Курупиру

Все также ничего не объясняя, Тейфель поставил аппарат на прежнее место, сложил карту и убрал ее в ящик, который его слуги осторожно отнесли поближе к лесу. После этого он отдал какие-то приказания, и тотчас же индейцы принялись возводить палатку почти вплотную к палатке Алана.

Тейфель с наслаждением потянулся и задымил трубкой. Он завел разговор о событиях прошедшей ночи и нашествии муравьев. Профессора заинтересовали слова Алана о том, что муравьи, не тронув ничего на его половине лагеря, уничтожили палатку Спенсера.

– Выходит, герр Спенсер, насекомые не питают к вам особой симпатии, пошутил профессор, но его шутку не поддержали. Спенсер что-то пробурчал себе под нос.

– А вам не приходило в голову, господа, что насекомые - это пришельцы с других планет?

Алан вежливо улыбнулся.

– Диву даешься, сколько различных видов животных существует в биосфере. Можно смело утверждать: одни живые организмы живут за счет других, один вид определяет жизнь другому. Взять, например, растения. Не будь у них способности преобразовывать неорганические вещества в органические соединения, на Земле не смогли бы продержаться ни позвоночные, ни насекомые, пока не появился бы иной вид, способный развиваться независимо от этих условий, - тут профессор даже слегка подпрыгнул.
– Пока не начали бы пожирать друг друга. Впрочем, до известных пределов. В этом, скажу я вам, насекомые не отстают от позвоночных.

– По-моему, профессор, вы сгущаете краски, - заметил Алан.

Но, видимо, Тейфель сел на своего любимого конька.

– Представьте себе на минуту, - хихикая, продолжал он, - как нас оценивают насекомые, нас, венец творения живой материи. К примеру, как они относятся к нашим почти не сохранившимся инстинктам, длительному поиску и выбору самки, к созданию гнезда и борьбе за существование среди таких же убогих, обделенных особей.

– Но разве допустимо такое сравнение?
– Алан был потрясен.

– А почему бы нет? С биологической точки зрения насекомые высокоорганизованные живые существа, а некоторые их виды, например муравьи, не изменились за миллионы лет эволюции. Поэтому их смело можно считать первопроходцами нашей планеты. Разумеется, позвоночные во главе с человеком ушли от них намного вперед, но этот прогресс только кажущийся. Конечно, наша нервная система и мозг невероятно, просто-таки фантастически справляются с непредвиденными обстоятельствами в экстремальных условиях, которые порой случаются в нашем беспокойном мире. Но такое совершенство приобретается дорогой ценой в процессе продолжительного и напряженного обучения в детстве и отрочестве. Да, да, господа, мозг у нас совершеннее, чем у насекомых, но если бы не эта деталь, то не берусь предсказывать, не берусь...

Спенсер посмотрел на мертвый лес на другом берегу реки. Профессор поймал его взгляд.

– Да, наша планета на волоске от гибели, может случиться - она станет яблоком раздора между насекомыми и человеком: ведь насекомые нуждаются в растениях, а не в человеке. Человек для них - лишь Filaria Baucroiti или иной страшный паразит. Поэтому-то они его уничтожают.

– Но у человека есть надежды, мечты, планы, а главное - способность осуществить их! Я бы никогда не смирился с уготованной мне ролью, взорвался Алан.

– Вы в этом уверены?
– спросил Тейфель, сощурив глаза за толстыми стеклами очков.
– Я - нет.

– Человеческому разуму и воле природа не может противопоставить ничего равноценного!
– горячился Алан.

– Постойте, Брэкфорд, - профессор поднял указательный палец, - а инстинкт? Это то, о чем человек давно забыл, что у него отмерло. Насекомые же не только сохранили инстинкт, но и развили его. Инстинкт - великое дело: все уметь с самого рождения, не тратить времени на обучение, особенно если иметь в виду кратковременность человеческой жизни и тот факт, что большую часть мы тратим на сбор информации. И едва человек научится использовать свое богатство, разум, как отправляется в загробное путешествие, разве не так?

– Тейфель испытующе посмотрел на присутствующих.
– Затраты не окупаются, они неэкономичны. Само собой, глаза профессора как буравчики сверлили слушателей, - насекомые должны были чем-то поступиться, коль скоро хотели выжить. И вот вам результат: они отказались от длительного процесса обучения, предпочтя ему простой и целесообразный инстинкт. Руководствуясь инстинктом, они победили в суровой борьбе за существование.

– К черту ваши бредовые россказни!
– взорвался Спенсер.
– Объясните мне лучше, почему эти букашки не в состоянии справиться с нами, почему они не объедят нашу несчастную планету?

– Всему свой час, - профессор смерил его холодным взглядом.
– Вы же прекрасно знаете, Спенсер, не хуже меня, что инстинкт нельзя пустить в ход в любой момент, так сказать, оперативно. Вот почему насекомые, несмотря на свою огромную плодовитость и инстинкт, который по совершенству можно сравнить разве что с разумом человека, до сих пор представляют собой убогую разновидность животных низшего класса. Вместо того чтобы самим научиться управлять своими инстинктами, они позволяют именно с их помощью поработить себя.

– Вы противоречите самому себе, профессор, - возразил ему Алан.
– С одной стороны, вы ставите насекомых на один уровень с человеком, с другой - уготовили им второстепенную роль.

– Ну и что?
– Тейфель встал в позу.
– Взгляните на меня: бывший уважаемый профессор Гейдельбергского университета, светило биологической науки Германии, а ныне...
– он скривил губы, - ныне скиталец, нашедший пристанище в джунглях среди дикарей.
– Он помолчал.
– С насекомыми происходит подобное же. В них дремлет безудержная сила. Как бы вам это объяснить: они напоминают вулкан, который вот-вот пробудится.
– Он задумчиво уставился в пустоту.
– И тот, кто его пробудит...

Алан перебил его.

– Вы здесь с экспедицией?

– Я, с экспедицией?
– Тейфель громогласно захохотал.
– Впрочем, это допустимо. Да, милейший, с экспедицией, причем я торчу здесь весьма долго, так что все мне опротивело. Я здесь с того момента, когда фюрер...
– Тут он осекся и подозрительно уставился на Алана.
– А почему у вас возник такой вопрос? И вообще, вы оба что здесь делаете? Как вы сюда попали?

Вопросы сыпались градом. Вдруг, словно опомнившись, Тейфель схватил стакан виски и залпом выпил его.

– Простите, господа, так на меня действует погода...

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Спенсер.

– Вы говорили, что в насекомых заложена сила.

– Ах, да, - Тейфель оживился.
– Знаете, господа, кто управляет этой силой, инстинктом, кто определяет аспекты его применения, тот, считайте, владыка мира. Возьмем, к примеру, координацию нашествий муравьев, саранчи или иных насекомых. Тот, кто этим управляет, выходит, правит всем человечеством - ведь от него зависит, будет ли у людей пища. Вы только вообразите тучи колорадских жуков на картофельных полях или саранчи, обирающей урожай на территориях многих стран. Как, по-вашему, смогут ли жители этих стран предотвратить или защититься от него?

– Тут вы правы, - кивнул головой Спенсер, внимательно слушавший монолог профессора.
– Но ведь вот в чем загвоздка: если развязать бактериологическую войну, кто ее прекратит? Насекомые, к сожалению, не разбираются в большой политике, а понятие "граница" им ни о чем не говорит...

– А вы уверены, - профессор загадочно улыбнулся, - что не существует кто-либо, кому подвластны насекомые?

– Глупости!
– не сдержался Алан.

– Вы так полагаете?
– спросил Тейфель.