Кутузов
Шрифт:
2-е:
Часто случаться будет надобность формировать баталионные колонны как для проходу сквозь линии, так и для лутчего наступления в трудных местях. Формирование сие делать на середину баталионов, составляя четвертой и пятой взвод на месте, а протчие, сделав по рядам налево и направо, формируют колонну.
3-е:
Свойственное храбрости российское действие вперед в штыки употребляться будет часто, причем применять и наблюдать весьма строго:
1-е. Чтобы никто сам собою не отважился кричать победоносное Ура! Пока сие не сказано будет по крайней мере от бригадных генералов.
2-е. Чтобы при натиске
3-е. Сколь скоро сказано будет: Стой! Равняйся! тотчас остановились; тут видна будет доброта каждого баталиона особенно и достоинство его командира, которой предписанные сии осторожности наиболее выполнит.
4-е:
Баталиону, проходя закрытое лесом или иным образом место, деревни или тому подобное, тут, не ожидая приказу генерала, выслать стрелков и закрыть себя как должно.
5-е:
Я надеюсь, что не имею нужды напоминать, что всякий во время дела будет при своем месте.
Генерал Г[оленищев]-Кутузов.
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
9 октября 1805. Браунау
…Меня, мой друг, извини, что редко иногда пишу. Право хлопотно. Всем моим любезным детям и внучатам кланяйся. Боже их благослови.
Верный друг Михайла Го[ленищев] — Кутузов.
Франц I М.И. Кутузову.
14 октября 1805. Вена.
Любезный мой генерал-аншеф граф Кутузов!
Вам известно несчастие, постигшее армию, находящуюся под предводительством двоюродного брата моего эрцгерцога Фердинанда. Важность, которую имеет для меня в настоящую минуту позиция вашей армии, уверенность моя в ваших способностях и вашей доброй воле, побуждают меня прибыть к вам и лично обсудить, что следует предпринять в общем, с государем вашим, для меня деле. Завтра утром выезжаю, нигде не остановлюсь и весьма желал бы застать вас еще на позиции у Инна.
В таких критических минутах, как настоящая, нужна в особенности твердость, и я рассчитываю на вашу и на ваши добрые чувства. Рассчитывайте также на мою вечную благодарность.
Благосклонный к вам Франц.
Александр I М.И. Кутузову.
[24] октября 1805.
После бедствия австрийской армии Вы должны находиться в самом затруднительном положении. Остается для Вас лучшим руководством: сохранять всегда в памяти, что Вы предводительствуете армиею Русскою. Всю доверенность Мою возлагаю на Вас и на храбрость Моих войск.
Надеюсь также на Ваше убеждение в том, что Вы сами должны избирать меры для сохранения чести Моего оружия и спасения общего дела. Знаю, теперь ничего не должно предоставлять случаю, и надобно выигрывать время, доколе корпус Буксгевдена не подойдет на театр войны и пруссаки не начнут военных действий. Однакож, если Вы не можете избегнуть сражение, то полагаю, что согласно первоначальному Вашему мнению, Вы пойдете атаковать неприятеля и не будете ожидать его в позиции.
Вам непременно должно сохранять доброе согласие с австрийскими генералами, но, удостоверясь из опыта в неспособности генерала Макка, Вам не должно полагаться на его советы. Я тогда только останусь спокойным, когда узнаю, что Вы решились принять на самого себя высокую ответственность
защищать Вену.Вы имеете к себе доверенность Мою, армии и союзников. Докажите неприятелю, сколь справедливо возлагается на Вас общая доверенность.
Александр I М.И. Кутузову.
5 ноября 1805. Местечко Нейдорф.
Михайла Ларионович!
Сражение при Кремсе есть новый венец славы для российского воинства и для того, кто оным предводительствовал.
Моих слов недостает объявить вам и всему корпусу, под вашим начальством состоящему, то удовольствие и ту признательность, кои я ощущаю с получения сего приятного известия. С нетерпением ожидаю ваших рапортов об отличившихся как в сем деле, так и в предыдущих. На вас возлагаю объявить также всему корпусу чувства, изъясненные мною в сем рескрипте.
Пребываю навсегда вам благосклонный.
Александр.
М.И. Кутузов — Константину Павловичу.
26 ноября 1805. Голич.
Милостивейший государь!
Возвращаясь уже в Россию с армиею, командованию моему высочайше вверенною, я обязанностию своею поставляю прежде всего отдать должную справедливость полкам лейб-гвардии, бывшим в деле противу неприятеля сего ноября 20-го дня под командою вашего императорского высочества. Храбрости и мужеству оных мы были все свидетели. Один лейб-гвардии конный полк, непосредственно вами командуемой, отбил у неприятеля знамя.
Правда мы не победили неприятеля; превосходные его силы, свежие два знатные корпуса, к нему на помощь приспевшие, соделали то невозможное; но при сем нещастии еще более видно было благоразумие вашего высочества, сопровождаемое духом твердости.
Я не хочу лстить нимало вам, милостивейший государь, и неприличествовало бы сие чинить поседевшему в поле генералу, но не могу не сказать правды: приведение в порядок расстроенных полков гвардейских, отступление с оными без всякого замешательства, чрез что подан пример, а под прикрытием вашим и возможность другим колоннам состроиться и ретироваться, принадлежит собственно вашему императорскому высочеству.
Военные достоинства ваши, доказанные при сем последнем деле в глазах всемилостивейшего нашего государя, послужат утехою его величеству и наполняют уже лестною надеждою сердца всех солдат, которые увидели сами, что без стечения множества противных нам обстоятельств и без превосходства в знатной степени числа неприятеля остались бы (они) победителями.
В твердом уверении, что российские воины не престанут побеждать врагов своих во всех иных случаях, есьм с глубочайшим высокопочитанием и нелицемерною преданностию Вашего императорского высочества всепреданнейший:
Михайла Голенищев-Кутузов.
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
30 ноября [1805]. В Венгрии.
Пользуясь отъездом князя Волконского, скажу тебе, мой друг, что я, слава Богу, здоров. К Лизаньке принужден был послать Апочинина, чтобы отвезти ее в Россию. Письмо, здесь прилагаемое к графу Ивану Андреевичу Тизенгаузену, вели ему доставить с осторожностию. Ты слышала, конечно, об наших нещастиях. Могу тебе сказать в утешение, что я себя не обвиняю ни в чем, хотя я к себе очень строг. Бог даст, увидимся; етот меня никогда не оставлял.