Лабиринт смерти (сборник)

***

Загляну–ка я в «Библию», так решил Морли и перерыл содержимое нескольких коробок, пока не нашел свой экземпляр «Как я в свое свободное время воскрес из мертвых, и поэтому то же самое можете сделать и вы». Он сел, положив книгу на колени, прикрыл ее обеими ладонями, закрыл глаза, воздел лицо вверх и произнес:

– Кто или что умертвило Бена Толлчифа?

Затем, не открывая глаз, наугад раскрыл книгу, приложил палец к первому попавшемуся под руку месту и открыл глаза.

Палец его покоился на слове «Форморазрушитель».

Не слишком–то о многом это говорит, тут же рассудил он. Любая смерть является результатом нарушения упорядоченности структуры мироздания, вызванного деятельностью Форморазрушителя.

И все же это немало напугало его.

Это совсем не насекомое или растение, со всей очевидностью осознал он. Это явно нечто совсем иное.

В его дверь кто–то легонько постучался.

Устало поднявшись, он медленно побрел к двери. Еще не открыв ее, отодвинул гардину, висевшую над маленьким окошком, и выглянул наружу, в ночную тьму. На крыльце кто–то стоял, кто–то невысокий, с длинными волосами, в тесном свитере, из которого прямо–таки выпирал роскошный бюст, вызывая непреодолимое желание схватить его и сдавить в ладонях. Женщина в узкой короткой юбке, босая. Меня пришла навестить Сюзи Смарт, наконец сообразил он и открыл дверь.

– Привет, — широко улыбаясь, дружелюбно произнесла она. — Можно к вам заглянуть и поболтать немного?

Он провел ее к раскрытой «Библии».

– Я тут спросил, кто или что умертвило Толлчифа.

– И что же вам ответил Спектовский? — Сюзи села, закинув одну на другую голые ноги и подалась вся вперед, чтобы посмотреть, на какое место на открытой странице показывает его палец. — Форморазрушитель, — спокойно произнесла она.

– Но ведь это всегда Форморазрушитель, кто же еще?

– И все же мне кажется, что есть здесь еще и какой–то другой, скрытый смысл.

– Что это не насекомое?

Он кивнул.

– У вас есть что–нибудь перекусить или выпить? — спросила Сюзи. — Что–нибудь сладенькое?

– Форморазрушитель, — сказал он, — рыщет вокруг нас.

– Вы меня пугаете.

– Да, — признался он. — Я это делаю намеренно. Нам нужно любым способом переправить прошение с этой планеты в релейную сеть. Нам не выжить, если мы не получим помощи.

– Странник приходит без всяких просьб, — заметила Сюзи.

– У меня есть конфеты «Бэби Рут», — отреагировал наконец он на ее просьбу. — Угощайтесь.

Он порылся в саквояже Мэри, извлек оттуда коробку шоколадных конфет и потянул ее Сюзи.

– Спасибо, — сказала она, срывая бумажную обертку с одной из конфет.

– Как мне кажется, мы обречены.

– Мы всегда обречены. В этом суть жизни.

– Обречены прямо сейчас, не в отвлеченном смысле — а в том смысле, что мы с Мэри были уже обречены, когда я пытался загрузить «Мятежного Петушка». Есть большая разница между тем, когда знаешь, что рано или поздно, но все равно умрешь, или когда знаешь, что умрешь еще до истечения этого месяца.

– У вас очень интересная жена.

Он тяжело вздохнул.

– Вы давно состоите в браке? — Взгляд Сюзи требовал немедленного ответа.

– Восемь лет, — произнес он.

Сюзи Смарт вскочила со своего места.

– Пошли ко мне. Я покажу, каким милым местом можно сделать даже такую крохотную комнатенку. Пошли — ваша комната удручающе на меня действует.

Она потянула его за руку, как маленькая капризуля, и он обнаружим, что послушно следует за нею.

Они вприпрыжку пробежали вдоль крыльца мимо нескольких дверей и подошли к двери, ведущей в комнату Сюзи. Она была не заперта. Сюзи открыла ее и радушно пригласила его в открывшееся перед ним теплое и светлое гнездышко. Она не солгала — комната действительно выглядела очаровательно. Интересно, задумался он, удастся ли нам создать такой же уют у себя, и не без зависти стал разглядывать картины на стенах, узоры на гардинах и множество, великое множество ящичков и глиняных горшков для растений, в которых произрастали цветы, поражающие взор обилием самых разных красок.

– Действительно мило, — произнес он.

Сюзи резко хлопнула дверью.

– И это все, что вы в состоянии сказать? — Я потратила целый месяц, чтобы придать этой конуре такой вид.

– Вы сами употребили это слово «мило», не я.

Она рассмеялась.

– Это мне позволительно называть свою комнату «милой», но поскольку вы мой гость, то вам не мешало бы быть более щедрым на похвалу.

– О'кей, — сказал он. — Здесь поистине великолепно.

– Это уже лучше.

Она уселась на обитое черным полотном кресло прямо напротив него, откинулась назад, быстро потерла ладошки друг об дружку, после чего все свое внимание сосредоточила на Морли.

– Я жду, — сказала она.

– Чего?

– Чтоб вы предложили мне кое–что.

– Почему я должен это делать?

Сюзи снова рассмеялась.

– Потому что я поселковая блудница. Вы обязаны умирать от сладострастья, желая меня. Разве вы ничего об этом не слышали?

– Я прибыл сюда сегодня очень поздно, — попытался оправдаться он.

– Но ведь кто–то обязательно должен был просветить вас на сей счет.

– Когда мне говорят такое, — сказал он, — рискуют получить добрый щелчок по носу.

– Но это правда.

– Почему? — удивленно спросил он.

– Доктор Бэббл объяснил мне, что это функциональное нарушение деятельности одного из полушарий моего мозга.

– Ох уж этот Бэббл. Вы знаете, что он сказал о моей встрече со Странником? Он сказал, что большая часть из рассказанного мною — неправда.

– Доктор Бэббл — человек крайне зловредный. Он обожает опошлять все и вся.

– Если вам известна эта черта его характера, — заметил Морли, — значит, вы должны понимать, что не нужно обращать никакого внимания на его слова.

– Он просто объяснил, почему я такая. Такая, какая есть. Я переспала со всеми мужчинами в этом поселке, кроме Уэйда Фрэйзера. — Она покачала головой, лицо ее исказилось. — Он ужасен.

– А что Фрэйзер говорит о вас? — не без любопытства спросил Морли. — Как–никак, но он психолог, или, во всяком случае, делает вид, что психолог.

– Он говорит, что… — она задумалась, печально воззрившись в потолок и кусая нижнюю губу, — ., это с моей стороны поиски всеобъемлющего отцовского архетипа. Так объяснял подобное поведение Юнг. Вы знакомы с философией Юнга?

– Да, — машинально ответил он, хотя на самом деле только слышал о существовании такого ученого, ему рассказывали, что Юнг во многих отношениях заложил фундамент для сближения интеллекта с религией, но на этом и заканчивалось все, что знал Сет Морли о Юнге. — Понятно, — произнес он.

– Юнг утверждает, что наши отношения к своим настоящим, собственным родителям определяются тем, в какой степени они являются воплощением определенных мужских и женских архетипов. Есть, например, очень плохой земной отец, хороший земной отец, земной отец–разрушитель и так далее. То же самое относится и к женщинам. Моя мать была плохой земной матерью, вот почему вся моя духовная энергия направлена на все, что связано с хорошим мужским началом.