Курск- 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2
Шрифт:
Столь широкий диапазон возможных вариантов был связан в том числе и с существенной проблемой в работе разведслужб. В то же время обстановка требовала от командования рассматривать все без исключения варианты возможных действий врага и искать наиболее эффективные методы срыва его намерений. Именно с этим обстоятельством связан «просчёт» Н.Ф. Ватутина [22] , а в действительности перестраховка, на которую после войны будут указывать некоторые исследователи. В полосе Воронежского фронта было значительное число танкоопасных направлений, поэтому он не исключал не только мощных ударов немцев на наиболее вероятных направлениях от Белгорода на Обоянь и Старый Оскол (которые были очевидны), но и на Суджу (левое крыло фронт), где наступление командованием ГА «Юг» не предполагалось и даже не рассматривалось.
22
Николай Фёдорович Ватутин, генерал армии (1943). Родился 16.12.1901 г. в с.Чепухино Валуйского р-на Курской (ныне Белгородской) области в многодетной семье крестьянина-середняка (9 детей). Для своего социального положения получил хорошее образование. В 1913 г. окончил 5 кл. сельской школы, затем 2 кл. земского училища в г.Валуйках и 3 кл. коммерческого училища в г.Уразово. До 1917 г. жил в семье отца и занимался сельским хозяйством. В РККА призван по мобилизации в 04. 1920 г. В 1920— 1921 гг. в качестве красноармейца участвовал в боях против банд Махно и атамана Беленького на территории Луганской, Полтавской и Харьковской областей. Окончил Полтавскую пехотную школу (1922), Киевскую высшую объединенную военную школу (1924) и ВА им.Фрунзе (1929). Командовал отделением, взводом и ротой. С июня 1929 г. – на штабной работе, служил помощником начальника оперативного отделения 7 сд (г. Чернигов), помощником начальника оперотдела штаба Северо-Кавказского ВО (г. Ростов), начштаба 28-й горной стрелковой дивизии (г.Орджоникидзе), начальником оперотдела штаба СибВО (г. Новосибирск). После окончания ВА Генштаба в 07. 1937 г. назначен зам. начштаба Киевского Особого военного округа, а с ноября 1938 г. – начштаба КОВО (г. Киев). 26.07.1940-13.02.1941 г. – зам. начальника Генштаба и одновременно начальник оперативного управления. С 13.02.1941 г. по 30.6.1941 г. – первый заместитель начальника Генштаба по опервопросам и устройству тыла. 30.6.1941 г. – начштаба
В отечественной историографии первый период подготовки к Курской битве изучен крайне слабо, в силу того, что практически полностью отсутствуют документальные источники о текущей работе Ставки в этот период, за исключением её директив, опубликованных в 1999 г. Существовал и ряд иных проблемы. Ещё в 1970-е годы А.М. Василевский писал: «До недавнего времени вопрос о планировании и подготовке Курской битвы в военно-исторической литературе, как научной, так особенно мемуарной, освещался не совсем точно, вольно или невольно принижалась большая творческая и организационная деятельность Ставки и ее рабочего органа – Генерального штаба, преувеличивалась роль фронтовых инстанций, и прежде всего Военного Совета Воронежского фронта. …К тому же ряд важных деталей вообще не нашел отражения ни в каких документах, так как обсуждались они в самой высокой инстанции в узком кругу лиц, руководивших подготовкой Курской битвы. Это относится,; помимо И. В. Сталина, к Г.К. Жукову, А. И. Антонову, к автору этих строк и некоторым другим товарищам, работавшим в годы войны в ГКОI Ставке и Генштабе» [23] .
23
Василевский А.М. Дело всей жизни. Т.2. М.: Политздат, 1988. С. 18.
Действительно, И.В. Сталин, опасаясь разглашения стратегической информации, запрещал вести стенограммы встреч и совещаний, проходивших в Кремле. А от их участников требовал, чтобы принимаемые решения и поставленные задачи они запоминали и, возвращаясь к себе в кабинеты, заносили их в секретные тетради, которые через определенное время уничтожались. Таким образом, детали процесса выработки важнейших стратегических решений и замыслов военно-политического руководства СССР, а также мнения и предложения его ключевых фигур во многом безвозвратно утеряны. В последние десятилетия в научный оборот начали вводиться источники, которые, на первый взгляд, могли бы пролить свет на эту проблему. Однако при их внимательном изучении даже по отдельным вопросам ситуация становится ещё более запутанной.
