Кузнечик сын кузнеца (рассказы)
Шрифт:
Возлюбленный назвал её «ленивой» и ушёл, м олча, а затем, чтобы сделать больнее написал письмо, что её подруга ему нравится больше. Она впервые за много лет сделала зарядку, оставив письмо без ответа, потому что настоящих подруг у неё никогда не было. Ещё он называл её трусихой, потому что она всегда боялась высоты. Возможно, поэтому был выбран самоубийственный прыжок с моста, как единственное средство, чтобы ему отомстить.
Завтра все газеты напишут: «Юная особа по непонятным причинам свела счёты с жизнью». Правда, в этом счёте не будет её
Она никогда не увлекалась макияжем, но сегодня, стараясь быть неотразимой, позволила себе запоминающую яркость, правда, не из ряда вон выходящую, а такую, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность. Тот, кто оказался рядом удивился её доброжелательному тону.
– Доброе утро, – сказала она, не сквозь зубы, а с открытым сердцем.
– Доброе… - отвечали люди, обращая внимание на платье, которое идеально подходило к её стройному телу.
– Вы сегодня замечательно выглядите, - лестный отзыв оставил пожилой джентльмен в шляпе.
– Спасибо, - благодарила она.
Комплимент, словно переходящий вымпел, оказывался то в одних руках, то в других.
– Вы такая стройная!
– восклицала женщина, с замашками учредителя с большим весом - Простите: ваша диета как-то связана с кефиром?
– Нет… - улыбалась она.
– Разве сегодня праздник?– спросил молодой человек, одетый с иголочки.
– Да. Нет, - она вспоминала. – Правда, это день для меня особенный.
– Тогда удачи вам.
– Спасибо. И вам того же…
Июнь – месяц отпусков, на перекрёстках, кажется, свободно; от зелёного глаза светофора помощь всем, кто естественно не спешит. Она ловит такси, чтобы ехать с ветерком, потому что мост её мечты находится за городом. Таксист разгоняется до неприличной скорости. У него явные проблемы с головой, которые видны не вооружённым глазом. Возможно, недавно ему вскрывали череп; сквозь редкие волосы радиус шрама, смотрится вызывающе.
– Извините, моя стихия скорость, - говорит он и надевает кепку.
– Я знаю, что вам сказать, - она смотрит в окно, где начинает доминировать отреставрированная архитектура. – Но думаю, это вам не понравится.
– Вы меня заинтриговали. Скажите же, наконец.
– Я скорости предпочитаю свободное падение.
– Ха-ха, откровенность за откровенность. У меня плата по таксе, правда, в два конца. Ну что, будете жаловаться?
– Ха-ха, и не подумаю, хотя вы тот ещё жук. Хорошо, я заплачу вам, но только банковским чеком. А-а-а, что… съели?
– М-м-м, в банке такие очереди.
– Вот-вот…
– Может, как-то договоримся?
– Легко. Вы настаиваете, что везёте меня в один конец и только. А я вам за это плачу наличными и даю хорошие чаевые. А-а-а?
– М-м-м, да. Уважаемая, я настаиваю, что везу вас только в один конец.
– Хорошо. Ещё.
– Уважаемая, я настаиваю, что
везу вас только в один конец!– И в последний раз более эмоционально. Ла-ла-ла-ла-ла.
– Уважаемая, я настаиваю, что везу вас только в один… конец!!!
Они не доехали совсем чуть-чуть, потому что впереди, посередине дороги, преграда в виде полицейской машины. Отсутствие самих полицейских, как не странно, естественно, потому что при приближении выясняется, что машина сделана из фанеры. Муляж-пугало для безбашенных водителей. Правда, красно-белая лента, запрещая проезд, но не проход, настоящая. Она ныряет под неё и проходит мимо. За поворотом мост.
«Оцепление специально для меня, чтобы никто не мешал, - размышляет она.
– Словно указание сверху».
В одиночестве всегда труднее подвигнуть себя к поступку. Сейчас, приближаясь с каждым шагом к своей цели, ей нужен попутчик в образе возлюбленного, чтобы подстегнуть жажду мести. На обидные слова она нанизывает его ухмылку, на безразличие – его банальную измену, получается убегающая мишень и у неё, чтобы не промазать, есть единственная попытка. Деревья расступаются. Дорога становиться шире. Под ногами мост для одного, определившегося пешехода.
«Что за чёрт? – удивляется она. – Кто это?!»
– Не подходите ко мне я спрыгну!
– Эй, парень! Ты что рехнулся?! Ну-ка, давай назад…
– Не подходите ко мне я спрыгну!
За перилами моста, зацепившись одной рукой, словно крюком, стоял долговязый парень лет девятнадцати, другой рукой он придерживал собачку.
«Нельзя допустить, чтобы этот живодёр прыгнул первым», - думала она.
– Эй, парень, у меня предложение. Давай поговорим.
– Ещё один шаг и я прыгаю!
– Хорошо. Давай прыгнем вместе!
– Что?! Как вместе?
– На счёт раз.
– Вы из полиции?
– Нет. Меня бросил возлюбленный, и я решила прыгнуть. Правда!
Она шла, словно по минному полю. Одно неверное слово могло всё испортить. У парня были рыжие кудри, в которых хозяйничал ветер; его новый костюм переливался на солнце.
«А что если схватить его за волосы и попытаться вытащить», – она облокотилась на перила и посмотрела вниз. – Нет. Он такой симпатичный».
– Фьють, фьють, фьють. Собаку-то, зачем с собой? – спросила она.
– Без меня с ней не с кем гулять, – оценивая её платье, ответил он.
– Ты прыгаешь из-за девчонки? – перелезая через перила, спросила она.
– Нет из-за парня.
– Так ты что гей?!
– Ну почему сразу гей! Он был моим другом и прыгал с парашюта. Так вот однажды парашют не раскрылся…
– А-а-а. Тогда извини…
– Ты написала признание?
– Да.
– Я тоже.
– Дай руку, - попросила она. – Ну что на раз?
– Да. Сейчас, - сказал он. – Я готов. И-и-и….
– А ну-ка стой!! Кому говорю! Стоять!!
Они повернулись на голос. К ним бежал мужчина в форме почтальона. Неизвестно откуда появилась группа молодёжи, которая, недолго думая, словно по чьей-то команде, перемахнула через перила моста и замерла в ожидании. На телевизионщиков, которые искали лучшее место для обозрения, не обращали особого внимания, потому что все были, естественно, напряжены.
– Зачем же отрываться от коллектива? – подбегая к ним, спросил почтальон.
– Сейчас прыгнете в воду со всеми вместе.