Курский излом

Хотя, как свидетельствуют документы, корпус В. Г. Буркова в полном составе более 12 часов находился в наиболее удобном положении для нанесения контрудара во фланг «Лейбштандарт» и «Дас Райх». В журнале боевых действий 2-го тк СС за 9 июля указано, что 8 июля между левым крылом этой дивизии и правым «Лейбштандарт» севернее Лучек образовалось не закрытое войсками пространство. Находилось оно как раз перед фронтом 285-го сп 183-й сд, за позициями которого располагался 10-й тк. В районе севернее выс. 258.2 действовал лишь разведотряд «Лейбштандарт». И таковым положение оставалось до 2.00 9 июля. Только в 20.30 2 грп «Лейбштандарт» получил приказ развернуться на восток и закрыть брешь. Таким образом, момент для удара по наиболее слабому месту на фронте двух дивизий СС из–за безответственности комкора-10 упущен.

Почему корпус не перешел в наступление в момент, когда его участие было крайне необходимо, непонятно. Генерал В. Г. Бурков так объяснял свое бездействие руководству фронта:

«У аппарата Николаев, Сергеев. — Здравствуйте. Доложите объяснение, почему задача вами не выполнена.

Бурков: — Мое хозяйство встретилось вследствие ограниченности времени, данного на подготовку, не успело выйти в исходный район и организовать связь. Все это было закончено в 13.00, к этому времени противник начал танковые атаки в направлении на Веселый с юго–запада, на Красный Октябрь, Прохоровка и Грезное. На Веселый 30–35 танков, на Прохоровку [728] (село. — В. З.), Козловку также до 35–40 танков, из направления перелеска свх Комсомольский до 17 танков вели огневой бой с одной моей бригадой. В общей сложности перед фронтом моего хозяйства насчитывалось не менее 100 танков, предпринявших до 6-ти атак, кроме того, противник начал авиационную обработку моих порядков, особенно в районе Васильевка, Андреевка, отм. 241.6.

Мой сосед слева запоздал с выходом и не увязал со мной действия, хотя я посылал четыре раза своего представителя. Между 14 и 15 часами он не поставил меня в известность. Бросил два своих хозяйства в атаку, атака успех не имела. После незначительного продвижения танки вернулись на рубеже свх Комсомольский. С 18.00 атаки противника с воздуха усилились, стали беспрерывными по 28–34 самолета, это вынудило меня в связи с разностью действий и сильным сопротивлением противника воздержаться от атаки сегодня, чтобы не нести напрасных потерь. Подбито не менее 8 танков противника, свои потери один танк, одна самоходная установка, 6 колесных машин, два миномета и до 40 человек убитыми и ранеными, по трем единицам потери в людях уточняются, (данных) еще не имею»{688}.

Трудно понять действия командира 10-го тк. Судя по имеющимся данным, ситуация складывалась следующим образом. Получив задачу от С. П. Иванова и уяснив всю сложность обстановки, В. Г. Бурков, вероятно, посчитал план командующего фронтом нереалистичным. Тем не менее решил не вступать в открытый конфликт (приказ есть приказ) и без лишнего шума пренебрег приказом свыше. А в качестве объяснения сослался на нехватку времени, неувязку с соседом и на численно превосходящего противника. Тем более что объясняться было проще из–за того, что разговор шел не с глазу на глаз, а через аппарат Бодо.

Доводы об отсутствия увязки со 2-м тк и о наличии перед фронтом соединения численно превосходящего противника выглядят, мягко говоря, неубедительными. КП генерала А. Ф. Попова с 7 июля находился в 6 км от Андреевки (НП 10-го тк) на окраинах х. Ямки, где в это же время развернулись основные силы 10-го тк. И не найти командира 2-го тк, который с утра и вплоть до начала контрудара находился на КП, было действительно сложно. Особенно если учесть, что все бригады А. Ф. Попова, прежде чем атаковать противника, проходили через позиции бригад 10-го тк.

Трудно разобраться и в других утверждениях комкора. Что помешало, к примеру, его разведке, которая пересчитала все [729] немецкие танки на участке соседнего 31-го тк, установить, что непосредственно перед фронтом корпуса действует лишь один моторизованный батальон СС (разведотряд), усиленный 10–15 танками? Или почему комкор, зная о местонахождении на его участке 17 танков и располагая силами более 164 боевых машин, 81 САУ и орудий ПТО, а также 94 минометами{689}, не предпринял решительных действий для уничтожения этого узла сопротивления. В крайнем случае у В. Г. Буркова была возможность договориться с генералом A. C. Костициным, командиром 183-й сд, об огневой поддержке гаубицами. В этот момент один дивизион 622-го ап этой дивизии находился в полосе 285-го сп. Вместе с его подразделениями и обстреливали лесочек у свх «Комсомолец» танкисты 10-го тк (183-я тбр), где, по данным разведки, расположились 17 танков врага. Хотя по некоторым данным, там находился дивизион штурмовых орудий «Лейбштандарт».

Следуя логике В. Г. Буркова, можно только удивляться, как это в столь сложной ситуации А. Г. Кравченко решился ударить полусотней танков в центр обороны дивизии Крюгера, да еще и сумел потеснить ее части на несколько километров.