В качестве примера можно привести журнал посещения кабинета И.В. Сталина партийными и государственными деятелями в годы войны (далее – Журнал). Этот документ вёлся не систематически и даже, можно сказать, небрежно, в нём не всегда соблюдалась чёткая хронология, посещение Верховного Главнокомандующего рядом полководцев не зафиксировано, хотя в других источниках они отмечены, а их фамилии перепутаны. К сожалению, ряд исследователей используют данные из Журнала без критического анализа и учёта особенностей существовавший в то время системы государственного управления в СССР. Так, например, в нём отмечено, что поздно вечером 11 апреля в кремлёвском кабинете И.В. Сталина собрались В.М. Молотов, Г.К. Жуков, зам. начальника Генштаба генерал-полковник А.И. Антонов [24] , К.К. Рокоссовский и начальник инженерных войск РККА генерал-лейтенант М.П. Воробьев. Детали этой встречи неизвестны, но, судя по составу приглашённых, обсуждался план летней кампании. А если учесть, что в Журнале ничего не говорится о присутствии в Кремле поздно вечером 12 апреля Г.К. Жукова, А.М. Василевского и А.И. Антонов, когда было принято предварительное решение о переходе к стратегической обороне, то в нём явно выявляется сразу несколько ошибок. В документе или состав собравшихся 11 апреля перепутан, так как ни Г.К. Жуков, ни К.К. Рокоссовский о нём никогда не упоминали, или допущена ошибка с датой – совещание прошло не 11-го, а 12-го, и при этом вместо А.М. Василевского вписан К.К. Рокоссовский. Хотя последний никогда не упоминал о своём участии в принятии столь крупного исторического решения. В то же время Г.К. Жуков в книге мемуаров достаточно подробно описывает всё, что было связано с этим совещанием. Но при этом здесь же упоминает, что поздно вечером 11 апреля, прибыв с фронта, он встретился с А.М. Василевским, который передал распоряжение И.В. Сталина подготовить им обоим карту обстановки, документацию по ситуации в районе Курского выступа и явиться вместе к нему в Кремль вечером 12 апреля. Это подтверждает и А.М. Василевский. Таким образом, очевидно, что данные, приведенные в Журнале о тех, кто был у И.В. Сталина в эти двое суток, неточны, причём понять это под силу каждому, следует лишь сравнить Журнал с мемуарами двух маршалов.
24
Антонов Алексей Иннокентьевич, генерал армии (7.08.1943), родился 15(26).09.1896 г. в г. Гродно (Белоруссия) в семье русого офицера и дочери сосланного в Сибирь поляка. В 1916 г. окончил Павловское пехотное училище, в звании прапорщика участвовал в Первой мировой войне. В РККА с 1919 г. – участник Гражданской войны. В 1931 и 1933 гг. окончил два факультета ВА им. Фрунзе (каждый раз по полному курсу) и один курс ВА Генштаба. C03. 1941 г. – зам. начштаба, а с 24.06.1941 г. – начштаба KOBO. С 27.08.1941 г. – начштаба Южного фронта. 28.07. 1942 г. назначен начштаба Северо-Кавказского фронта, по словам зам. командующего этим фронтом Р.Я. Малиновского: «Он, несомненно, обладал незаурядными организаторскими способностями, гениальным постижением замыслов противника и умением хитроумно разрушить эти замыслы». С 11.1942 г. – начштаба Закавказского фронта, а с 11.12.1942 г. – начальник Оперуправления – заместитель начальника Генштаба. С 05.1943 г. – первый зам. начальника Генштаба. С 4.02.1943 г. – начальник Генштаба. 4.06.1945 г. награжден орденом «Победа», единственный генерал армии из всех 14 удостоенных этой награды маршалов и генералиссимусов. C03. 1946 г. – первый зам. начальника Генштаба. В 1955 г. назначен начальником Объединенного штаба государств – членов Варшавского договора. Скончался 18.06.1962 г. в Москве.
