Кутузов

Чтобы рассчитаться с казенными долгами корпуса, главный директор принимает самые строгие меры по режиму экономии. Здесь его ближайшим помощником стал полковник Иван Андриевский, полицмейстер Сухопутного Шляхетского кадетского корпуса. Он взял на себя все вопросы, связанные с ремонтом старых зданий, проведением «каменных, плотничных и протчих работ». Регулярно проводились ревизии приходных и расходных сумм.

В должности главного директора кадетского корпуса Михаил Илларионович пробыл до середины декабря 1797 года. В одном из своих приказов он отмечал, обращаясь к кадетам: «Добрая воля и успехи господ унтер-офицеров, капралов и господ кадетов оправдывает доброе мое о них мнение с самого начала принятия, да благословит Бог течение их в сем благородном поприще. Надеюсь, что не погубят они в праздности драгоценного времени в классах, но приобретут знания, нужные благородному человеку во всяком состоянии…»

Михаил Илларионович имел полное право гордиться многими своими воспитанниками. Среди них были: генералы от инфантерии граф К.Ф. Толь и А.И. Хватов, боевые генералы М.Е. Храповицкий, А.К. Ридигер, A.B. Богдановский, A.A. Писарев, Ф.В. Сазонов, Я.А. Потемкин, другие воспитанники.

Многие из них стали активными участниками Отечественной войны 1812 года, георгиевскими кавалерами.

Исполнение должности главного директора престижного военно-учебного заведения стало важной вехой в кутузовской биографии. Прощаясь с воспитанниками Сухопутного Шляхетского кадетского корпуса при их выпуске, М.И. Голенищев-Кутузов говорил им: «…Я получал и чины, и ленты, и раны, но лучшею наградою почитаю то, когда обо мне говорят — он настоящий русский солдат. Господа! Где бы вы ни были, вы всегда найдете во мне человека, искренне желающего вам счастья, и который совершенно награжден за любовь к вам вашею Славою, вашею честью, вашею любовью к Отечеству».

Пройдет 15 лет и великий полководец России встретит многих своих воспитанников в рядах русской действующей армии, на полях сражений с Великой армией Наполеона в Отечественной войне 1812 года. Некоторые даже станут ближайшими помощниками «спасителя Отечества».

Императрица Екатерина II решила вернуть генерал-поручика М.И. Голенищева-Кутузова с его богатым боевым опытом в ряды русской армии. 14 (25) февраля 1795 года высочайшим повелением он назначается командовать сухопутными войсками в Финляндии. Исполнение этой должности Михаил Илларионович вынужденно совмещал с директорством в Сухопутном Шляхетском кадетском корпусе.

Подобное совмещение должностей, достаточно высоких, в екатерининское время практиковалось довольно широко. Поэтому местопребыванием военачальника частей, расквартированных недалеко от столицы Финляндии, так и остался Санкт-Петербург. Оттуда Голенищев-Кутузов выезжал на Карельский перешеек для инспектирования полков и крепостей, а затем вновь возвращался к исполнению обязанностей главного директора кадетского корпуса.

Государыня императрица не забывала благодарить по-монарши своих государственных мужей. В августе 1795 года Екатерина II пожаловала Михаилу Илларионовичу в потомственное владение земли польских поместий на Волыни, реквизированные у помещиков-шляхтичей, участвовавших в восстании Тадеуша Костюшко. Эти земли были пожалованы генерал-поручику в дополнение к имению Горошки на Волыни.

В число новых кутузовских наследственных владений вошли фольварки-хутора, мелкие усадьбы, поместья с хозяйственными постройками: Зубовщинское, Шершневское, Кропивное, Волянское, Челянщинское, Сколобовское, Краевщинское, Могилянское, Немеровское и местечко Райгородок. Общее число крепостных на землях исчислялось в 2667 человек мужского пола.

Одной из главных забот генерал-поручика Голенищева-Кутузова стало укрепление северных границ Российской империи. Он проводил проверки приграничных укреплений и местных путей сообщения, рекогносцировки местности на случай военных действий, поскольку пограничная со Швецией территория оказалась плохо изучена.

Им организуется топографическая съемка — «сочиняется карта Финляндии». Эта подробная карта впоследствии очень пригодилась Михаилу Илларионовичу, когда через три года ему поручили вести переговоры о демаркации линии границы со Швецией.

