Лабиринт для Слепого

«Ну что ж, – подумал Глеб, – на всякий случай надо будет выяснить, кто владелец машины. Но вес же, может быть, – теплилась надежда у Глеба Сиверова, – кое-что из того, что я успел снять, пригодится. И на каком-нибудь из снимков при сильном увеличении удастся рассмотреть лицо лысого толстяка».

– Можно уходить, – сам себе сказал Глеб, закрывая объектив и пряча фотоаппарат в большую спортивную сумку, стоящую у его ног.

«Конечно, если бы я повел себя иначе и стал следить за машиной, то скорее всего, узнал бы, где обитает этот толстяк».

Через час Глеб был уже в мастерской. Он быстро проявил пленку и начал печатать фотографии На одном из снимков, где толстяк поднимал воротник, Глеб рассмотрел перстень на его руке.

– Вот это хорошая деталь, – пробормотал он, увеличивая руку мужчины. – Так, так…

Красный свет усиливал тревожные ощущения. На белом листе в ванночке постепенно, как из небытия, появлялось изображение. Перстень был очень приметным, даже зерно пленки не помешало Глебу Сиверову рассмотреть и запомнить это ювелирное изделие. А также он увидел глаза мужчины, вернее, один глаз и часть лица.

– Если бы не этот чертов ветер, то наверняка я смог бы сделать нормальный снимок. А потом через Поливанова мне, может быть, удалось бы установить личность этого толстяка.

* * *

Созвонившись с Поливановым, Глеб договорился с ним о встрече.

Они сидели в шумном кафе за столиком в углу и были похожи на журналистов, обсуждающих материалы для очередного репортажа. По окнам кафе стучали капли холодного осеннего дождя, прохожие прятались под зонтики, кутались в шарфы, отворачивались от пронизывающего ветра.

Поливанов был возбужден. Потапчук вновь вызывал его к себе и долго распекал за то, что Поливанов да и знаменитый агент Слепой, никак не могут раскрутить дело с производством наркотиков.

Поливанов, конечно же, не рассказывал Глебу про то, как нервничал и ругался генерал, но по разговору Глеб догадался и, передавая снимки, участливо справился:

– Что, досталось от генерала?

– Конечно, досталось, – бросил в ответ Поливанов.

– Ничего, обойдется, – сказал Глеб, – хотя у меня все время такое ощущение, что я нахожусь в каком-то запутанном лабиринте и никак не могу добраться до выхода. Блуждаю, блуждаю, натыкаюсь на углы, преодолеваю препятствия, но вместо того, чтобы приближаться к выходу, я запутываюсь все больше.

Поливанов задумчиво качал головой, рассматривая фотографии.

– Вот этот приезжал к нашему меценату. Кто это такой, хотелось бы знать?

Поливанов пожал плечами.

– А вот глянь сюда, – Глеб показал снимок, на котором была видна только рука с короткими толстыми пальцами. – Смотри, какой перстень, может, по нему удастся вычислить владельца?

– Знаешь, сколько сейчас перстней? Все эти «новые русские», а так же все бандиты, рэкетиры и прочая шваль норовят навешать на себя как можно больше украшений. Перстни, браслеты, дорогие часы, цепи на шее… Вряд ли по перстню можно опознать человека.

– Но ты глянь, он не совсем обычный.

Поливанов вновь неопределенно пожал плечами.

Но вдруг, когда он разглядывал следующую фотографию, смутная догадка мелькнула у него в голове.

«Где-то я видел этого человека… Этот идеально круглый череп… Но где? Когда?»

– Ну, что скажешь? – спросил Глеб.

– Да ничего не скажу. Я возьму эти снимки, покажу нашим людям, может, они в курсе.

– Только будь осторожен, – предупредил Глеб. – И вот еще: черный «мерседес», номер московский. Вот эта машина, вот номер, а вот люди, которые явно охраняют толстяка. Посмотри, может, их лица тебе знакомы?

– И их покажу, – сказал Поливанов. – Надо ускорить дело.

– У меня есть один вариант, – сказал Глеб, глядя в серые, стального цвета глаза Поливанова.

– Говори.

– Я попробую прижать Альберта Прищепова.

– Как ты собираешься его прижать? – Поливанов взглянул на сосредоточенное лицо Глеба.

– Он идет на контакт. Я предложил ему одну сделку.

– Ты имеешь в виду вложение денег в торговлю произведениями искусства?

– Да. Правда, он пока молчит, никак не реагирует.

– Попробуй, – сказал Поливанов. – А если это не удастся?

– Я буду действовать своими методами, – твердо произнес Глеб.

– Смотри, чтобы не ускользнула последняя ниточка. Ведь больше у нас ничего пока нет, хотя, возможно, и эта ниточка никуда не ведет.

– Возможно. Но интуиция мне подсказывает, что если за нее хорошенько потянуть, будут результаты.

Поливанов молчал, допивая кофе. Затем он ловко перевернул чашечку и поставил ее кверху дном на блюдце.

– Что, гадаешь на кофейной гуще?

– В последнее время я стал довольно суеверным, – признался Поливанов и улыбнулся… Его улыбка была совершенно неофициальной, это была улыбка уставшего, измученного службой человека.

Глеб перевернул свою чашечку.

– Что, тоже суеверный?

– Да нет, просто любопытно.

Мужчины посмотрели в глаза друг другу.

– Ну, мы как дети, – сказал Глеб.

– Ничего в этом плохого нет, – ответил Полковник, поднял свою чашку и принялся поворачивать ее, рассматривая рисунок, образовавшийся на дне.

– И что там? – спросил Глеб.

– Очень похоже на собаку с раскрытой пастью.

– Да, похоже, – согласился Глеб. – Только глаза не хватает.

– А покажи, что у тебя?

Глеб поднял свою чашечку и подвинул к Поливанову. Тот посмотрел и улыбнулся.

– А у тебя похоже на женщину.

– Где? – наклонился Глеб.

– Вот, смотри. Это голова, это грудь, а вот это волосы.

– Ну, тебе всюду женщины мерещатся! – пошутил Сиверов и подал полковнику руку. – Я пойду, пожалуй.

– Успехов, – ответил Поливанов, продолжая рассматривать кофейные разводы на дне чашки.

* * *

Глеб покинул кафе, сел в свои «жигули» цвета мокрого асфальта и нажал на газ.

А Поливанов еще долго сидел за столиком, размышляя над кофейной гущей, поворачивая чашку то так, то эдак.

* * *

Автомобиль Глеба Сиверова мчался в сторону Крымской набережной. Глеб въехал в соседний с домом Прищепова двор, тщательно закрыл машину и побежал к таксофону.