Тем не менее, например, Б.В. Соколов игнорирует отмеченные выше нестыковки в документе. Опираясь на эту зыбкую основу, он истолковывает отсутствие Н.Ф. Ватутина на совещании 11 апреля (которого, возможно, и не было) как проявление И.В. Сталиным большего доверия к мнению К.К. Рокоссовского, чем командующего Воронежским фронтом [25] . Действительно, ряд очевидцев подмечали подчёркнутое внимание Верховного к Константину Константиновичу, особенно после Сталинграда [26] .
25
Соколов Б.В. Рокоссовский. М.: Молодая гвардия, 2010. С. 255, 256.
26
Чуев Ф. Солдаты империи. М.: КОВЧЕГ, 1998. С. 340.
Эту версию подтверждает и случай с повторным захватом немцами Житомира в декабре 1943 г., когда к Ватутину он направил Рокоссовского с не совсем внятными полномочиями – или с проверкой как инспектора и сменщика, или на помощь как товарища и соседа [27] .
Однако, во-первых, прежде чем высказывать подобные предположения, надо детально разобраться в хронологии событий, иначе они будут выглядеть неубедительно, во-вторых, не следует придавать чрезмерного значения влиянию на стратегические вопросы эмоций И.В. Сталина вообще и в данном случае в частности. Рискну предположить, если действительно К.К. Рокоссовский и был 11 апреля в Кремле, то наверняка по другому, сугубо «своему» вопросу. В этот момент И.В. Сталин был крайне озабочен московским направлением. Подтверждение этому мы находим в воспоминаниях участников тех событий, в том числе и Г.К. Жукова [28] . Поэтому, возможно, он хотел чётко уяснить, как и насколько надёжно будет увязана оборона столицы и вопросы будущей операции под Курском. А Центральному фронту при решении обеих проблем предстояло играть одну из ключевых ролей. В подготовке и принятии предварительных решений стратегического характера, таких, как переход к преднамеренной обороне, по своему статусу никто из командующих фронтами участвовать не мог. Это прерогатива членов Ставки ВГК и ГКО, каковыми ни Н.Ф. Ватутин, ни К.К. Рокоссовский [29] никогда не являлись, а Г.К. Жуков и А.М. Василевский ими были. Если же придерживаться логики Б.В. Соколова, то из того же Журнала видно, что в течение трёх месяцев перед Курской битвой оба командующих фронтами одинаковое время, по два раза, посещали Верховного в Кремле. Причём на эти встречи каждый из них вызвался хотя и по очень важному вопросу, но лишь по тому, который находился строго в его компетенции – с отчетами о состоянии войск своих фронтов и предложениями по их использованию. Н.Ф. Ватутин – 25 апреля и 28 июня, К.К. Рокоссовский – 11(?), 28 апреля.
27
Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997. С. 304,305.
28
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3. М.: Новости, 1990. С. 22.
29
Рокоссовский Константин Константинович (1896-1968), Маршал Советского Союза (1944), Маршал Польши (1949). Участник Гражданской войны. Будучи командиром 5-го кавкорпуса, в августе 1937 г. был репрессирован, в 03.1940 г. – реабилитирован. Великую Отечественную войну встретил в должности командира 9 мк, затем короткое время возглавлял 4А на Западном фронте, в Битве за Москву командовал 16А. В 07-09.1942 г. – командующий Брянским, а с 09.1942 г. по 02.1943 г. – Донским фронтом, который проводил ликвидацию окруженной группировки Паулюса под Сталинградом. 4.02. 1943 г. Донской фронт был преобразован в Центральный и развернут западнее и севернее Курска. В конце 03. 1943 г., после неудавшегося наступления на Брянск, войска Рокоссовского заняли оборону на северном фасе Курской дуги. В период весенней оперативной паузы лично провел большую организационную работу по планированию и подготовке к Курской битве. С 5 по 12.07. 1943 г. Центральный фронт под его командованием, успешно отразив наступление группировки 9А по плану «Цитадель», перешел 15.07. 1943 г. в контрнаступление с целью ликвидации орловского выступа. За мастерство, проявленное в ходе Курской оборонительной операции, удостоен полководческого ордена Кутузова 1-й степени. Осенью 1944 г. переведён на должность командующего 2-м Белорусским фронтом. 24.06.1945 г. – командовал Парадом Победы на Красной площади в Москве. За большой вклад в разгром германских захватчиков награжден высшим полководческим орденом «Победа» (№5). С 1949 по 1956 г. – министр обороны Польши. В 1956— 1962 гг. – заместитель министра обороны СССР. О своем участии в Курской битве рассказал в книге воспоминаний «Солдатский долг».
