Кыся-2
Шрифт:
– - Нет, Руджеро. До этого я еще не дошел, -- серьезно ответил ему Шредер.
– - Но, чем больше мы с тобой занимаемся кошками, тем чаще я начинаю задумываться над некоторой жутковатой фантасмагоричностью этих созданий. Мне иногда кажется, что мы у них -- как на ладони. Вот посмотри на этого, например... Какой у него осмысленный взгляд, как он следит за твоими руками!..
– - Ты кончишь в психиатрической клинике, -- рассмеялся Манфреди.
– - Коты чрезвычайно любопытны и то, что он следит за моими руками -- в этом нет ничего удивительного.
Плевал я на любопытство!
С возрастающей тревогой я смотрел, как Руджеро Манфреди вынимал из портфельчика аккуратно уложенный одноразовый шприц, ампулу с прозрачной жидкостью, ватку и небольшую пластмассовую бутылочку с кнопкой на горлышке.
А то я не знал, что это такое! Когда в прошлом году у меня заболел Шура Плоткин воспалением легких, то к нам приходила молоденькая участковая врачиха и сама трижды в день делала Шуре какие-то уколы. И трижды в день я видел шприцы, иглы, ампулы и ватки...
Врачиха была прехорошенькой и лечила Шуру как для себя. И не ошиблась в своих надеждах. Шура выздоровел и потом недели две день и ночь благодарил эту докторишку так, что мне иногда от их стонов и воплей хотелось с балкона выпрыгнуть. Так они меня достали своими благодарностями друг другу: Шура -докторишку за то, что она его вылечила, а докторишка -- Шуру, за то, что тот выздоровел...
Поэтому я очень хорошо знаю, что такое шприц и ампула!
И если эти два жулика собираются сделать мне укол и усыпить меня -- я им сейчас покажу, что такое, действительно, НАСТОЯЩИЙ РУССКИЙ КОТ, который всю свою жизнь -- от рождения и до смерти -- только и делает, что борется за свое существование!
Пусть они только ко мне приблизятся, пусть только попробуют вытащить меня из клетки!!! От них во все стороны клочья полетят!.. Уж если я профессионального убийцу -- Алика, с его длинным и почти бесшумным пистолетом, не испугался, то...
Но ни Руджеро Манфреди, ни Эрих Шредер даже и не пытались открыть клетку. Установив ее на заднем сиденье автомобиля, Манфреди вынул из того же портфельчика небольшую кривую ручку, вставил ее в какое-то отверстие, кажется, у толстого дна клетки -- мне, находившемуся непосредственно внутри клетки, это отверстие видно не было. Я мог о нем только догадываться.
А потом Манфреди стал медленно поворачивать эту ручку вокруг своей оси. Вначале я вообще не заметил ничего особенного, кроме скрипа под полом клетки. А потом вдруг сообразил, что на меня неумолимо надвигается боковая стенка всей клетки!
К моему ужасу, клетка становилась все уже и уже, и, наконец, стала настолько узкой, что я просто не мог в ней пошевелиться!
– - Не бойся, котик, не бойся, -- приговаривал Эрих Шредер.
– - Это обычная клетка -- фиксатор. Мы тебе ничего плохого не сделаем.
Подонок! Как будто до этого он мне делал только хорошее!
Этот гад Манфреди крутнул еще полоборота ручкой, и теперь меня стиснуло между стенками так, что я чуть не лишился сознания!
Манфреди отбил кончик у стеклянной ампулы, набрал оттуда в шприц жидкость и сказал Шредеру:
– - Кот зафиксирован. Ты будешь колоть?
– - Коли, коли сам. Он на меня
так смотрит...– - отмахнулся от него Шредер и ласково сказал мне: -- Не пугайся, котик. Сейчас ты у нас поспишь, отдохнешь...
– - А представь себе, что кот тебе вдруг отвечает: "А не пошли бы вы, герр Шредер, ко всем чертям?!." -- разоржался Манфреди.
– - Наверное, однажды так это и произойдет, -- ответил Шредер.
Тут я ощутил легкий укол в задницу и почувствовал, как высвобождая меня, стала отъезжать стенка клетки. Я попытался встряхнуться, но ноги меня не держали и я рухнул на пол клетки.
Последнее, что я услышал, был смех Манфреди:
– - Эрих, не затягивай с визитом к психиатру...
... А потом вдруг, откуда ни возьмись, я вижу Шуру Плоткина в нашей ленинградско-петербургской квартире!..
Шура мотается по захламленным и неубранным комнатам, бросает какие-то тряпки в чемодан, валяющийся на полу, и раздраженно говорит мне так, будто не видел меня всего часа три:
– - Ну, где ты пропадаешь, Мартын?! Я с величайшим трудом выбиваю в Союзе журналистов путевки на Черное море, а ты и ухом не ведешь! Я пытаюсь оформить документы на тебя тоже, а мне говорят: "Предъявите кота". Я им говорю: "Он вот-вот явится...". А они мне: "Вот когда явится, тогда и будем оформлять!" А ты шляешься черт знает где!
– - Шура! Шурик!..
– - в отчаянии кричу я, и вдруг понимаю, что кричу НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ!!!
– - Мы никуда не можем уехать! Ни ты! Ни я!.. Я обещал Водиле, что ты присмотришь за его маленькой дочкой Настей! Шура, мы не можем его бросить в таком состоянии... Мы должны их немедленно разыскать!
Шура продолжает метаться, собирает вещи и спрашивает меня:
– - Ты свое кресло будешь брать с собой на море?
– - Плевал я на кресло! Плевал я на море!..
– - кричу я в ответ.
– - Я вообще никуда не поеду!.. Что с тобой, Шурочка?! Что происходит?!
Шура неожиданно спокойно садится в мое кресло и говорит:
– - Ты хочешь правды? Пожалуйста. Я отвык от тебя, Мартын. И ты сделал для этого все! Своими собственными лапами.
– - Что ты говоришь, Шурик?!
– - заплакал я.
– - Это невероятно...
– - Вероятно. И прости меня, Мартын... Я должен сказать тебе все. Случилось так... Короче, теперь у меня есть другая Кошка. Извини, Мартын, но я хотел быть честным до конца.
И тут я вижу, как на спинку кресла, в котором он сидит, откуда-то вспрыгивает та самая рыжая Киска, которая работала на этих страшных Кошко-Собаколовов -- Пилипенко и Ваську. На которой погорел и я!..
– - Ты с ума сошел, Шура!
– - в панике кричу я.
– - Эта рыжая блядь -примитивнейшая завлекуха! Известная Пилипенковская "подсадная утка"! Она заложит тебя в три секунды!.. На нее, как на живца, Пилипенко и Васька отлавливают лучших Котов, а потом умерщвляют их в институте физиологии или делают из них шапки!.. Ты хочешь стать шапкой, Шура?!! Так эта потаскуха тебе в два счета поможет!
– - Мартын!
– - строго прерывает меня Шура.
– - Не смей говорить о ней в таком тоне. Ты, в первую очередь, делаешь мне больно. Я этого не заслужил.