Лабиринт

Мари-Сесиль вошла в комнату, взяла со стола конверт и спрятала в сумочку.

— Bien. A demain, [70] Поль. Спокойного сна.

Спускаясь по лестнице и ощущая спиной его взгляд, Мари-Сесиль невольно подивилась самообладанию этого человека. Однако, садясь в машину, она удовлетворенно усмехнулась: наверху, в квартире Оти, раздался звон бокала, в бешенстве брошенного в стену.

В гостиничном баре висел густой сигаретный дым. Желающие выпить после обеда утопали в больших кожаных креслах. Их летние костюмы белели в сумраке уютных, отгороженных ширмами красного дерева уголков.

70

Хорошо. До завтра (фр.).

Мари-Сесиль медленно поднималась по плавно изгибающейся лестнице. Со стен на нее смотрели черно-белые снимки — свидетельства многовекового прошлого изысканной гостиницы.

Войдя в номер, она прежде всего переоделась в купальный халат. Как всегда, перед отходом ко сну постояла перед зеркалом, разглядывая себя пристально и бесстрастно, словно произведение искусства. Сияющая кожа, высокие скулы, четкий фамильный профиль Л'Орадоров.

Она пальцами разгладила кожу лица и шеи. Мари-Сесиль не желала позволять времени стереть эту красоту. Если все пойдет хорошо, она добьется того, о чем мечтал ее дед. Обманет старость. Обманет смерть.

Она нахмурилась. Для этого надо еще найти кольцо и книгу. В ней с новой силой разгоралась решимость. Закурив, Мари-Сесиль подошла к окну и стояла, глядя в сад, дожидаясь ответа на свой звонок. С нижней террасы долетали обрывки вечерних бесед. За бастионами цитадели, за рекой, рождественскими гирляндами светились огни Нижнего города.

Она сняла трубку, набрала номер.

— Франсуа-Батист? Это я. По моему личному номеру за последние сутки никто не звонил? — Она выслушала ответ. — Нет? А тебе она звонила? — Снова пауза. — Мне здесь только что сообщили.

Она барабанила пальцами по стеклу, слушая сына.

— А по другому делу что-нибудь новое было?

Ответ ей не понравился.

— Междугородний или местный? — Пауза. — Держи меня в курсе. Звони, если будут изменения, а если нет, вернусь в четверг вечером.

Отключившись, Мари-Сесиль позволила себе на минутку задуматься о другом мужчине, жившем в ее доме. Уилл был довольно милым, старался доставить ей удовольствие, однако их отношения себя исчерпали. Слишком многого он требует, да и его мальчишеская ревность начала утомлять. Постоянные расспросы. А ей сейчас ни к чему лишние сложности и лишний человек в доме.

Она включила настольную лампу и достала из сумочки отчет Оти, а также и досье на него самого, собранное, когда его два года назад выдвинули в члены Noublesso Veritable.

Просмотрела досье, которое и без того неплохо помнила. В студенческие годы пара обвинений в сексуальном насилии. Вероятно, от женщин откупились, поскольку официального следствия не было. Сообщение о нападении на женщину-алжирку во время происламистского митинга — и тоже никаких официальных обвинений. Сведения об участии в университетской газете антисемитского толка; обвинения бывшей жены в сексуальном и психологическом насилии — также без последствий.

Более существенно — постоянные и увеличивающиеся со временем пожертвования Обществу Иисуса, иезуитам. И в последние годы — все более активное участие в фундаменталистских организациях, противодействующих движению за модернизацию католической церкви. Мари-Сесиль казалось странным сочетание жестких религиозных взглядов с членством в Noublesso. Оти поклялся служить их организации и до сих пор был в самом деле полезен. Удачно организовал раскопки на пике де Соларак и, казалось, успешно ведет дело к завершению. И сообщение о нарушении правил секретности в Шартре прошло через одного из его агентов. Разведка у него была надежная и работала четко.

И все же Мари-Сесиль ему не доверяла. Слишком честолюбив. И поражения последних сорока восьми часов перевешивали все его успехи. Она не предполагала, что Оти мог оказаться так глуп, чтобы самому забрать книгу и кольцо, но и упускать вещи из под носа было ему не свойственно.

Поразмыслив, она сделала еще один звонок.

— У меня для вас работа. Интересуюсь книгой, приблизительно двадцать на десять сантиметров, переплет — доски, обтянутые кожей, скреплены кожаными шнурками. И каменное кольцо на мужскую руку, гладкое снаружи, только тонкая линия посередине окружности, и резьба на внутренней стороне. При нем может оказаться диск величиной с десятифранковую монету. — Она молча выслушала ответ. — Каркасон. Квартира на Куай де Пашеро и контора на рю де Вердюн. То и другое — собственность Поля Оти.

ГЛАВА 33

Гостиница, в которой остановилась Элис, располагалась прямо напротив ворот средневекового города, в красивом сквере, скрывавшем от взгляда улицу.

Ее проводили в уютный номер на первом этаже. Отворив окно, она впустила в комнату запах жарящегося мяса, чеснока, ванили и сигарного дыма.

Элис быстро разобрала вещи, приняла душ и снова, больше по привычке, чем с надеждой, набрала номер Шелаг. По-прежнему нет ответа. Пожала плечами. Никто не скажет, будто она не старалась.

Вооружившись путеводителем, который купила на заправке по пути из Тулузы, Элис покинула гостиницу и, перейдя улицу, вошла в Старый город. Крутые бетонные ступени вели в небольшой парк, окаймленный кустами и высокими вечнозелеными деревьями. В дальнем конце возвышалась яркая карусель XIX века, нелепая в тени сложенных из плит песчаника крепостных стен. Полосатый тент, кайма, расписанная фигурами дам и рыцарей на белых конях, золотые и розовые сиденья, декорированные под скачущих лошадок, сказочные кареты и чайные чашки. Даже билетный киоск выглядел как ярмарочная палатка. Прозвонил колокол, карусель начала вращаться, завизжали детишки, заглушая звуки старинной шарманки.

За каруселью Элис разглядела серые верхушки надгробий и склепов за кладбищенской стеной и строем кипарисов и тисов, стерегущих покойных от случайных взглядов. Направо от ворот компания мужчин играла в петанк. [71]

На минуту Элис остановилась перед воротами, подготавливая себя к встрече с городом. С каменной колонны на нее уставилась серая горгулья. Ее тупая непроницаемая рожа выглядела недавно отреставрированной.

SUM CARCAS. Я — Каркас.

Дама Каркас, королева Сарацинии, жена короля Балаака, в честь которой, говорят, после того, как она выдержала пятилетнюю осаду войска Карла Великого, и назван Каркасон.

71

Игра в шары, распространенная на юге Франции.

Элис прошла по крытому подъемному мосту, почти протискиваясь между бревнами, камнем и цепями. Под ногами скрипели и прогибались доски. Во рву не было воды — только трава, пестревшая полевыми цветами.

Мост вел на ристалище — широкую пыльную полосу между внешним и внутренним кольцом укреплений. Со всех сторон мальчишки пытались вскарабкаться на стены или затевали поединки на пластмассовых мечах. Прямо перед ней были Нарбоннские ворота. Проходя под узкой высокой аркой, Элис подняла глаза и с удивлением встретила взгляд статуи Девы Марии, смотревшей на нее из-под свода.