Квинканкс. Том 2

Однажды вечером, несколько недель спустя, Джоуи, мистер Дигвид и я по окончании работы возвращались на поверхность по туннелю под Сохо.

Внезапно Джоуи, несший один из двух наших фонарей, сказал:

— Я пойду другим путем. Встретимся дома.

Это было нарушением самого главного неписаного правила: никогда не ходить здесь поодиночке, — и мы с мистером Дигвидом настолько опешили, что обрели способность действовать только, когда он уже почти скрылся за поворотом.

Мы бросились за ним следом, но Джоуи хорошо выбрал место, поскольку, завернув за угол, мы уже не увидели во мраке ни самого слабого проблеска фонаря. Он скрылся в одном из многочисленных туннелей, отходящих здесь от главного, и за невозможностью угадать, в каком именно, мы волей-неволей отказались от поисков и отправились домой.

Мистер Дигвид был по обыкновению молчалив, но на сей раз его молчание носило особый характер. Мы поднялись на поверхность и шагали по Стрэнду, когда он вдруг попросил меня подождать немного и завернул в лавку, откуда вскоре вышел с длинной тростью.

Когда мы добрались до дома, помылись и переоделись, потянулись томительные минуты тревожного ожидания. Через пару часов мы услышали торопливые шаги за дверью, но это оказалась миссис Дигвид.

Она ворвалась в дом в великом возбуждении.

— Я познакомилась с одной из прачек! — выкрикнула она, но осеклась при виде наших вытянутых физиономий. — Так, что случилось?

Мы объяснили, и она тяжело опустилась на обшарпанную деревянную скамью.

— И чего следует опасаться? — спросила она.

— Уже начинается прилив, — сказал мистер Дигвид. — Если он потеряет фонарь или оступится и повредит ногу…

Мучаясь тревожным ожиданием, мы и думать забыли о принесенных миссис Дигвид новостях. Я задавался вопросом, не вернулся ли Джоуи к Барни, и строил предположения относительно возможных последствий такого поворота событий. Если бы только родители не возражали против его участия в деле!

Однако к великому нашему облегчению, он довольно скоро появился с вызывающим, но одновременно торжествующим выражением лица. Миссис Дигвид бросилась к нему и сжала в объятиях, хотя он все еще был в грязной рабочей одежде. Через плечо матери Джоуи настороженно смотрел на отца.

Мистер Дигвид потряс тростью.

— Я не собираюсь спрашивать тебя, о чем ты думал, поскольку тебе в любом случае нет оправдания. Расскажешь потом, коли надумаешь.

— Очень даже есть, — с вызовом ответил Джоуи. — Только я ничего тебе не расскажу. Пока не сочту нужным.

— Сколько раз в жизни я поднимал на тебя руку, Джоуи? — спросил мистер Дигвид.

— Два раза, когда я возвращался от Барни, — угрюмо пробурчал он.

— Поди переоденься и умойся, — велел отец.

Джоуи поколебался, но потом все же отправился выполнять приказ. Когда он вернулся, миссис Дигвид пошла наверх, тоже переменить платье. Поскольку мне теперь идти было некуда, разве только прочь из дома, я остался.

Джоуи, в рубашке, встал спиной к отцу. Мистер Дигвид размахнулся и опустил трость на плечи и спину сына. Удар был крепким, ибо мистер Дигвид шумно и часто задышал, а у Джоуи покраснело лицо и задрожала нижняя губа. Четыре раза трость взлетала вверх и с ужасным треском падала на спину парня.

Никто не произнес ни слова. Джоуи отошел и сел в углу. Через пару минут миссис Дигвид спустилась вниз и бросила сочувственный взгляд сначала на сына, потом на мужа.

— Теперь расскажи нам, что ты разузнала, голубушка, — сказал мистер Дигвид, все еще слегка задыхаясь.

— Я познакомилась с молодой служанкой, которая работает там в прачечной, — начала она. — Зовут Нелли. Она ночует за прачечной, на конюшенном дворе. Говорит, что когда приступает к работе по утрам, всякий раз должна колотить в заднюю дверь со всей мочи, чтобы разбудить ночного сторожа. Он спит в судомойне, где теплее всего, и Нелли говорит, к вечеру он всегда напивается и быстро засыпает.

