись и подкатив светлые хлопковые брюки почти до колен, Крис взял мокасины в руки и неспешно побрёл вдоль кромки воды. Вот же она — настоящая свобода! Не скованная никакими правилами и условиями! Восторг поднимался из груди, клокотал в горле, и, не сдержавшись, Крис раскинул руки и закричал, выпуская всю тяжесть, что скопилась за годы, когда он был лишён всего этого. Под плотно сомкнутыми веками пылало багрово-красным — солнце скользило лучами по его лицу, и воздух, пропитанный йодом и свободой, врывался в лёгкие короткими рваными глотками.

Он чувствовал жизнь. Именно сейчас, настоящую, ту, которую чуть было не перестал ценить, попав в круговорот рутины и однообразия. В голове было так ясно, чётко, как бывает только после бессонной ночи, когда мозг работает на пределе своих возможностей. Крис опустился на жёсткую траву неподалёку от берега и вытянул ноги. Маяк Вест-Пойнт — самая западная точка парка и всего Сиэтла, отсюда был почти не виден, только красная крыша и кусочек белой стены. Но Крис знал, что там сейчас собираются туристы, делая многочисленные фото на память, чтобы увезти с собой частичку его родного города. Города, который он так любил, города, по которому так долго тосковал.

Солнце потускнело, небо затянуло дымкой, но уходить не хотелось. Крис лежал на траве, прикрыв глаза, и слушал. Шелест волн, крики чаек, плеск воды о камни и далёкий гудок очередного парома. Прямо над ухом шуршала трава, царапая щёку всякий раз, когда с залива налетал порывистый ветер. Он совсем забыл, что жизнь вот она, вокруг, что она не такая, как он привык. И что ему всего тридцать три. На короткий миг захотелось поверить, что всё возможно. Что впереди только хорошее, светлое, стоит только руку протянуть. Что нет никакого прошлого, только будущее, которое ему ещё предстоит написать…

— Ой, тут кто-то есть!

Крис нехотя открыл глаза и медленно сел, встретившись взглядом с широко улыбающейся блондинкой лет двадцати. Рядом смущённо переминалась с ноги на ногу её подруга, громко шипя ей на ухо:

— Пойдём отсюда, Грейс, мало ли, что он тут один делает.

— Да ладно тебе, — улыбнулась Грейс, окидывая Криса более внимательным взглядом. — Сразу видно: перед тобой приличный мужчина. Вы же не маньяк?

— Не маньяк. — Крис положил локти на колени и склонил голову, с улыбкой щурясь на солнце, но продолжать разговор не спешил.

— Все они так говорят! — фыркнула подруга, потянув Грейс за собой.

— Удачного вам дня, — махнула та рукой, поддаваясь на уговоры. Проводив их взглядом, Крис усмехнулся: можно было познакомиться с симпатичными девушками, провести с ними день, а может, и ночь. Уж с Грейс так точно — она даже не пыталась скрыть свой интерес. Так в чём была его проблема?

Настроение испортилось. Раздражённо вздохнув, Крис поднялся, отряхнул песок, прилипший к брюкам, обулся и пошёл к машине. Все мечты и мысли, что только что наполняли лёгкостью, испарились, а реальность придавила грузом, напоминая, что на самом деле он никто и на всю жизнь останется никем. И впереди не ждёт ничего хорошего, только беспросветное одиночество и пустота с редкими яркими вкраплениями встреч с Дэниз и её семьёй. Раньше Крис никогда не стремился к одиночеству, более того, не любил его. Теперь же обстоятельства решили всё за него, но действительно ли он хотел быть один?

На стоянке уже было не протолкнуться, вереница машин подъезжала ко входу в парк, мечтая занять место получше. Крис сел за руль, заводя мотор, и вдруг глубоко вздохнул, слегка нахмурившись. После чистого воздуха залива, после того, как из лёгких морской бриз выдул все запахи, в салоне слишком отчётливо почувствовался аромат лекарств и, более слабый, горького апельсина. Крис никогда не обращал внимания на то, как пахнет Лора. Не задумывался, пропуская эту информацию мимо себя. Но сегодня казалось, что машина буквально пропиталась ею изнутри. Шумно выдохнув, Крис опустил стекло и нажал на газ, подавив желание высунуться из окна с головой.

Что-то изменилось между ними, но что: ни Крис, ни Лора точно сказать не могли. Напряжение по-прежнему висело в воздухе, но теперь оно стало другим, более вязким, густым, тяжёлым. Они почти не разговаривали друг с другом, избегая лишний раз встречаться взглядом. Крис забирал её, ждал и отвозил домой, стараясь не думать о том, что Лоры вдруг стало слишком много. Она словно заполнила собой каждую свободную клеточку окружающего пространства, напоминая о себе даже тогда, когда была далеко. Это раздражало, выбивало из колеи, но чем больше он пытался не думать о ней, тем больше она занимала все его мысли.

Крис старался не смотреть в её сторону, когда она была рядом, но взгляд ненароком скользил по тонкому профилю, отмечая бледность, которая только стала больше, на тени, что пролегли под глазами. Лора порой забывалась, вздыхала тяжело, глядя в окно, а несколько раз он замечал слёзы, блестевшие в её глазах. И взгляд уже не казался нахальным, наглым, наоборот — он приобрёл выражение загнанного зверька, которому вот-вот выстрелят между глаз. К концу следующей недели Крис не выдержал. Наблюдая за тем, как она в очередной раз сжимает губы, всматриваясь в темноту улиц, он решился:

— Что случилось?

— Что? — Лора, вздрогнув, обернулась.

— Что случилось, ты сама не своя.

— Отчего это вдруг начало тебя волновать? — голос звучал сухо, но Крис с удивлением различил в нём нотки обиды. Она обижена? Но на кого, на него?

— Я вижу, что тебя что-то волнует, — ровно ответил он, отворачиваясь к дороге. — Если не хочешь, не говори, но если это касается твоей безопасности, я должен знать.

— Безопасности, — горько прошептала Лора. — Всех вокруг так волнует моя безопасность!