Лабиринт снов

– В чем дело? – медленно закипая, спросил я и попытался пройти мимо, но прыткий старичок загородил мне дорогу.

– Ни в чем. Просто если вы точно знаете, что живы, – моя теория не верна.

– Какая теория? – ледяным тоном поинтересовался я.

– Она состоит в том, что статичный мир давно уже погиб. А мы живем лишь потому, что находимся в мире снов. От всего статичного мира остались только сны. Скажите, вы давно из статичного мира?

Я облегченно вздохнул.

– Да успокойтесь, – заверил я старичка. – Ничего с вашим статичным миром не произошло. Я только что оттуда.

Его глаза хитро блеснули. Он схватил меня за отвороты куртки и быстро-быстро забормотал:

– Это вам только казалось. Откуда вы узнали, что были именно в статичном мире? Может быть, это был лишь большой, тщательно сделанный сон? Ах, так вы в этом уверены! Разве можно хоть в чем-то быть уверенным? Нет, нет...

Он отпустил мою куртку и, покачивая головой, побрел прочь, но, пройдя всего лишь несколько шагов, вдруг скорчился, стал бледнеть и через несколько секунд исчез.

Я ошарашенно сплюнул на мостовую, еще раз посмотрел на то место, где он только что был, и двинулся дальше.

Чудак какой-то. Таких в снах мне еще не встречалось. Хотя кого только в них не бывает.

Мимо меня проехало несколько карет. В них сидели дамы в соломенных шляпках и солидные господа в высоких цилиндрах. Пробежал мальчишка. Он размахивал пачкой газет и выкрикивал:

– Покупайте газету «Свежий кусок»! Новости о человеке-пауке! Паника на биржах Пети-гада! Крушение в одном из соседних снов. Подробности спасения малолетнего мальчика, упавшего в болото чудовища!

Брусчатка у меня под ногами опять заскрипела, через минуту перестала, снова заскрипела и опять перестала.

Похоже, змора слегка нервничает. Ну-ну, то ли еще ей предстоит!

Я зашел в сигаретную лавку, купил пачку «Мальборо» и вышел.

Теперь нужно осмотреться.

Похоже, я находился почти в самом центре сна. Да, почти.

Легкий ветерок принес откуда-то запах роз. Из табачной лавки вышел бородатый мужчина, на ходу раскуривая здоровенную сигару. Вот он выпустил огромный клуб дыма и неторопливо пошел прочь. Стоявший неподалеку морщинистый, как старая перчатка, шарманщик стал размеренно, словно робот, крутить ручку облезлой шарманки, и девушка в красном трико, расстелив потертый коврик, сделала на нем стойку на руках. Потом она стала крутить сальто. Прохожие кричали ей «Браво!» и бросали серебряные монеты. Мужчины в замшевых жилетах подкручивали завитые колечками усики и бесцеремонно разглядывали остановившихся поглазеть на циркачку дам. А те смотрели на нее в лорнеты, и их стекла полыхали на солнце, словно прицелы орудий. Куда-то деловито спешившая болонка вдруг остановилась и попробовала использовать мою ногу вместо столбика. Я пнул ее, и она убежала.

Странные собаки в этом сне, очень странные. А вообще он не так уж и плох. Жаль, что я не могу отказаться от своей затеи.

Нет, можно было, конечно, пойти дальше и попытаться найти другой сон. Но там все повторится вновь. А если у меня не хватит духу сделать что задумал в одном сне, то почему должно хватить в другом? Даже если следующий сон будет хуже этого. Ну и что? И прекрасная девушка, и беззубая старуха хотят жить одинаково. Старуха, может быть, даже больше.

Так уж получилось, что мне попался именно этот сон, и искать другой не имело смысла.

Я еще постоял, стараясь успокоиться и сосредоточиться.

Наконец это мне удалось.

И вместе со спокойствием пришло четкое осознание, что я не смогу сделать то, что задумал. Просто не смогу, и все. Не смогу, не хватит сил. Я не могу уничтожить сон. И на секунду замер, поддавшись панике, решив, что проиграл. А потом вдруг успокоился.

Прекрасно, раз я не смогу этого сделать, то это сделает мое тело. Старый, давно, очень давно известный способ. Вспомнив его, я подумал, что все-таки Гунлауг научил меня многому, очень многому. Ценой адского труда, но научил. Впрочем, думать об этом было некогда, нужно было действовать.

Медленно, очень осторожно я попытался выйти из своего тела.

На меня оборачивались прохожие, и даже стала лорнировать какая-то дама.

А у меня ничего не получалось, и когда я уже почти отчаялся, оно пришло – ощущение.

Чувствуя, как каждый удар сердца наполняет тело странным, полузабытым, похожим на слабый электрический ток покалыванием, я несколько раз глубоко и с силой вздохнул. Мое тело наполнилось странной, готовой от малейшего неверного движения взорваться мощью.

Исчезли все запахи. Воздух стал сухим, как в давно непроветриваемом помещении.

А потом случилось нечто, и я выскользнул из своего тела, повис над ним, да так, что мог его видеть сверху.

Теперь я был спокоен, чудовищно спокоен, настолько спокоен, что даже не мог вспомнить, что такое страх или удивление. Я не удивился даже тогда, когда мое тело само, поскольку я уже не мог его контролировать, двинулось в сторону небольшой площади, являвшейся центром сна.

Вот оно вышло на площадь, миновало старуху, торговавшую какими-то странными цилиндрическими фруктами. Возле нее стояла небольшая очередь озабоченных женщин с цветастыми кошелками. Потом оно прошло мимо двух мальчишек, игравших пистолетами. Вылетавшие из их стволов пули, не пролетев и десяти сантиметров, падали на землю.

Дальше был гражданин в лаптях и мятом смокинге. Взобравшись на деревянную скамеечку, он трудолюбиво писал мелом на стене «Все на учредительное сто двадцать седьмое заседание всеобщего совета по обсуждению очень важных законов. Сегодня будут обсуждать наиважнейший закон о том, в каком порядке снимать носки, перед тем как ложиться спать».

Миновав его, мое тело повернуло голову и посмотрело на противоположную сторону площади, где какой-то тип, завернутый в белую больничную простыню, увешанный добрым десятком березовых крестов, приклеивал на афишную тумбу написанное от руки на листочке в клеточку объявление «С нами Бог, Вера, Наташа, Мара и мысленно сам товарищ...»

Мое тело наконец-то остановилось и покрутило головой из стороны в сторону, видимо, отыскивая те невидимые энергетические нити, на которых держался этот сон. Вот оно, кажется, их определило.

Я подумал, что сейчас начнется.

И действительно – началось!

Мое тело вскинуло вверх руки и резко их опустило, словно рвало невидимую паутину.

По-видимому, так оно и было. Я понял, что оно порвало скреплявшие этот сон энергетические линии. Видимо, они проходили как раз в центре.

Теперь оставалось только сделать так, чтобы они не восстановились.

И мое тело не подкачало.

Рванувшись вперед, оно резким, точным движением выбило скамеечку из-под ног писавшего на стене типа. Все еще водя в воздухе мелом, тот рухнул на мостовую.

– Чтоб ты сдох! – крикнуло ему мое тело.

Все, кто находился на площади, выпучили глаза и ошарашенно застыли. И только пузатый дядька с кирпичного цвета лицом, в строгом черном пиджаке, из кармана которого выглядывала здоровенная красная книга, удовлетворенно отметил: