Лабиринты лжи
Шрифт:
— До свидания, Рейчел, — тихо сказал он, — да хранит вас Господь.
И он ушел, не оборачиваясь.
Глава 20
Эммет так и не пришел. Напрасно она его ждала. Где-то в глубине сознания она все время понимала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Для этого не нужен был наследственный дар предвидения, о котором она радостно заливала отцу Фрэнку. Но в то утро она отчего-то была так уверена, так убеждала себя, что он не пропустит ее дня рождения, что хоть как-то даст о себе знать…
«Чистый самообман», —
Может быть, Эммет и вправду умер. В. ней жила глупая уверенность, что, если это случится, она сразу узнает, потому что некая часть ее существа тоже умрет вместе с ним. Однако интуиция обманула ее насчет дня рождения, могла обмануть и здесь. Смерть могла настичь его в любое время в джунглях Южной Америки, или в постели биржевого маклера, или в любом другом месте. Не было никаких гарантий, что он до сих пор жив.
С другой стороны, оставался шанс, что посылка с маленькой шелковой или фарфоровой бабочкой ожидает ее на почте в Беркли. Возможно, Эммета и близко не было возле Гавайев, и все они шли по ложному следу. Но как бы ни было приятны и утешительны такие надежды, она ни минуты им не верила. Либо Эммет был рядом, либо он был мертв.
Других вариантов она не признавала. И поскольку он не появился, это означало, что он умер.
А что скажет Бен, когда узнает? Или дядя Харрис? Они были так уверены, что Эммет где-то на острове, и ждали, что он вдруг явится из воздуха, как волшебник. Они, конечно, продолжат верить тому, чему хотят, а не ее смутным чувствам. Ей предстояло горевать о своей утрате в одиночестве, пока они будут заняты погоней за духами.
Теплый океан омыл ее ноги, погрузив их сразу в песок, глаза ее, прищурившись, уставились вдаль. Она хотела, чтобы Бен был сейчас рядом, чтобы он обнял ее, крепко прижал к своей груди. Ей хотелось уткнуться в его теплое плечо и выплакать свое горе и отчаяние. Ей нужны были его губы, его руки, его чресла, его ноги, его сердце и душа. Она нуждалась в его доверии и безусловной любви — любви, которую он не готов был ей отдать.
Бен вернулся поздно. Маленький коттедж уже погрузился в темноту, редкие звезды зажглись на чернильно-черном небе. Рейчел ждала его, забравшись в гамак и свернувшись калачиком. «Будто ты не знаешь, — твердила она, — что ожидания редко оправдываются. Эммет Чандлер впервые забыл о дне рождения своей сестры».
— Что ты здесь делаешь? — Над ней возвышался Бен с серым от усталости лицом.
Она, наверное, уснула, ожидая его, — луна уже всходила над шепчущим океаном.
Она улыбнулась ему, и эта улыбка унесла половину ее печали, каким бы неприветливым ни было его замкнутое выражение.
— Жду тебя. Как ты провел день?
Его губы изогнулись в знакомой циничной улыбке.
— Потратил время зря. Гонялся за привидениями благодаря какому-то шутнику. Похоже, твоему священнику.
— Он приходил сегодня повидать тебя.
Бен совсем не удивился.
— Ну еще бы! Велев своему садовнику послать меня в Непали. Он сказал тебе что-нибудь о брате?
Он устало свалился в ближайшее кресло и вытянул ноги. Трудно было поверить, что этот перекошенный
циничный рот еще утром целовал ее и эти жестокие глаза смотрели на нее, полные тепла и нежности. И даже, можно сказать, любви. И он обнимал ее пылающее страстью тело…Рейчел стало горько и обидно, однако виду она не подала. Никто не обещал ей, что с Беном О'Хэнлоном будет легко. Отношения с ним предъявляли много требований, но и награда обещала быть щедрой.
Она села, скрестила ноги и стала раскачиваться в гамаке.
— Он почти ничего не рассказывал, — неторопливо проговорила она. — Он не удивился, узнав, что ты не Эммет. Вообще, мы больше разговаривали обо мне, чем о моем брате. Мне кажется, отец Фрэнк встречал Эммета в последние дни, но конкретно ничего не сказал.
— Почему?
— Потому что это тайна исповеди.
Ей хотелось протянуть руку и убрать волосы с его нахмуренного лба. Ей хотелось поцеловать его веки. Но она не посмела.
— Отговорка, — вздохнул он. — Вот что я сделаю: я поставлю палатку у него на крыльце и буду в ней жить, пока он мне все не расскажет. Мне надоело гоняться за тенью.
Она слабо улыбнулась:
— Тебе это не удастся. Завтра он улетает в Сальвадор.
— В Сальвадор? Какого черта он там забыл? — Бен, кажется, воспринял эту новость как личное оскорбление.
— Он хотел туда уехать, и его начальство дало добро. Он там нужен.
— Да у него просто комплекс мученика, — ухмыльнулся Бен. — Какие грехи он, интересно, едет замаливать?
— Никакие! — взорвалась Рейчел. — Он хочет помочь людям. Что тут странного?
— Я знаю по опыту, что это неспроста. — Бен откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Следы драки со Стивеном Эймсом четко проступали на его изнуренном лице. — Особенно если с риском для жизни.
— Может быть, у тебя был иного рода опыт.
— Может быть. Что ж, я могу предоставить этому священномученику безопасный для жизни способ помочь людям. Я попрошу его рассказать, где и когда он в последний раз видел Эммета Чандлера. Когда у него самолет?
Она хотела было соврать, но почти сразу отказалась от этой идеи. По вине Бена в их отношениях и так было много обмана. Не стоит усугублять, дабы совсем не запутаться в паутине лжи.
— В два часа, — ответила она наконец. — Но тебе не стоит беспокоиться: Эммет умер. — Эти слова дались ей на удивление легко, учитывая ее страх перед ними. Она могла произнести их. Лишь принять их она не могла.
— С чего ты взяла?
— А почему я отпустила тебя в Непали одного, как ты думаешь? — ответила она вопросом на вопрос. — Я знала, что ты уходишь… Я могла бы увязаться с тобой.
— Тебе не удалось бы заставить меня делать что-то против воли, — возразил он. — Ладно, почему ты мне ничего не сказала?
— Потому что я знала, что ты его не найдешь. Если бы Эммет был жив, он пришел бы ко мне сегодня, а не болтался среди скал.
— Почему?
— Потому что сегодня у меня день рождения, а за пятнадцать лет он не пропустил ни одного, — объясняла она тихим, полным боли голосом, — до сегодняшнего дня.
Некоторое время на крыльце царила мертвая тишина.
Затем он заговорил, но так холодно и отстраненно, что ей захотелось оплакать двойную утрату — она потеряла брата и человека, который любил ее прошлой ночью. Вместо него появился хорошо знакомый садист.