Лабиринт зеркал

Однако пустые комнаты, двери и бледный свет, сочащийся сквозь разбитые витражные окна, подрывают мой настрой. Боевой дух испаряется. Я думаю вернуться в башню, когда под одной из дверей замечаю яркую полоску электрического света и слышу трудолюбивое пыхтение генератора. Осторожно повернув ручку, захожу в комнату, бывшую библиотекой. Уходящие в темноту ряды стеллажей, заставленные пухлыми томами – некоторые в красивых старинных переплетах. Кладбище для рукописей. Морг для книг. Как заключенные, они томятся в неволе, ожидая того дня, когда их снова коснутся ласковые руки, и тогда хрупкие страницы оживут, впитав человеческое тепло.

На старом диване, накрывшись пледом, спят двое молодых парней. Еще один устроился прямо на полу, соорудив себе постель из надувного матраса и пыльных шкур. Все трое громко храпят, и этот звук прекрасно маскирует звук моих шагов. Незримая и неслышимая, я крадусь между полок, пытаюсь прочитать парочку названий древних манускриптов – что-нибудь можно будет захватить с собой на продажу. Но ни одного знакомого слова. То ли латынь, то ли хрен знает что. Многие буквы потемнели или стерлись. Золотое тиснение на корешках облезло. В общем-то, то же самое время делает и с людьми. Медленно стирает наши судьбы. И пока наши кости переваривают гнилостные бактерии в земле, то же самое с нашими личностями делают микробы времени. Время – самое свирепое чудовище. У него крепкие челюсти и стальные зубы. Впрочем, мне не на что жаловаться. Меня-то слишком хорошо помнят. И даже времени потребуется приложить изрядные усилия, чтобы пережевать и проглотить кусок пирога по имени Белла – надеюсь, он не будет вкусным и полезным.

Чтобы было удобнее продолжать свои поиски, я беру лежащий рядом с диваном фонарь. В библиотеку можно вернуться позже, а пока я хочу разведать обстановку и хотя бы немного понять, что происходит. Неужели кто-то купил замок? Эта мысль впервые приходит мне в голову, и от нее делается неуютно. Я не планировала остаться здесь на несколько лет, но мне нужно время до весны. По крайней мере, раньше весна всегда вдыхала новые силы не только в холодную землю, но и в мою промерзшую душу. Я жду этого ежегодного чуда. Своего праздника обновления. Я надеюсь, хотя в глубине души уже знаю, что ничего не поможет. Сколько бы солнце ни светило, во мне – пусть в самом уголке – останется мрак, и он будет отравлять мне жизнь до тех пор, пока я не изгоню Джейкоба из мыслей. Как бы ни старался мозг заблокировать страшные картинки из прошлого, они навсегда останутся внутри и будут искажать поступки и чувства. Возможно, лучше всего мне стать печальным призраком. Поселиться в башне, сойти с ума, пугать новых владельцев, воровать на кухне булочки и всякие мелочи из шкафов, передвигать вазы и издавать жалобные стоны.

В следующей комнате со столом и похожим на трон креслом спит еще один мужчина. Сон свалил его неожиданно. Лохматая голова лежит на открытой книге, и золотисто-рыжие волосы кажутся особенно яркими на фоне белой бумаги – как будто это огонь, пожирающий страницы. Рука небрежно откинута в сторону, из расслабленных пальцев выпала ручка. Вторая рука покоится на старинной каменной чернильнице. Незнакомец, словно в порыве страсти или вдохновения, обнимает громадный стол. Свечи, установленные в настенных креплениях, почти прогорели, но дают достаточно света, я выключаю свой фонарь. Мне трудно понять, чего я жду, почему нерешительно замираю на пороге. Я просто очень давно не видела красивых парней. В женской тюрьме, ясное дело, никогда не наблюдалось их избытка. А позже я и сама избегала любого общества. Я отвыкла от красоты. Над моей кроватью больше не висят плакаты с актерами и мужчинами-моделями.

От внезапно нахлынувших чувств начинает кружиться голова и теперь, даже если бы я и захотела убежать, то не смогла – ноги превращаются в дрожащее желе. Я, того и гляди, растекусь по каменному полу. Резко вдыхаю, неестественно громкий звук испуганно мечется между стен, рождает гулкое эхо и будит мужчину. Подняв голову, он обводит кабинет туманным взглядом, однако, стоит ему заметить меня, как остатки сна мгновенно испаряются.

Я срываюсь с места. Желе неприятно перекатывается под кожей. Путаясь в древних юбках, преодолеваю длинные коридоры и лестницу. Когда я наконец закрываю дверь в своей башне, сердце готово остановиться от слишком большой нагрузки. Перед глазами стоят розовые круги, все тело сотрясает дрожь. Обессилев, падаю прямо на жесткий пол. Исходящее от золотистых камней тепло постепенно успокаивает. Я словно купаюсь в мощных морских волнах. Незаметно для меня самой сознание, избавленное от тревог, затихает и погружается в сон.

Утро начинается с новой эмоции. Утро окрашено в пурпурный и белый цвет стыда. Кровь то прилипает к коже, и я чувствую, как горят щеки, то словно покидает капилляры. Будь в башне зеркало, в такие мгновения я могла бы увидеть свое бледное лицо. Меловые губы и бегающий взгляд. Мне стыдно потому, что я впервые уснула с мыслями о ком-то другом. И проснулась с мыслями о незнакомом мужчине. Мне стыдно за то, что я позволила чужаку поселиться в моей голове, вытеснив Элис. Стыдно за то, что отдала мысли мужчине. Что происходит? Это не в моих правилах. После истории с Джейком мужчины разом были перенесены неведомой силой в параллельную вселенную. Я их вычеркнула из жизни. Старательно не обращала внимания. В том, чтобы теперь предать собственную сущность, тоже есть нечто постыдное.