Если же касаться вопроса «Было ли для И.В. Сталина мнение К.К. Рокоссовского более авторитетным, чем Н.Ф. Ватутина?», то он мало что даёт для понимания и истории всей войны, и конкретных событий весны 1943 г. Верховный Главнокомандующий принимал стратегические решения на основе комплексного анализа всей поступавшей информации с учётом военной-политических реалий, а не субъективных оценок отдельных, даже выдающихся и ему симпатичных полководцев. «Вообще, И. В. Сталин никогда не обсуждал с командующими фронтами замысел целой кампании, – писал Г.К. Жуков. – Он ограничивался обсуждением лишь одной конкретной операции фронта или группы фронтов». [30] Свидетельство тому и перевод К.К. Рокоссовского с 1-го Белорусского фронта осенью 1944 г., и решение о переходе к стратегической обороне под Курском. Ведь сначала, в первых числах апреля, руководство Центрального фронта предлагало активно действовать, а Ставка всё-таки решила обороняться. Это потом, в мае и июне, когда Воронежский фронт получил большие силы, Н.Ф. Ватутин тоже предложит не ожидать удара противника, а самим перейти в наступление. Но первым эту мысль всё-таки высказал именно его сосед – штаб фронта Рокоссовского, хотя в отечественной исторической литературе на этом моменте внимание практически не акцентируется, т.к. он не совсем вяжется с утверждением, устоявшемся в нашем обществе, о том, что под Курском Рокоссовский воевал лучше Ватутина. В докладной записке Центрального фронта, направленной в Генштаб 10 апреля, предлагалось: «В условиях существующей обстановки следует считать целесообразными следующие мероприятия. Уничтожить Орловскую группировку противника совместными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов, тем самым лишив его возможности нанести удар из района Орла через Ливны по Касторному; занять железную дорогу Мценск – Орёл – Курск, которая для нас жизненно важна; и лишить противника возможности использовать Брянскую сеть железнодорожных и грунтовых дорог» [31] (см. Приложение № 1).
30
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3. М.: Новости, 1990. С. 180.
31
ЦАМОРФ. Ф. 233. Оп.2307. Д. З.Л.ЗЗ.
Таким образом, по сути, командование фронта предлагало реализовать в усеченном виде неудавшуюся февральско-мартовскую операцию 1943 г. на брянском направлении. Этот документ был подписан не лично К.К. Рокоссовским, а начальником штаба генерал-лейтенантом М.С. Малининым [32] . Но с позицией своего начальника штаба он был, судя по всему, согласен, так как нигде, ниразу против неё ни выступил. Да и не имел права М.С. Малинин без ведома командующего фронтом направлять в Ставку подобного рода документы. Ведь Москва запрашивала не точку зрения лишь одного начальника штаба, а коллективное мнение Военного совета фронта. Поэтому, на мой взгляд, проблема большего или меньшего доверия Верховного к К.К. Рокоссовскому и Ватутину при подготовке к Курской битве надумана и выносить её на широкую аудиторию могут лишь люди далекие от глубокого понимания событий того времени, нацеленные на эпотирование неподготовленного читателя.
32
Малинин Михаил Сергеевич (1899-1960), генерал армии (1953), Герой Советского Союза (1945). В Красной Армии с 1919 г. Участник Гражданской и советско-финской войн. С апреля 1940 г. – начальник штаба 7 мк (МВО). В первые дни войны корпус был переброшен на Западный фронт, где участвовал в тяжёлых боях в Белоруссии, был окружён. Полковник М.С. Малинин со штабом корпуса и значительной частью личного состава вышел из окружения в районе Смоленска, где был назначен начальником штаба Ярцевской группы войск (командующий – генерал-майор К.К. Рокоссовский) Западного фронта. С этого времени Рокоссовский и Малинин стали верными соратниками и близкими друзьями. 19.08.1941 г. – начальник штаба 16А Западного фронта, которая успешно действовала в Московской битве. После назначения К. К. Рокоссовского командующим Брянским фронтом, 16.07.1942 г. генерал-майор М. С. Малинин становится его начальником штаба. 30.09.1942 г. вместе с назначением К.К. Рокоссовского командующим Донским фронтом переходит на аналогичную должность в его штаб. После переформирования в феврале 1943 г. Донского фронта в Центральный остается его начальником штаба. В этой должности участвовал в планировании и проведении наступления на Брянск в феврале-марте 1943 г. В апреле-июле 1943 г. являлся одним из ключевых организаторов успешной обороны его войск в ходе Курской битвы на северном фасе дуги. Хотя лично считал, что под Курском Красной Армии следует переходить в наступление первой. Эту точку зрения официально излагал в документах, направленных в Ставку ВГК в апреле 1943 г. Считался хорошим организаторов и жёстким руководителем, но от самостоятельной работы (командующего армией, фронтом) отказывался. За успешное проведение Курской оборонительной операции был удостоен ордена Красного Знамени. Осенью 1944 г. К. К. Рокоссовский был назначен командующим 2-м Белорусским фронтом и впервые за годы войны расстался со своим штабом. Работая под командованием Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, принявшего фронт, М.С. Малинин отличился в Висло-Одерской и Берлинской наступательных операциях.
