Лабиринт

3

Полуночный звонок Светланы Георгиевны, взорвав юн гороженную тишину затаенно ожидающей хозяина обители Семушкиных, оставил после себя глубокий след.

— Ты знаешь, где эти девочки? — спросила Вику мама, первой подскочив к телефону.

— Догадываюсь, — сонно ответила Вика, потягиваясь и позевывая и всем своим безразличным видом давая понять, что ее не касаются и нисколько не тронули сообщенные Светланой Георгиевной чрезвычайные новости.

— Почему же ты не попыталась помочь своими догадками? — В вопросе матери, в ее провалившихся среди неподкрашенных, белесых ресниц глазах сквозило истинное негодование и даже нечто большее, напоминающее оскорбленную нравственность.

Вика пасмурно и недоуменно посмотрела на мать. Она не предполагала наличия в этом слабом, безвольном, а сейчас еще и заспанном существе сильных эмоций. Самое великое из всего, на что мама была способна, так это плотно сомкнуть губы и обиженно замолчать на неопределенно долгое время. Ничего, кроме скуки и утомительной жалости, не вызывала у Вики давшая ей жизнь бесцветная женщина, во всем и без исключений придерживающаяся строгих норм поведения. В это мгновение Вика, как никогда, хорошо понимала отца. Тяжко ему, жизнелюбу, никого и ничего не принимающему всерьез, умеющему, словно от пыли, отряхиваться от житейских сложностей, постоянно терпеть рядом с собой удручающую порядочность, вечный укор не поддающейся опровержению правоты.

Бес, от рождения вселившийся в Вику, принялся с вожделением потирать руки. Вике во что бы то ни стало понадобилось пошатнуть, а то и разрушить до отвращения правильно выстроенную остроугольную пирамиду матери, одним махом смести тошнотворную добродетельность.

— Я всегда должна говорить правду, и одну только правду? — издевательски посмеиваясь, заносчиво осведомилась Вика. — Ты настаиваешь, чтобы я всегда и со всеми делилась своими догадками?

— Почему ты такая… недобрая? — угадывая подвох, в растерянности отступала неприспособленная к борьбе женщина, постоянно испытывающая робость перед уверенным спокойствием, твердой волей и напористостью мужа и дочери.

— Добрая — недобрая, — почти передразнила Вика, — все это понятия вымышленные и в достаточной мере условные. Как и неправильно понятая правда, которая не только не нужна, но и вредна.

— Правда вредна? Меня в этом не убедишь. — Бедная женщина, отважно перешагнув границы отпущенных ей возможностей, чтобы вразумить заблудшую дочь, не почуяла края разверзнувшейся перед ней пропасти. Ее девочка смотрела на нее свысока, с унижающим ее сожалением.

— Я и не собираюсь убеждать, — надменно, со смешком заявила Вика, — все словопрения на эту тему бесплодны и лишены малейшего смысла. Ты жаждешь правды, ты ее получишь, в готовом виде. А я заодно проверю свои догадки.

Взыгравший бес подстрекал Вику к злодейству. Она хладнокровно подняла телефонную трубку, отщелкала цифры врубившегося в память номера и, не обращая внимания на сжавшуюся от предстоящей расправы мать, пропела неестественно тоненьким голосом:

— Извините за поздний звонок. Кириллу грозит опасность. Он у отца? Как туда позвонить?

На том конце провода если не равнодушно, то, по крайней мере, рассеянно переспросили: — Опасность? А кто говорит?

— Его девушка, Вика Семушкина. Пожалуйста, поскорее, меня преследуют… — последнюю фразу Вика выпалила особенно торопливо, тяжело дыша в приставленную ко рту трубку и отмечая про себя, что ее взволнованность весьма близка к подлинной.

