Курсант. Назад в СССР 2

– Да погоди, Андрюха, я же пошутил! УРД у меня. Только оно секретное.

– Как – у тебя? Ты же кражами занимаешься?

– Так на меня, как на самого молодого, свесили все громкие темнухи прошлых лет. На, Федя, разбирайся.

– Тебя что, Федей зовут?

– А ты не знал?

– Да знал, конечно. Тоже шучу.

Погодин со скучным лицом пошёл открывать сейф и достал оттуда пухлую папку с потрепанными краями:

– Вот, смотри. Только никому ни слова, что я тебе показал. Это ж с грифом, – он привычно сбился на веский тон.

Я полистал папку. Ничего особенного. План мероприятий, версии. Стандартные справки о проделанной работе, сколько лиц отработали, что сделали. Подробно, вплоть до того, сколько людей дактилоскопировали. Всё в одну кучу свалили, для пухлоты отчётности, так сказать.

– Ты сам-то хоть вникал? – я с укоризной посмотрел на Погодина. – Дело уже три месяца не обновлялось. Последняя справка датирована июнем.

– А я что? Разорваться должен? У меня работы – воз и три вагона.

– Вижу, как ты работаешь. Чаи гоняешь, да на стуле качаешься.

Тут я, конечно, не в свою вотчину полез, но его не в меру досужий вид меня просто раздражал. Ведь столько можно дела сделать!

– А ты что, начальник мой? – ожидаемо взвился Федор. – И откуда ты вообще разбираешься в материалах оперативных? Ты же простой эксперт?

Я уж не стал говорить Погодину, что даже не эксперт. Как-то рассказывал ему о своей должности заведующего фотолабораторией, но он мимо ушей пропустил, так не повторять же сто раз.

– Я, Федя, в работу просто быстро вникаю, приглядываюсь, что да как. К нам в отдел много сотрудников опытных с других служб захаживает. Общаюсь с ними, а не сижу в кабинете на неустойчивом стуле…

– Ну да, не читал я дело. Все равно висяк. Сам знаешь, если по горячим или в течение недели убийство не раскрыли, то шансов дальше – мизер остается.

Я полистал папку чуть дальше. Никаких упоминаний о белой “Волге”, ухажёре и прочих подробностях личной жизни убитой. Наверное, когда опера опрашивали коллег Веры, Шурочка в отпуске была или на больничном.

Я уже почти расстроился, как вдруг наткнулся на любопытную бумажку. Список лиц, с кем контактировала убитая. Очень занятно. Почему-то там несколько мужчин. Напротив фамилии одного из них написано, что бывший муж. А вот это уже очень интересно…

– Ножик дай, – потребовал я у Погодина.

– Зачем? – удивился тот.

– Давай, говорю…

– Есть складной, пойдёт?

– Без разницы, – я взял складник и поддел белые нитки, которыми было сшито дело.

– Ты что делаешь? – Федя попытался выхватить папку, но я вцепился в нее, как коршун в куренка. Только с когтями можно вырвать у меня добычу.

– Не боись, Погодин. Я аккуратно листочек вытащу, перепишу, а потом принесу – и сошьём всё, как было.

– Может, не надо?

– Надо, Федя, надо…

– Так нить же оклеена, и подпись начальника! – не унимался Погодин.

– И нитку обратно приклеим, и подпись нарисуем. Всё будет. Ты будто не мент вовсе.

– Это же подделка документов!

– Подделка, Федя, это когда в корыстных целях, а это ради общего дела. Чувствуешь разницу?

– Вот зря я тебе дело дал, начальник за него с меня шкуру спустит.

– Не блажи. Эту папку несколько месяцев никто не трогал. Не потрогают еще денек. Вот и все, – я аккуратно свернул заветный листочек и сунул его в карман рубашки. – Делов-то. Всё, бывай. До завтра.

Погодин молчал, с ужасом глядя на “распотрошённое” оперативно-поисковое дело и обхватив голову руками.

Вильнув возле его стола, я прихватил ещё кое-что. Траурный Федя даже не заметил, что лишился самого ценного.

Покинув кабинет, я направился в свой отдел. Посмотрел на часы и засёк время. Мысленно сделал ставку, через сколько минут прискачет ко мне Погодин. Остановился на десяти. Тот прилетел через пять. Глаза навылупку, волосы всклокочены, сам заикается:

– Андрюха! Ты пистолет мой не видел?

– Какой пистолет? – хитро прищурился я.

– Ясно, какой, табельный. ПМ пропал. Куда я его деть мог? Ума не приложу. Ну все… Хана мне. Уволят. И дело, и ствол.

– Как пистолет мог из кобуры на поясе пропасть?

– Да не в кобуре он был!

– Тем более, – подначивал я. – Из сейфа как мог пропасть?

– Да почему из сейфа-то? На столе он лежал!

– Да потому что, дурья твоя башка, пистолет только в кобуре должен быть на теле – или в сейфе. Другого не дано. Кто у тебя наставник был, что не научил этому?

– Да знаю я, помоги его найти! Куда делся, не пойму.

– Бери, – я запустил руку за спину и вытащил из-за пояса ПМ. – Не теряй больше.

– Так это ты стащил его? Зачем?!

– В воспитательных целях. Зато в следующий раз ты так уже не сделаешь.

– Ну ты, Петров!.. Да я… Я начальнику твоему скажу!

– Давай, ещё от него тебе влетит. Иди уже, работай. Ещё спасибо мне скажешь когда-нибудь. Пистолет пуще бабы беречь надо. Баб много, а ствол у мужика один. Сечёшь?

Глава 7

Городская поликлиника собрала толпу народа у регистратуры. Из четырёх окошек с вырезанными из оргстекла под трафарет надписями с засохшими подтеками: “Регистратура” работало только два. Пациенты, преимущественно предпенсионного возраста, облепили амбразуры маленьких окошек, как муравьи апельсиновую корку.

Передние ряды повисли на полированном подоконнике и пытались заглянуть в прорезь, периодически оборачивались и шипели на задних. Те, в свою очередь, вытягивали шеи, словно хотели разглядеть, что дают в этой самой «Регистратуре».

Медрегистраторы в дежурном режиме обгавкивали посетителей. Иногда пациентам удавалось вывести их из себя. Тогда те, доведённые до кипения, швыряли им медицинские карточки. Иногда закатывали глаза и, вздыхая, морщились, когда кто-то, помимо обращения, ещё спрашивал у них, как найти тот или иной кабинет. Видно, по закону Дарвина, на такую работу всегда брали только женщин с хваткой кобры и длинным языком.

В общем, всё, как во всех бесплатных больницах, во все времена. Честно отстояв в очереди, я, наконец, добился своей карточки и получил бегунок, в какие кабинеты нужно пройти, чтобы получить справку о прохождении заветной медкомиссии для поступления в школу милиции.