Курсант: Назад в СССР 13

— Короче, — затянулся, наконец, Филин. И приставил мне ко лбу мой собственный пистолет. — Говори, где мой брат и где прячется Гоша.

Он старался быть невозмутимым и твердым, но я чувствовал, как еле заметно подрагивает пистолет, прислоненный дульным срезом к моей коже. И в его взгляде я видел эту же дрожь. Странно, что никто вокруг не замечал его страх.

— Ты это сам придумал провернуть или подсказал кто? — я с презрением плюнул Филину под ноги.

— Говори, сука!!! — взвизгнул тот и с силой ткнул меня стволом в лоб. Я не видел, но ощутил, что на коже, должно быть, остался отпечаток.

— А то что? — презрительно усмехнулся я.

— Убью-у-у, падла! — выл тот зверем. — Говори!

— Стреляй, — процедил я. — И брат твой тогда точно сдохнет! Даже тела его не найдешь…

— Тварь! — выкрикнул Филин и врезал мне под дых свободной рукой.

Я был связан, и противопоставить ему мне было нечего. Так что я лишь согнулся и невольно шумно выдохнул, борясь со спазмом в животе.

В то же мгновение почувствовал, как сверху по затылку прилетел еще удар кулаком. А потом чем-то твёрдым (наверное, рукояткой пистолета) по хребту.

Втянул голову в плечи, группируясь. Мне оставалось только скрежетать зубами. Ну ничего, грёбанная Птица… Земля круглая, сочтемся…

— Поднимите его! — скомандовал Филин.

Руки каратистов подхватили меня и усадили на стул. Главарь подошел ко мне и с гаденькой улыбочкой проговорил:

— Твоя баба у нас! Если не скажешь, где Гоша и где мой брат, ей хана…

А вот это ты брешешь, товарищ Птица… Света в надежном месте, я предусмотрел такой ход. К чему этот блеф с его стороны? Не пойму. Но враг не стал держать паузу и бысто ответил на мой немой вопрос.

Это был не блеф.

— Узнаешь? — Филин сунул мне под нос кулончик на цепочке.

Это не Светин, но… он мне показался до боли знакомым. Чёрт! Где я его видел? Где?!… Ага! Вспомнил! Ну точно!

— Если пальцем тронешь ее, убью… — прошипел я.

— Показывай, где брат! Иначе твоя сучка сдохнет! Но не сразу, — Филин обвел многозначительным взглядом дружков, и те загоготали.

— Хрен с тобой… — процедил я. — Покажу. В обмен обещай, что отпустишь нас…

— О, как ты запел! — главарь сглотнул комок и расплылся в улыбке, ему явно полегчало. — Показывай, и будешь жить… Вставай! Ну! Пацаны, поднимите его!

* * *

— Руки-то развяжи, — сказал я Филину, когда мы стояли возле гаража.

— Обойдешься… Он там внутри прячется? Как открыть? Говори уже!

Я покачал головой.

— Заперто изнутри, дебил! Условный стук нужен. Развяжи, и я постучу.

— Э, нет… Не проведешь… Говори, что за стук! Ну!

Филин ткнул локтем меня в бок. Чувствительно… Я скрипнул зубами, стискивая челюсти, чтобы не застонать от боли. Не дождётся.

— Какой условный стук? Убью твою девку! Говори! — замахнулся он.

— Три коротких, один длинный… — сквозь сжатые зубы выдохнул я.

Тук-тук-тук… Тук…

Простучал кулаком Филин по железной двери. В ответ — тишина…

Его рука потянулась еще, но я осек:

— Не стучи, ждем…

Через некоторое время из-за двери послышался голос с хрипотцой:

— Кто?!

— Свои! — отозвался я. — Открывай! Это я…

Лязгнула задвижка. Дверь не успела открыться, как Филин и еще парочка молодчиков ворвались внутрь и схватили открывшего им.

— Ну здравствуй, Гоша! — торжествующе пропел Филин. — Где мой брат?

— Там, где ты скоро будешь тоже… — хмыкнул пленник и плюнул под ноги главарю.

Его держали двое, но он сумел выказать свое презрение.

— Ах ты, сука! — заревел Филин и замахнулся, собираясь заехать кулаком пленнику в лицо.

— Шеф! — вдруг выкрикнул один из каратистов, что стоял рядом. — Это не он!

— Чего?! — рука Филина так и застыла в воздухе.

— Не Гоша Индия!!!

— Чего?! — снова повторил главарь, будто не мог понять смысл слов подчиненного.

— Через плечо, — хмыкнул я тогда и тоже плюнул главарю под ноги.

Снаружи гаража послышался рев моторов и шорох шин о грунтовку.

— Засада! — выдохнул Филин и захлопнул гаражную дверь.

Клац! — задвижка отрезала Филина, меня, Гошиного подручного и еще двоих каратистов от внешнего мира.

Стало темно. Если Гошиного человека они успели схватить, то меня со связанными руками никто не контролировал. А я знал здесь каждый сантиметр.

Быстро нырнув в сторону и укрылся за гаражным хламом, что был специально навален высокими рядами — тут таился аварийный путь отступления. Пригодился.

Потому что это был не тот гараж с бункером Гоши, хотя и очень похожий.

За дверью уже были слышны крики каратистов, что не успели проскочить в гараж. Их жестко скрутили Гошины люди. Сам он уже долбился в дверь и рычал:

— А ну открой! Сука! Открывай! Хуже будет!

Но Филин не знал его в лицо, не знал его голоса. Он испугался, и единственным его шансом на спасение был я, как заложник.

Сквозь щелку створок ворот слабый свет просачивался в гараж, и я увидел силуэт Филина, видел, как он выхватил трофейный пистолет и выстрелил туда, где я только что скрылся.

Вернее, он нажал на спуск, а выстрела не произошло — даже капсюль не щелкнул. Его я тоже пробил, после того, как просверлил гильзы и охолостил патроны, высыпав из них порох. Капсюль нельзя было пощадить, чтобы пистолет не испоганить, ведь даже его энергии может быть достаточно, чтобы забить пулю намертво в ствол. Холостых патронов у меня не имелось, вот и пришлось выкручиваться.

Притаившись за гаражным хламом, я размотал пластырь на большом пальце левой руки и извлек оттуда половинку бритвенного лезвия. Руки связаны за спиной, но работать лезвием можно, хотя и с трудом. Спешно перерезал им путы — один виток, другой. Скинул обрывки веревки, пока матюгающийся Филин бродил где-то в потемках совсем рядом и искал меня. Гошиного человека не слышно, видимо, вырубили его.

Я приподнял широченную брючину и достал примотанный пластырем к лодыжке «ТТ». Тот самый, со сбитой маркировкой, что достался мне от Сухого в двести пятом номере гостиницы.

Из-под второй брючины я извлек маленький карманный фонарик. Каратисты — не менты, потому и не додумались меня обшмонать тщательно. Забрали ПМ с холостыми патронами и успокоились. Никак не рассчитывали, что у меня припасен сюрприз.

Я резанул лучом фонаря по морде Филина и одновременно выстрелил в потолок.

Бах! — выстрел прогремел в замкнутом пространстве особенно оглушительно.