Лабиринт любви

Туго стянутые лодыжки болели.

Потом она услышала, как он уходит, и она осталась одна.

Она не могла поверить, что все это произошло с ней и что она лежит, покинутая в центре лабиринта.

Вдруг ей пришло в голову, что ее могут никогда не найти.

Что заставило бы кого-то, даже герцога, догадаться, где она?

Она знала, как трудно найти центр лабиринта.

Может быть, она останется здесь одна и умрет от голода.

От этой мысли ей хотелось кричать, но что бы это изменило?

Герцог поднимался по лестнице к спальням последним.

Он вышел из зала после того, как попрощался со всеми гостями.

С удовлетворением он подумал, что Люсиль не стала его ждать, хотя и ожидал этого.

— Останься со мной, — попросил он Фредди, желая избежать ее общества.

Ему не было необходимости добавлять что-то еще, Фредди и так понял, что у его друга есть, видимо, какие-то серьезные причины просить об этом, — он оставался с ним до тех пор, пока остальные не разошлись. После этого он поставил свой бокал, который все это время держал.

— Я отправляюсь спать. Рэйк, ты едешь верхом завтра утром?

— Конечно! — отозвался герцог.

— Хорошо, тогда я еду с тобой, — сказал Фредди. Он пошел к двери.

— Мы весело провели время! Твоя идея сделать леди Брант Доброй феей просто блестящая!

— Я думаю, она прекрасно справилась со своей ролью, — откликнулся герцог.

Он остановился подобрать веер, упавший на ковер. Когда он выпрямился, Фредди уже не было.

Герцог вошел в коридор, пожелал спокойной ночи дежурившему лакею и поднялся по лестнице.

Только когда он дошел до своей спальни, ему вдруг пришло в голову, что Люсиль не попрощалась с ним.

Его губы сжались при мысли о том, что это могло означать: она ожидает его в своей комнате или собирается прийти к нему, как прошлой ночью.

Он был совершенно уверен, что она так легко не отступит от задуманного.

Возможно, она не подозревает, что он знает о том, что ее муж жив и собирается получить с него деньги.

Его слуга ждал. Герцог разделся и надел темный халат, в котором был прошлой ночью.

Слуга ушел, а он все еще стоял, думая о том, что же предпринять.

Он решил, что было бы ошибкой снова следить за ними из соседней комнаты, к тому же он хотел поближе взглянуть на Филиппа Хедли.

Поэтому он подошел к комоду, стоявшему в углу комнаты, и взял из ящика револьвер. Убедившись, что он заряжен, герцог положил его в карман халата.

Он поднял один из стульев и поставил его за портьеру центрального окна. Там было достаточно места для маленького стула, так что на портьере не появилось ни морщинки.

Герцог оглянулся и увидел, что горят лишь две свечи в хрустальных канделябрах у его постели.

Он устроился на стуле, говоря себе, что все это ужасно тяготит и чем скорее он избавится от леди Люсиль, тем лучше.

В то же время, пока гости были в доме, он не хотел никаких сцен. Он хорошо представлял себе, как эта история, украшенная множеством преувеличений, начнет передаваться из уст в уста.

Она будет ходить и среди членов его клуба, станет одной из тем для беседы в каждой гостиной и, без сомнения, дойдет до принца Уэльского.

Единственный шанс удержать все в секрете, подумал он, это запугать леди Люсиль, пригрозив, что он откроет кредиторам, что ее муж жив. Тем более, что только сообщение из-за границы о смерти Хедли спасло того от ареста за огромные долги.

Герцог всегда знал, что Филипп Хедли — никуда не годный бездельник.

Люсиль, безусловно, все выжала из своего «вдовства», и только полученная от него астрономическая сумма компенсирует ей необходимость жить за границей.

«Я ее поймаю!»— с удовольствием подумал герцог.

Через четверть часа он услышал, как дверь его комнаты отворилась и кто-то — он знал, что это Люсиль, — вошел.

Молча герцог поднялся на ноги, чтобы следить за ней через щелочку в портьере.

Он видел, как она в изумлении уставилась на его кровать.

Люсиль была очень привлекательна, подумал он, с этими струящимися по плечам темными волосами.

На ней была лишь ночная рубашка, не скрывавшая красоты фигуры.

Ее белые руки были обнажены, и кружева ночной рубашки прикрывали ее высокую грудь.

Любой мужчина при виде такой прелестной женщины был бы пленен и очарован ею.

Но глаза герцога были суровы, а губы сжаты. В этот момент он ненавидел Люсиль, потому что уступил ей.

Пока она стояла, глядя на пустую постель, рядом возник Филипп Хедли.

— Что случилось? — спросил он шепотом.

— Его здесь нет! — ответила леди Люсиль.

— Где он может быть? — спросил Филипп Хедли.

— По крайней мере, мы точно знаем, что с этой Брант он быть не может! — прошипела Люсиль.

— Она связана в лабиринте, где ее никто никогда не найдет! — с удовольствием заметил Филипп.

— Где может быть Рэйк? — спросила Люсиль.

— Ты должна была это узнать!

Теперь в голосе Филиппа звучали резкие ноты.

— Но он не мог бы быть ни с кем — ни с кем из гостей! — настаивала Люсиль.

— Я думал, что ты с ним все уладила, — Филипп Хедли был явно разозлен.

— Да! Клянусь тебе, да! — отвечала она.

— Если прошлой ночью он был с Брант, то уж сегодня-то он не с ней!

— Я знаю, я знаю!

Она взмахнула рукой и добавила:

— Мы же не можем в поисках его заглядывать в каждую спальню!

— Теперь уж нам, полагаю, придется подождать до Лондона! — заметил Филипп Хедли. — Ты все испортила!

Он говорил гневно, но тихо.

Когда он собрался уходить, Люсиль вскрикнула:

— Куда же ты?!

— В Лондон! — ответил он. — А ты вела себя как настоящая дура.

— О, Филипп, прости меня! — Она протянула к нему руки.