Стоит напомнить себе одно простое правило – никаких отношений больше. Отличное правило. Вместе с тем я понимаю, что во мне даже после тюрьмы остался главный мой недостаток – слабость перед прекрасным. А этот мужчина из кабинета действительно красивый. Четкие контуры его лица напоминают античные статуи. Как будто Творец тщательно думал над каждым изгибом и линией, создавая свое идеальное творение. Широко распахнутые зеленые глаза и спутанные золистые волосы. Даже воспоминания о них вызывают желание запустить в них, как в волны, пальцы, ощутить мягкость и шелковистую прохладу.

Мне говорили, что я, выйдя на волю, скорее всего, начну бросаться на мужчин. Этот голод снесет мне крышу. Но я-то считала себя защищенной и не видела подобной опасности. До тех пор, пока не встретила незнакомого красавчика в замке, мысли о мужчинах меня не посещали. Если не считать мыслей о Джейкобе. Но он вряд ли может считаться мужчиной. Он мой кошмар, монстр, который приходит по ночам, и только потом симпатичный парень. Первое – его суть, второе – лишь красивая декорация, яркая картинка с нарисованным на ней пламенем, приманивающая глупых девочек. Идиоток вроде меня. Нет, его пламя не обжигает. Просто ты инстинктивно тянешь руки к теплу, а в результате из бездны выскакивает чудовище и утягивает тебя в царство кошмаров, ломает и твои кисти, и твою судьбу.

***

Кое-как умывшись и расчесав спутанные после сна на полу волосы, я переодеваюсь в современную одежду. Ощущение скользкой синтетики на коже кажется странным. За несколько недель я успела отвыкнуть.

Я хочу развести костер и приготовить себе завтрак. Или умереть, надышавшись дымом. Вытяжки или вентиляции я в комнате не вижу. Так что процесс приготовления каши может стать смертельно опасным. Узнать, способен ли завтрак убивать, не получается. К своему удивлению, я замечаю в стене небольшое углубление – уверена, раньше его не было. Но если подумать логически, не могло не быть. В самом деле, не побывала же в башне волшебная фея и не соорудила для меня печку. Сунув кастрюлю внутрь, я еще раз обхожу небольшое помещение, на этот раз пытаясь быть особо внимательной и понять, что еще пропустила во время предыдущего осмотра. Недалеко от печи обнаруживается тоненькая трубочка. Не могу сказать, из какого металла она сделана: почти золотистая, но не золото и не латунь, гораздо более светлая, цвета сливочного крема, с матовым блеском, так что ее едва можно обнаружить на фоне светлой стены. Когда я подношу к трубке руку, начинает литься вода. Убираю руку, и поток обрывается. Неужели в этой башне есть не только скрытые в стенах светильники, но и фотодатчики? Я не могу поверить в подобное. Замок давно заброшен, и его грозная красота изрядно подпорчена клыками времени. Никто на моей памяти не занимался здесь ремонтными работами и даже не пытался проникнуть внутрь. Замок Теней долгие десятилетия никого не интересовал. Все, что в нем есть, могло быть сделано сто лет назад. Остается спросить себя, могло ли быть изготовлено такое в прошлом веке.

Вода теплая и очень чистая, я никогда не пила такой. Известная мне вода из крана разила ржавчиной или непонятной химией. Вода в башне пахнет грозовым фронтом, влажной травой и летним солнцем. Это не запах, скорее, ощущения и образы, которые она вызывает. Это удивительная вода. Она словно бы не только утоляет жажду, но и очищает мысли от черного налета сажи. Стыд и страх почти исчезают, уменьшаются в размерах, тают, как лед на огне.

Покончив с завтраком, я думаю, чем себя занять. Впереди целый день. И теперь, когда свобода моего передвижения ограничена, я не могу покидать башню до наступления темноты. Нужно будет хотя бы притащить побольше книг из библиотеки. А еще лучше – найти какие-нибудь настольные игры. Шахматы, возможно. Или что-нибудь такое, во что люди могли играть в прошлом веке. Ведь как-то же они себя развлекали. Даже несмотря на строгие правила и жесткую мораль, не думаю, чтобы они сидели, как я, и смотрели на свои ноги, так как больше смотреть им было не на что.

Тоска наваливается такая плотная и тяжелая, как будто она сделана из стали или кирпичей. Она прижимает к полу. Мне кажется, я начинаю задыхаться в своем убежище. Я не могу. Слишком много мистического происходит в этих стенах. Мне хочется быть подальше от них, несмотря на то, что ласковое свечение успокаивает и затормаживает. Я сознательно противлюсь его усыпляющему действию.

Распахнув дверь, осторожно высовываюсь наружу, вглядываюсь в разбавленную слабым светом темноту лестничного колодца. Излишняя предосторожность. Рабочие еще нескоро доберутся до башни, она находится в самом дальнем конце замкового двора. Тем не менее любой звук, будь то шорох сухих листьев, скрип дерева или трепет обрывков портьер, заставляют меня надолго замирать, а мое сердце, наоборот, бешено биться.