КВН раскрывает секреты
Шрифт:
Что же в таком случае говорить о необычно сложном, многообразном, поистине универсальном судействе в КВН, где более чем за три года не было повторений ни в тактике, ни в средствах, ни в творческих решениях?
Восприятие юмора сугубо субъективно. В нем нет твердо сложившихся «ходов», присущих шахматам, или «пушечных ударов» левой ногой правого форварда. Юмор как музыка. Я бы сказал даже, что юмор сложнее, чем звук скрипки. А я помню, как много лет назад лучшие скрипачи играли за занавесом перед экспертами, определявшими наилучшее звучание скрипок, вплоть до драгоценных творений Страдивари, Гварнери, Вильома, Батова.
То ли канифоль была не та, то ли акустика подвела, но оценку
Вот и ищи правильную оценку юмора, находчивости, изящества мысли во всем многообразии программы КВН! К тому же искать ее приходится под прицелом сорока миллионов телезрителей. А среди этих миллионов находятся такие, которые устраивают в квартире, в красном уголке, в клубе свои «дубль-жюри». Но вот что интересно: «дубль-жюри», как правило, присуждают победу той же команде, что и на Центральном телевидении. Случайные совпадения? Не исключено и это. Но в основном аналогичность решений определяется тем, что культура, эрудированность и понимание доброго юмора в нашей стране явление массовое, общенародное.
Пусть победит сильнейший, но так, чтобы расцветали миллионы улыбок. А побежденный? Разве он потерпел поражение? Ничего подобного! Просто на его «текущий счет» занесено чуть меньше хорошего настроения телезрителей. Так, например, было во время встречи команд двух молодых подмосковных городов — Жуковского и Фрязино.
Обе команды, пожалуй, одинаково понравились телезрителям. Судьям — тоже. Большинство судей не сомневалось, что впереди окажется более сильный коллектив города Жуковского. Такая уверенность (ведь судьи тоже люди) могла в какой-то мере повлиять на объективность оценок. Но фрязинцы оказались блестящими стайерами веселья и находчивости. Они стремительно вырвались вперед.
Реплика жюри:Фрязинцы были великолепны. Для них следовало бы утвердить звание и отчеканить значок «Отличник КВН».
Нам было от души жаль, что команда жуковцев должна была выбыть из дальнейших соревнований. И все мы искренне обрадовались, увидев, что на финише разрыв составил всего четыре очка. Всего четыре! Но ведь для присуждения первенства достаточно преимущества и в одно очко.
По очкам победили фрязинцы. Но ни у кого не поворачивался язык назвать проигрыш жуковцев поражением. И судьи единогласно вынесли «частное определение». Команду жуковцев решено было допустить к дальнейшим соревнованиям. Мастеров нужно ценить и уважать!
С точки зрения жюри, встреча жуковцев и фрязинцев была не первым, да и не последним в истории КВН, «конфликтом хорошего с отличным». Но было ясно, что «отличники КВН» — фрязинцы не предел возможного. Наверняка уже оттачивает свое веселое оружие пока еще не овеянная славой, не сиявшая в «голубом эфире» команда какого-нибудь молодого города, института, завода, школы, а может быть, и воинской части.
Угроза назревает. Реальная и очень приятная угроза — эшелоны свежей выдумки, гейзеры шуток, ураганный огонь неожиданностей… Пусть растут юные. А Немезида КВН будет судить их без традиционной повязки на глазах. Без нее, как показал опыт, виднее.
Откровенно говоря, я собирался написать популярную инструкцию для молодых судей КВН. Если она их не устраивает, могу предложить другую, в стиле инструкций по спасению утопающих: а) судья обязан; б) судья имеет право; в) судья не обязан… и так далее. Но это-то и опасно, опасно, как инфекционная болезнь. Попадет такая инфекция, пустит корни — и КВН может стать похожим на отчет месткома: важно, полезно, даже назидательно, но без излишнего веселья и находчивости.
Как же все-таки судить? Благожелательно.
Это главное. И пусть победит сильнейший.
Возьмите, пожалуйста, карандаш и напишите пять фамилий тех, кто, по-вашему, должен войти в постоянный состав жюри телевизионного Клуба веселых и находчивых. Составьте им письмо-приглашение. Что-нибудь вроде «Уважаемый мастер!» и т. д. и т. п. Тот, кто сумеет получить согласие адресата, станет обладателем этой книги с дарственной надписью предложенного им состава жюри.
— Я БЫ ХОТЕЛ ДОПОЛНИТЬ МОИХ КОЛЛЕГ…
(В разговор вступает еще один заслуженный член жюри, Александр Свободин).
Больше всего на свете я боюсь двух ораторов. На собрании, мне кажется, я даже могу предсказать момент их появления.
«Вот сейчас он встанет», — говорю я соседу. Глядишь — и по проходу уже двигается личность… На губах у личности скепсис высшего класса, а глаза ее устремлены на трибуну, которую она склонна рассматривать как плаху для оппонентов. Поэтому на трибуну личность не поднимается, а лишь кокетливо касается ее рукой. Это модно и демократично.
Засим она во всеуслышание объявляет, что предмет, которому посвящено собрание, не существует, поскольку (личности это твердо известно) не имеет права на существование.
А то, что он (предмет) существует и куда-то там развивается, то это, знаете, такие мелочи, на которые не стоит обращать внимания. Ах, этим предметом интересуются миллионы людей? Эка невидаль! Тем хуже для них! И вообще, кто же в наше время считает на миллионы!! И, помахав ручкой, личность сходит с трибуны.
На моей памяти личность объявила несуществующими множество вещей — от кибернетики до твиста. В последний раз она объявила несуществующим КВН.
Второй оратор — прямая ей противоположность. Он уважает трибуну. Плахой же он считает зрительный зал, поэтому с трибуны его не стащишь. С нее он казнит наше невежество. Он провидец. Ему точно известно, каким должен быть предмет. Он с пеленок знает, что есть предмет и что не есть предмет. На моей памяти провидец вывел окончательные истины для множества вещей — от биологии до орфографии. В последний раз он объявил, что точно знает, каким должен быть КВН, что есть КВН и что не есть КВН.
В отличие от названных высокоорганизованных индивидуумов я склонен думать, что КВН существует, и меня не шокирует, что десятки миллионов людей думают так же. Что поделаешь — не оригинален! С другой стороны, я не знаю, что такое КВН, хотя и занимаюсь сим предметом несколько лет. Не возьмусь я также определить, каким он должен быть, а уж что касается того, что есть КВН и что не есть КВН, то, как говорится, увольте. Пусть мой коллега по жюри Теплов определяет. На то он — наука!
Я попытаюсь лишь передать ощущение члена жюри, когда он доволен. Чтобы далеко не ходить, возьму для примера себя. Кстати, далеко из нашей ложи не уйдешь: пока будешь выбираться, перешагивая через своих коллег, рискуя провалиться сквозь помост, пока разберешься в лабиринте кулис, пять конкурсов пройдет!
«А куда вам, собственно, ходить?» — спросит Реж-65 Белла Сергеева. — «Сидели бы себе на месте, боржом есть, условия для работы созданы!»
Реж-62 Белла Сергеева такого вопроса не задала бы. Она бы поняла. Он тоже соображал, Реж-62. И не хуже порой Реж-65. Моложе был, знаете ли… Она бы поняла, что членом жюри овладевает тоска по живому контакту с участниками команд.