Собеседница замешкалась, и Вика самодовольно ухмыльнулась, мысленно похвалив себя за удачно проведенный первый раунд. В растерянности человек податливее, а мать Кирилла явно оглоушена известием. Сын в какой-то опасности, его девчонку кто-то преследует, а она, выходит, спит с отцом Кирилловой девушки!.. Тут уж для неё самой угроза. Шарики примитивной тетки, эгоистки до мозга костей, неминуемо закрутились в этом направлении, отторгая все иное. Вика сразу раскусила этот несложный характер. Ради собственной услады эта стерва живо избавилась от сына. Грозящую ему опасность она тоже отодвинет на второй план, спихнет его спасение в чужие руки, благо нашлась охотница их подставить. Скажет, что от нее требуют, и ринется к любовнику за советом. И зарядит его своей нервозностью! Лучшего и не придумаешь!

— Ну, записывайте номер, — после некоторой заминки вяло отозвалась Кириллова мать, полностью оправдывая вылепленный Викой образ и действуя точно по Викиному сценарию. — А что с Кириллом-то? — все же полюбопытствовала она, но в ее глухом голосе Вика не уловила ничего, помимо усталости от забот о великовозрастном сыне, который то и дело ввергает мать в передряги, усложняя и без того несладкую жизнь.

Не ответив, Вика нажала на рычаг, быстро набрала полученный номер.

— Извините за поздний звонок, — вымолвила она все с тем же взволнованным придыханием, на тех же высоких нотах, — с Кириллом все в порядке? Он дома?

— Он живет с матерью, — не сразу ответил приятный мужской баритон, — позвоните туда, а что стряслось? Кто это?

На сей раз Вика не назвалась. Безвестность взъерошит отца Кирилла, подзадорит его позвонить своей бывшей женушке. Выяснится, что Кирилл не гостит у отца, скитается бог весть где. Викины слова станут более весомыми, убедительными. И воцарится паника!

Своего отца Вика изучила вдоль и поперек. Он должен взвинтиться до предела, чтобы ослабла его бдительность, Иначе ей никак не выманить его из теплой постельки, не передать тепленьким в руки матери. Ишь, жалкая правдоискательница! Пусть хлебнет правды, отравится горечью, коли сама напросилась…

Вика еще раз ударила ладонью по рычагам, но трубку не опустила, чтобы никто не смог прорваться к ним по телефону, пока она не завершит кровожадно замысленный ею спектакль.

А Кирилл, выходит, не поселялся у отца, по его же прошлым рассказам, чужого для него человека. Она это предвидела. Где же он? Залег в неведомой никому берлоги, никому, кроме Лынды и Пупка, без услуг которого Дикарь не обходится. И пока все узлы, связывающие его с Рембо, не будут разрублены, плутоватый и осмотрительный Дикарь к логову своему никого не подпустит. Но девчонок он не удержался, приволок к себе. Невтерпеж ему поживиться Линкой, а с Линкой-то у везучего Дикарика как раз и сорвалось. Линка преспокойно дрыхнет дома. Уж это Вика в первую очередь выпытала у Светланы Георгиевны, наивной, как первоклассница.

Все у Дикаря было продумано, все складывалось. Соньку он заманил для Колюни, Арина понравилась Лынде, а Линка возьми да увернись от него. С кем же он сам? Какая-то тут неувязочка… Но она теперь все выяснит, всех на чистую воду выведет. Наконец-то она прижучит Аринку и Чумизу! И как! Осрамит их на всю школу, на весь микрорайон! И Дикарику отомстит сполна. Не на ту напал, чтобы морочить! Она не отступит, не сорвав за собой с петель двери. А когда вздыбится буча, виновата во всем будет Светлана — она среди ночи подняла всех на ноги. Звонок классной развязывал руки…

Мать, как мумия, застывшая за Викиной спиной, кашлянула. Вика обернулась, смерила взглядом ссутулившуюся фигурку и уже с остервенением крутанула телефонный диск, приготовившись и деду, с которым жил Пупонин, сказать: «Извините за поздний звонок…»

Старенький Колюнин дедушка, без спившегося отца и сбежавшей за табором матери, в одиночку пестовал непутевого внука. Намаявшись за день, он давно спал, а в ухо Викуле влетело многоярусное ругательство, на которое только Колюня и был спор.