Мы с мистером Дигвидом радостно переглянулись.

Миссис Дигвид продолжала:

— Дворецкий, заперев дом на ночь, отдает ключи сторожу, чтобы он мог впустить припозднившихся. Но когда сторож решает, что все дома, говорит Нелли, он прячет ключи в надежное место, отправляется в судомойню и заваливается спать. Таким образом, коли кто возвращается позже, он не может войти, покуда не поднимет кучера и конюхов, чтобы пройти через конюшню, а дверь в кухню сторож всегда оставляет незапертой, чтобы можно было войти в дом со двора.

— Да, — сказал я. — Мисс Квиллиам так и сделала! Значит, все осталось по-прежнему, и со сторожем проблем не будет. Опасаться придется других слуг. И конечно, полицейских патрулей на улице.

— Но как вы проберетесь в дом? — спросила миссис Дигвид.

— Пока не знаю, — ответил я.

Тут Джоуи издал странный горловой звук.

Не обращая внимания, я сказал:

— Нам придется лезть через окно — либо со стороны двора, либо со стороны улицы. Но хотелось бы найти путь получше.

Из горла Джоуи снова вырвался странный звук, и он выпалил:

— Ха! Хотите знать одну вещь?

— Да, хотим, — сказал я.

— Я ничего вам не скажу, покуда вы не возьмете меня в дело.

— Этому не бывать, — отчеканила его мать.

— У тебя есть какая-то идея? — спросил я.

— Да не просто идея. Я точно знаю, как залезть в дом и выбраться оттуда, чтобы тебя вообще не видели с улицы. Но я ничего не скажу.

Я несколько раз пытался исподволь выведать у Джоуи что-нибудь — но безуспешно — в течение последующих нескольких недель, когда начал все отчетливее осознавать трудность задуманного предприятия. Ибо, наведавшись на Брук-стрит парой дней позже, мы с миссис Дигвид обнаружили, что все окна подвала и цокольного этажа там забраны прочными железными решетками, ограда вокруг участка усажена по верху жуткими остриями, а вдоль самой стены дома тянется палисадник из острых кольев, исключающий всякую возможность добраться до окон, расположенных над цокольным этажом. Мы прошли кругом к конюшням, осторожно ступая между кучами конского навоза, и обнаружили, что подступ со стороны хозяйственного двора, как мы и опасались, преграждает здание конюшен и каретного сарая, а поскольку на втором этаже там явно находились комнаты кучера и конюхов, проникнуть в особняк отсюда тоже не представлялось возможным. Однако через открытую дверь конюшни мы увидели, что стена заднего двора соседнего дома, номер сорок девять, сильно разрушена. Означенный дом, много меньших размеров и расположенный на углу Брук-стрит и Эвери-роу, похоже, пустовал, но, к несчастью, он оказался защищенным от вторжения не хуже номера сорок восемь.

Когда мистер Дигвид передал нам слова одного знающего человека, с которым познакомился в пивной, мы пали духом еще сильнее: «Забраться в дом через окно будет чертовски трудно. Чтобы выломать один прут решетки, вам придется минут двадцать орудовать сверлом и зубилом. И это в лучшем случае».

— Чтобы мне пролезть, нужно будет выломать два прута, — сказал я. — Неужто нельзя управиться быстрее?

— Работать придется медленно, чтобы не поднимать шума.

— Сорок минут! — воскликнул я. — Даже в безлунную ночь это очень рискованно. А что дальше?

— Потом останется вынуть стекла и перепилить решетку оконного переплета. Дело нехитрое, и я с ним справлюсь за пять минут.

— Значит, можно уложиться в час без малого?

— Нет, поскольку мне придется прерываться при приближении караула и полицейских патрулей. Нам нужен еще один человек, чтобы вы с ним могли наблюдать за улицей в оба конца и предупреждать меня об опасности.

— Но нам никому больше нельзя доверять. — Тут я немного поколебался, ибо уже давно собирался внести одно предложение, и наконец спросил: — Может, вы все-таки подумаете о том, чтобы поручить Джоуи наблюдение за улицей?