Курс оверклокинга для операторов машинного доения.

– Хорошо!
– сказал он, - я тебя, допустим, вытащу. А ты мою фуфаечку отберешь… она у меня одна. Не буду вытаскивать!

– Мамой клянусь!
– перекрестился утопающий, - не буду я трогать твою фуфайку!

Упырь с наслаждением почесал когтями волосатую грудь и поскребся в паху.

– И это, - вспомнил он, - обещай мне отдать то, чего дома не знаешь.

– Обещаю!
– торопливо согласился Дункан. Сначала он не хотел соглашаться, все надеясь на итоги известной сказки про двух лягушек. Он изо всех сил перебирал ногами, но масло так и не хотело сбиваться. Вспомнив наконец, что лягушки в той сказке попали в жбан со сметаной, а не в выгребную яму, Дункан согласился.

– Дома я уже нихрена не знаю, - выдохнул он, - но обещаю, черт подери!

– Смотри, слово дал!
– сказал упырь, протягивая Дункану грабли, - эй, не наступи, когда вылезать будешь.

И с мрачным хохотом скрылся в своей хижине. Дункан выполз наверх и долго лежав обессилевший. Чувствуя, тело покрывается зловонной коркой, он встал и побежал к заливу. До моря было недалеко. Хорошенько вымывшись, он нанялся гребцом на случившуюся здесь галеру и без приключений добрался до Шотландии.

– Не устала слушать?
– спросил Артем у девушки, - дальше интереснее будет.

– Пикантных подробностей многовато, - поморщилась она, - но так, в принципе, даже и ничего. Читай дальше.

Промочив горло остатками пива, Артем принялся читать дальше.

– Тятя приехал!
– завопила младшая из дочерей Дункана - восемнадцатилетняя рыжуха Сью. Четверо сыновей, пряча улыбки в точно такие же рыжие бороды, вышли из кузницы. Со всего поселения с шумом и гиком летели остальные дочери.

– Блин, как вас много!
– обрадовался Дункан, - а где же… где же моя пухленькая и незабвенная Дермот? Небось, брови углем мажет, шалунья.

– Мама кормит грудью маленького Джона.

– Какого-такого, нафиг, Джона?
– не понял вернувшийся хозяин, - что еще за маленький Джон? Не знаю никакого маленького Джона!!!

– Успокойся, папа, - сказал Скрудж, - это твой пятый сын - Джон Мак-Лауд.

– С-с… сукин сын!
– скривился новоявленный папаша, - кто здесь шатался, пока меня не было, а? Всех перепорю!

– Папа, да успокойся!
– сказала маленькая Сью, - это действительно твой сын. Только он, это… не совсем от тебя, а от…

– А от кого еще может быть мой сын если не от меня, ты, имбецилл малолетний!!!
– заорал Дункан, - я сейчас с вами всеми разберусь! Так, мужики, почему Сью до сих пор не замужем? А?!? Смирно стоять, когда с вами батька говорит!

– Батя, - вмешался старший сын Нестор, - вроде, как мамка невиноватая… крутилось тут что-то вроде Духа Святого…

– Вовсе и не Дух, а нормальный мужик был, - поправил старшего брата Гектор, - мы с ним скотч пили. Я после двух пинт - в ауте, а ему - хоть бы хны.

– Да?
– почесал нерешительно бороду Дункан, - а может, и Дух. Две пинты нашего скотча кого хошь с ног свалят. Как его звали, говоришь?

– Саваоф, вроде, - неуверенно предположил Скрудж.

– Да нет же, - возразил Гектор, - мне он представился, как Иегова.

– Вы что, глухие все были!
– хихикнула Сью, - он же четко сказал - Яхве!

– Тьфу!
– сплюнул Дункан и утерся ладонью, - так какое у этого дитенка отчество? Кто-нибудь может мне толково объяснить?

Сыновья заржали. Видя такую непочтительность, Дункан нахмурился и стал похож на австралопитека. Дети мигом утихли, опасаясь как бы у отца процесс эволюции не завернулся в обратную сторону. Наконец, Нестор, по праву старшего сына, счел необходимым пояснить:

– Батя, ты совсем в плену плох стал. Мы чай не скифы - нам отчества ни к чему.

– А ведь правда!
– вспомнил все Дункан, - так где же моя несравненная Дермот?

– Да грудью кормит!
– напомнила Сью, - иди, познакомься со своим новым сыном.

– А на кого он похож?
– спросил Дункан, - на меня или на Дермот?

Братья неуверенно переглянулись. Нестор глянул на отца и перевел стрелки:

– Отвечать будет Давид.

– А чо я?
– встрепенулся до этого молчавший парень.

– А чо мы?
– хором сказали остальные.

– Ладно. Батя, помнишь старого Рабиновича, что скупал тряпье в Эдинбурге?
– Дункан кивнул, - вот копия - он.

На пороге родовой хижины показалась Дермот с младенцем на руках. Сначала она решила выйти одна, но опасаясь неадекватной реакции вернувшегося супруга, решила подстраховаться.

– А, вот ты где!!!
– яд в голосе Дункана можно было собирать в стакан и пить, - каждый год, тридцать первого декабря ты, паскуда, ходишь с подругами в баню! И там тебе, понимаешь, волшебным ветром надуло… здравствуй, моя старушка!

Дункан зарыдала и бросилась к мужу в объятия. Дункан крепко обнял ее, и только недовольное ворчание отлученного от груди младенца нарушало наступившую тишину. Братья дружно хрюкнули и вернулись обратно в кузницу, а Сью ушла замешивать тесто для праздничного пирога. Остальных сестер разобрали набежавшие мужья. Стуча костяшками пальцев по лбу жены, Дункан сказал:

– Так вот, ни обломиться этому японскому богу нихрена. Давеча обещал я отдать Джона в услуженье одному… гм… господину в Ланкастере. Что-то мне подсказывает, что он сделает из него человека!

Дермот молча заплакала и закивала своей седеющей головой. Что поделать, расплата за последнюю страсть ужасна, но может быть, еще все обойдется.

Рос Джонни не по годам, а по минутам, но все равно прошло около шестнадцати лет, прежде чем он превратился в смазливого юношу и обрюхатил половину женщин из селения, в том числе нескольких родных сестер. Осерчали без меры мужики клана, и хотели по старой доброй традиции распять наглеца на центральной площади, да Дункан отговорил - сказал, что еще не время. Скрепя сердце, окрестные рогачи утихли.