6 (17) ноября 1796 года неожиданно скончалась императрица Екатерина II, высоко ценившая Голенищева-Кутузова, покровительствовавшая ему в служебной карьере, и смерть ее, естественно, повлекла за собой изменения в судьбе будущего великого полководца.

Вступивший на российский престол ее 42-летний сын Павел I оказался противником многих из нововведений императрицы во внешней и внутренней политике России. К тому же он отличался неуравновешенным, взбалмошным характером, подозрительностью к окружавшим его людям, унижая их мелочной опекой.

В короткое царствование Павла I внешнеполитический курс России претерпел заметные изменения. В 1797 году умер прусский король и на королевский престол вступил его сын Фридрих-Вильгельм III, продолжатель династии Гогенцоллернов. Новый король отличался нерешительностью и вскоре попал под влияние статс-министра графа Х.А. Гаугвица, сторонника франко-прусского союза. Это делало Пруссию противником 2-й антифранцузской коалиции в лице Великобритании, Австрии и России.

Прусского короля стало привлекать предложение Франции участвовать в территориальном разделе Европы. Оценивая положение графа Гаугвица при королевском дворе, чрезвычайный посланник и полномочный министр России в Берлине Никита Петрович Панин писал: «К несчастию, известно положительно, что в прусском кабинете нельзя найти твердой почвы, покуда г. Гаугвиц будет занимать в нем первое место».

Сближение Пруссии и Франции ничего хорошего для России не сулило. Контакты прусского статс-министра с французским посланником в Берлине Кальяром зашли так далеко, что последний в одной из депеш своему правительству писал:

«Г. Гаугвиц до такой степени предан французской нации, что только от Директории зависит заключить договор о союзе. Он ожидает единственно новых инструкций для составления статей».

В Коллегии иностранных дел России забили тревогу. Задача стояла не только в ослаблении влияния Франции на внешнюю политику Пруссии, но и в привлечении короля Фридриха-Вильгельма III к новой антифранцузской коалиции. Н.П. Панину сделать это было не под силу, поскольку этикет прусского двора не допускал чинов иностранного дипломатического корпуса в общество короля. Следовало искать новые каналы воздействия на монарха Пруссии.

Панин, как опытнейший дипломат, обратился к вице-канцлеру князю А.Б. Куракину с предложением прислать в Берлин «доверенного агента без верительных грамот, без официального чина», но по чину и происхождению доступного в высшие круги королевского двора. Поводом для приезда такого агента он считал вручение королю Фридриху-Вильгельму III российского ордена Святого Андрея Первозванного, которым был награжден его покойный дед.

Этот агент, писал в Санкт-Петербург Панин, должен был стать «между королем и министрами; иметь возможность объяснять ему сущность дел, побудить его к работе, предупредить происки французов и разрушить их оковы».

События торопили с принятием такого решения. Приезд в Санкт-Петербург прусского генерал-адъютанта Ф.К. фон Клейста с официальным уведомлением о восшествии на престол Фридриха-Вильгельма III требовал ответного визита вежливости. Требовалось найти достойную кандидатуру для выполнения ответственной официальной миссии.

Выбор пал на генерал-поручика М.И. Голенищева-Кутузова. За него говорило успешное выполнение дипломатической миссии в Стамбуле, широкая известность как прославленного генерала русской армии и должность, не связанная с российским дипломатическим корпусом. Вице-канцлер Куракин обратился к императору с предложением послать в Берлин Кутузова.

Павел I утвердил это назначение. Согласно инструкции, генералу предстояло по прибытии в Берлин добиться аудиенции у короля, на которой выразить поздравления российского двора и вручить Фридриху-Вильгельму III грамоту, при этом уклоняясь от обсуждения политических вопросов с королевскими министрами.

Вице-канцлер написал Панину о назначении «агентом» М.И. Голенищева-Кутузова. «Покуда я думаю, генералу Кутузову будет дан приказ со своей стороны начать дело и предварительные к нему подступы, — писал А.Б. Куракин. — При его уме и способностях, вам известных, должно надеяться, что он будет действовать с уверенностью и с прилежанием и с искусством воспользуется хорошим расположением короля в нашу пользу…»