Квартирант – роман

Их род был большим, но о самых близких его членов, она знала почти что всё.

Многое она почерпнула из, оставшихся в доме, архивных документов, в которых она находила такие пикантные тонкости, что ей порою было не по себе.

Остались письма близких её поколений, пожелтевшие от времени, свидетельствующие о каждом человеке её близких, родных ей людей. Остались от них и драгоценности, которых, правда, было уже мало, так как большая часть из них была обменена, во время войны, на продукты питания.

Она села в кресла, укуталась пледом и читая, задремала. Во сне, в очередной раз, пришла мать, которая, улыбаясь, приглашала зайти к ней в гости, где была уютно, пахло пирогами и детством.

«Mary, viens ; moi, ici aussi confortable, aussi bien. J'ai voulut faire cuire tes pr;f;r;s des petits pains avec de la m;re» – мать звала её к себе, убеждая Марию в том, что здесь, рядом с матерью, ей будет уютно, будет очень хорошо. Мать распорядилась даже испечь для Марии, её любимые пирожки с ежевикой. И был слышен, действительно, запах пирогов. Женщина вздрогнула и очнулась.

Ей стало не по себе. Взяв, дрожащей рукой колокольчик, она позвонила.

Соседка, знавшая этот звук, тут же зашла в незапертую дверь.

– Марья Юрьевна, что-то случилось?– произнесла вошедшая в комнату соседка, и, видя, что на той нет лица, подбежав, усадила в кресло.

Сидите, сидите, зачем вы встали так резко, я сейчас измерю вам давление. Вы, что расстроились? Небось опять чего –то начитались?-Увидев, на тонометре учащенный пульс Марьи Юрьевны, соседка накапала в стакан валокордина и дала той выпить.– Всё будет хорошо, успокойтесь. Поговорите со мной, вам станет легче.

Соседка, в прошлом соц. работник, знала, что надо в таких случаях делать, а так же знала, как можно и словом успокоить такого престарелого человека.

– Я задремала, мне приснился сон, не очень хороший, – проговорила Марья Юрьевна и пригласила соседку присесть рядом с нею за стол.

Посиди со мною, Дарьюшка, поговори, если у тебя есть время, а то я, что-то захандрила сегодня, – обратилась она к соседке. Юрий приедет не скоро, а одной скучновато, да я и за него очень волнуюсь.

Грешна я перед ним, не знаю, как мне ему всё рассказать. А грех-то точит меня из нутрии всё больше и больше, а что делать не знаю.

– А, что за грех, если не секрет, Мария Юрьевна? Может вам священника пригласить? Исповедуйтесь перед ним, перед Богом, чтоб чистой быть-то.

Дарьюшка, как называла, Марья Юрьевна, свою спасительницу, была младше её лет на тридцать. Как и Мария Юрьевна, Дарья была тоже уже на пенсии, но, получив пенсию, ещё лет пять работала и только после уволилась, так как стали мучить ноги.

Работа ведь не из лёгких у той была. Нужно было, порою, бегать по этажам, если дом был без лифта. А в руках авоськи наполненные продуктами, да и лекарствами, которые несла она старым, немощным людям.

Уйдя совсем на пенсию, Дарьюшка, стала ухаживать только за своею соседкой, тем более, что ей за это еще и приплачивал сын хозяйки, Юрий, и неплохо. К пенсии была довольно – таки приличная добавка. Да она и бесплатно бы согласилась это делать. А чем же еще заниматься, когда осталась одна? Муж её, как и у Марьи Юрьевны, умер, а две дочери жили отдельно, у своих мужей.

Мать, Марьи Юрьевны, как и её отца, Дарьюшка не застала вживых, хотя вселились они, в эту квартиру, с мужем, будучи молодыми. Ей тогда было всего-то восемнадцать лет.

Выйдя замуж за своего соседа Ивана, в пригороде Тамбова, который только что пришёл с армии, она переехала с ним в Ленинград, сразу же после войны.

Часто бегая от одной старушки к другой по району, а город большой, Дарьюшка, порою, прибегала к последней своей подопечной, которая жила рядом с её домом и, сев с той пить чай, та часто её приглашала с ней выпить кружечку, разговорившись, засыпала прямо у неё на стуле.

Старушке, как и сейчас престарелой Марии Юрьевне, хотелось, с кем – нибудь поговорить по душам.

Один раз разговор зашёл о самой Дарьюшке.

Дама – старушка расспрашивала, как она попала в Петербург,дама ни за что не хотела называть свой родной город, Ленинградом, расспрашивала, чем она занималась ранее, где жила, откуда приехала и где живёт теперь.

Услышав адрес проживания Дарьи в настоящее время, дама заулыбалась загадочно, и вдруг сказала: «Знаю, знаю хозяев этого дома. Славный был хозяин, Юрий Петрович, да и с женушкой его, Софьей Карловной, я была знакома. Она была просто душкой! Чуть старше меня была. Жаль, Бог забрал её, рановато! Несчастной выглядела, хотя, все было у той. Но взгляд был всегда печален. Разговоры шли, что очень любила она сына этого барина, за которого потом замуж пошла. Куда-то тот сынок делся, сделав предложение ей. Что там случилось? Не знаю.

Когда началась эта проклятая революция, люди пропадали неизвестно куда».

Дарьюшка, почему – то сейчас вспомнила тот далеко ушедший год, когда сама была ещё совсем молодой, и ту даму – старушку, которую она посещала частенько, как соц. работник.

– Дарьюшка,– продолжала Марья Юрьевна, грех ношу в душе, не знаю с кем поделиться, не знаю, как его в могилу уносить, да и тебе сказать не могу – она глубоко вздохнула и продолжала. Дарьюшка, подай мне, пожалуйста, вон ту книгу, называется «Битва Богов». Хочу тебе её дать, чтобы ты почитала.

– Ой, Марья Юрьевна – воскликнула тут же Дарья, – слепа я совсем стала, читать мне стало так трудно! Только и смотрю, что один телевизор, да и то в очках.

Посидев, еще какое – то время, с Марией Юрьевной, увидев, что та успокоилась, Дарья встала.

Измерив, ещё раз ей давление, и, убедившись, что всё в порядке, сказав: «Ну вот, всё у вас прекрасно! Сейчас успокаивайтесь, больше ничего не читайте, а от валокордина, что я вам дала, вам захочется поспать, так что ложитесь на кровать и отдыхайте», – и направилась к двери.

– Спасибо, Дарьюшка! Спасибо, дорогая, за всё, что ты мне делаешь! И чтобы я делала без тебя? – проговорила ей вослед Марья Юрьевна.

Конец ознакомительного фрагмента.