Согласно отчету 10-го тк, В. Г. Бурков, отдав приказ в 6.00 8 июля о выдвижении 183-й тбр в район Андреевки, где уже находилась 178-я тбр с 287-м мп, оставил 186-ю тбр с сапом в районе хуторов Барчевка, Липовка (12 км от Андреевки). Документальный фонд 10-го тк и его соединений в ЦАМО РФ за этот период скудный, тем не менее в обнаруженных мною материалах о каком–либо планировании участия его войск в контрударе речи не идет. Это относится и к оперативным документам, и к отчетам штаба. Все приказы отдавались на оборону.

В архиве мне удалось познакомиться с автобиографией комкора, в которой он останавливается на действиях его корпуса в Курской битве. В этом документе генерал сетует, что после войны в литературе в основном описываются контрудары 1-й ТА и других танковых соединений, в частности 10-го тк. По его мнению, ничего подобного не было. Он открыто признает, что соединение стояло на месте и вело огневой бой, так как это был наиболее оптимальный прием борьбы с вражескими танками.

В тех условиях командиру корпуса следовало не теоретизировать, а вспомнить, что война дело коллективное и выполнение [730] приказа, когда он отдан, долг командира. Поэтому существенным вкладом корпуса в общую победу была бы атака, предпринятая даже с опозданием, хотя бы между 13.00 и 14.00. Вне всякого сомнения, массированный удар танками по слабо прикрытому стыку «Лейбштандарт» и «Дас Райх» оказал бы большую помощь и дравшимся у Калинина гвардейцам А. Г. Кравченко, и истекающей кровью первой танковой. Но, похоже, генералу В. Г. Буркову громить врага было недосуг, он думал совсем о другом. Через несколько дней, 12 июля, подобная ситуация вновь повторилась. В это время 10-й тк уже был передан в оперативное подчинение М. Е. Катукову. Прибывший утром 12 июля в корпус член Военного совета фронта Н. С. Хрущев не увидел никаких приготовлений к фронтовому контрудару, а руководство штаба невнятно доложило, что никакого приказа они не получили и задачи на бой не знают. Хотя, как потом выяснилось, письменный и графический приказ–задание из штаба 1-й ТА был доставлен еще 11 июля. Памятуя, как В. Г. Бурков «наводил тень на плетень» 8 июля, Никита Сергеевич немедленно принял жесткие меры. В результате соединение очень активно вело боевые действия в течение дня.

Н. Ф. Ватутин был раздосадован бездействием командира 10-го тк. И понять его можно, целый корпус — 185 танков и САУ — простоял весь день на флангах двух вражеских дивизий и не предпринял даже попытки ударить по врагу:

«— В течение 8 июля Вы допустили непростительную, грубейшую ошибку — проявили пассивность, и только этим можно объяснить невыполнение известного Вам замысла. Это дало возможность противнику сосредоточить весь свой удар по Катукову, что дало ему, то есть противнику, некоторый успех. Противнику удалось выйти к Кочетовке и подойти к Верхопенью»{690}.

Пока гвардейцы А. Г. Кравченко под шквальным огнем пробивались к Калинину, 10-й тк простаивал, а его штаб демонстрировал активную подготовку к атаке, в наступление перешла бригада полковника A. C. Бурдейного. Перед ними стояла очень сложная, трудновыполнимая задача. Согласно приказу фронта, корпус был разделен на две боевые группы, которые имели конечную цель: разгромить стоящего перед ними противника, то есть уничтожить мд СС «Мертвая голова». На рассвете 2-й гв. Ттк по–прежнему находился на восточном берегу Липового Донца, что еще больше усложняло его действия. Тем не менее, учитывая, что главная цель контрудара — сковать силы противника, замысел был вполне логичным. Хотя повторюсь: бригады, приступившие к его выполнению, не [731] располагали должными силами и средствами, и A. C. Бурдейный ничем помочь им не мог. Корпус не имел понтонного батальона, необходимых зенитных средств для прикрытия строительства переправ, а его саперные подразделения были малочисленны.

Первая, наиболее сильная, группа в составе 4-й гв. и 25-й гв. тбр (всего 66 Т-34 и 37 Т-70) при поддержке 273-го мп должна была в 10.30 ударить из района железнодорожной будки в 2 км южнее ст. Тетеревино по правому флангу «Дас Райх» и овладеть Нечаевкой. Затем, повернув на юг и сминая оборону заградительной группы Энзелинга вдоль русла реки с левого крыла на правое, двигаться к Петровскому, Смородину и Гонкам, т. е. в направлении левого фланга дивизии «Мертвая голова». Второй группе — 26-я гв. тбр (26 Т-34 и 15 Т-70) с подразделениями 4-й гв. мсбр предстояло атаковать из села Вислое в направлении выс. 209.5 (2,5 км юго–западнее Вислого) — Гонки. Таким образом, 2-й гв. Ттк должен был заставить командование «Дас Райх» разделить свои силы и связать их боем в двух разделенных между собой 13-км районах. В то время как корпуса В. Г. Буркова, А. Ф. Попова и А. Г. Кравченко будут атаковать левый фланг «Дас Райх» и «Лейбштандарт».