Курсистки

Агнесса вылечила Лейлу за один раз. «Я только сняла с нее испуг», – сказала она Гордею. А через год она радовала отца белозубой улыбкой.

Теперь он ехал к своему брату, рассчитывая на его помощь. И на разум своих соплеменников.

Глава 38

Казалось, что в комнате собрались те, кому не о чем поговорить, так было тихо. Соня то и дело подходила к окну, выглядывала во двор и садилась снова на кроватку сына. Вика так же молча листала первую, попавшую ей в руки, детскую книжку. Это был альбом для раскрашивания с рисунками героев мультфильмов. Сидеть она не могла, так и ходила по комнате, стараясь чаще оказываться рядом с окном, но так, чтобы не заметила Соня. Только Анна терпеливо ждала звонка Гордея Прохорова, сжимая в руке мобильный телефон. Она была уверена, он позвонит, как только будут новости.

С того момента, как Вика приехала и сказала, где находится Тошка, они не обменялись и парой фраз. Все слова теперь были лишними, осталось только ждать. И они ждали.

Анна смотрела на бескровное лицо Сони и думала о том, что было бы с ней, если бы ее сын… Но, у нее не было сына. И дочери. И не было надежды. «Ты можешь сколько угодно обвинять в этом Софью, но легче тебе не станет, поверь», – говорила ей Агнесса, держа ее руки в своих. Анна чувствовала, как из ее сухих твердых ладоней перетекает к ней некая жизненная сила, успокаивающая и дающая мудрость. «Ты можешь ее ненавидеть, но эта ненависть в конечном итоге съест тебя, выпьет из тебя все соки, и ты превратишься в озлобленное существо, все мысли которого направлены на одно желание – желание отомстить», – продолжала Агнесса. «Бабушка, как жить без любви? Без детей? Неужели, у меня не будет ни одного счастливого дня?» «Ну, это зависит от того, как ты сама будешь относиться к тому, как живешь. Если не можешь победить обстоятельства, прими их. Оглянись, ты можешь помочь другим», – настаивала Агнесса. «Я?!» «Ты. Бог дает тебе выбор: либо жить и умереть в злобе, либо прожить жизнь, даря любовь другим. Там, на небесах, важно только то, сколько энергии любви ты накопила за свою земную жизнь. А злобой питаются совсем другие силы, девочка, сама знаешь». Анна верила ей, верила безоговорочно, даже, когда боль и отчаяние затмевали сознание…

«А бабушка была права. Я могла бы закончить свои дни, как Косова», – решила она. Вика, наконец, устав от бесполезных метаний по комнате, примостилась на стул, стоящий возле компьютерного стола. Она поймала себя на мысли, что невольно рассматривает задумавшуюся о чем-то Анну. «Какое лицо у нее необычное. Словно светиться изнутри. Глядя на нее, даже мысли об ее причастности к чему-то плохому, а тем более преступному, не возникнет. В ней что-то есть от Агнессы, то, как она смотрит. Словно знает о тебе все. И все понимает и прощает, что не так. Но, жалости она точно не вызывает», – подумала она, покосившись на палку, стоящую рядом с креслом Анны.

Первым зазвонил сотовый Софьи.

– Да? Леонид Иванович? Нашли? В первой детской? Что с ним? Просто спит? Конечно, нужно, чтобы врач осмотрел. Я приеду, сейчас же! Хорошо, дождусь Гордея, – Софья облегченно заплакала…

Глава 39

Татьяна Сердюк, в прошлом Танька Косова, в бессильной злобе смотрела в больничный потолок. Она уже сосчитала все трещины, счетом двадцать одна, две вмятины, три лампы в светильнике, четыре пожарных датчика. Она скосила глаза направо. Дверь и умывальник. Налево – уличное окно с решеткой и возле него обшарпанный стол. Прямо она старалась не смотреть. Там находилось огромное окно, почти во всю стену. А за стеклом двигались люди. В форменной одежде. Медсестра в белом халате и мент в кителе. Молоденький сержант что – то говорил девушке, склонившись к самому ее уху. Девушка улыбалась. А ей, Таньке Косовой, оставалось только задыхаться от злобы и зависти, проклиная свое, ставшим опять непослушным, тело.

28.08.07 г.