Работа над планом оборонительной операции в районе Курска проходила параллельно с планированием «Цитадели», причём некоторые их моменты совпадают до дня. Так же как и в руководстве Германии, у советского командования изначально не было единого взгляда на то, следует ли нанести упреждающий удар или перейти к обороне. В этой связи надо отдать должное организаторским способностям И.В. Сталина, его умению слушать и слышать специалистов. Хотя не все важные и обоснованные предложения военачальников принимались. Тем не менее благодаря этому по крайней мере весной 1943 г., он сумел выстроить более чёткую и эффективную систему работы с генералитетом и наркоматами (участвовавшими напрямую в обеспечении действующей армии), чем Гитлер, которая в большей степени базировались на реалиях оперативной обстановки, а не на предположениях, мистике и вере в проведения. Многие из тех, кто был рядом со Сталиным, в том числе и впоследствии его ярые противники, отмечают положительные изменения, которые произошли с ним как с Верховным Главнокомандующим в период подготовки к Курской битве. «Не касаясь здесь тех сторон деятельности Сталина, которые были в последующем справедливо осуждены нашей партией, – писал А.И. Микоян, – должен сказать, что Сталин в ходе, и особенно в начале, войны, как я понимал это тогда и как думаю об этом и теперь, в целом проводил правильную политическую линию. Он был гораздо менее капризным и не занимался самоуправством, которое стало проявляться, когда наши военные дела пошли лучше и он просто зазнался. Правда, были и в начале войны позорные эпизоды, связанные с упрямством, нежеланием считаться с реальными фактами. Например, категорическое запрещение выйти из назревавшего котла целой армии на Украине, хотя Хрущев и Баграмян настаивали на этом. Помню, он даже не подошел к телефону; когда Хрущев звонил по этому вопросу; а поручил ответить Маленкову. Мне это показалось невозможным самодурством. В результате целая армия пропала в котле, и немец вскоре захватил Харьков, а затем и прорвался к Волге. Но никогда за историю Степного фронта такое не имело места» [33] .
33
Микоян А.И. Так было. М.: Вагриус, 1999. С. 350.
Ему вторит Н.С. Хрущев: «Он уже чувствовал себя по-другому, источал теперь уверенность. Я бы сказал, что в это время ему было приятно докладывать, не то что годом раньше. Да и сам он уже выражал более правильное понимание обстановки и более правильное отношение к поставленным фронтами вопросам» [34] .
Г.К. Жуков вспоминал: «После смерти И.В. Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-стратегические решения. Это не совсем так… Если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом многих операций» [35] .
34
Хрущев Н.С. Воспоминания. Избранные фрагменты. М.: Вагриус, 1997. С. 148.
35
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3. М.: АПН, 1990. С. 58.
О том, что советское командование при решении оперативных вопросов в этот момент не было жёстко связано политическими или военно-экономическими рамками указывал в своих мемуарах и Манштейн [36] . Трудно понять, на чём основаны эти утверждения фельдмаршала, но, как мы увидим далее, результаты работы советского военного и политического руководства весной и летом 1943 г. окажутся на порядок продуктивнее, чем германского, а личный вклад первого лица государства – весомее. Поэтому исследователи, отвергающие или замалчивающие данный факт, сознательно искажают историческую правду. А таковые, к сожалению, сегодня встречаются, и не редко.
36
Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск: Русич, 2003. С. 545.