Лабиринты надежд

– Потрясающе романтично! Я бы не возражала, если бы мой возлюбленный сохранял четверть века какой-нибудь пустячок.

– Мне кажется, лучше не расставаться. Особенно так надолго. Нахмурился Сид.

– Господи, совсем не обязательно страдать, чтобы стать сентиментальным. Я хоть и благополучная, но оченьвпечатлительная девушка. Гляди...
– Она вытащила шейную цепочку, на которой сверкнул зеленый глазок.
– Узнаешь?

– Ты не выкинула эту стекляшку?

– Стекляшку?! Это драгоценный амулет, дурень! Он сам запрыгнул в твою ладонь после того, как ты совершил подвиг. Да, - подвиг! Я с дуру решила, что ради меня... Ну почему, почему ты даже не позвонил, Сид?

– Она была готова расплакаться.
– Так не поступают с теми, кто думает о тебе...

– Софи!
– Подхватив девушку на руки, Сид закружил её по лужайке. Сегодня не такой уж плохой день. Даже если за ужином к нам явится сам Дракула... ты лучшая, единственная, драгоценная... Ты и есть амулет!

– Сид...
– Софи обняла его за шею и приблизила к себе лицо.
– Кажется, нам пора поцеловаться.

– Мы уже целовались. У тебя на карнавале, в "общем стогу".

– Так это был все же ты?! А я-то ломала голову.

– Согласись, я заслуживал награду за героизм, проявленный на крыше.

– Ты заслуживаешь большего!
– Софи прижалась к нему.

Сида качнуло, споткнувшись о бортик бассейна, он не удержался. Фонтан брызг поднялся в золотистый вечерний воздух.

– Знаешь закон композиции?
– Вынурнув, Софи отфыркивалась.
– Если в кадре появляется бассейн, значит непременно кто-то свалится в него.

– Заметил.
– Сид отбросил со лба волосы.
– В триллерах любят подстреливать купальщиков и пускать красную краску. А вот такие крошки в мокрых платьицах, подчеркивающих прелестнейшие прелести, появляются в эротических высокохудожественных лентах. А наглые парни по-наглому пристают к ним.

Подобравшись к Сиду, Софи повисла у него на шее.

– Какая же тут эротика? Настоящая порнуха. Во-первых, у тебя зеленые глаза. А во-вторых, я заметила это давным-давно и немедленно влюбилась в тебя. И, наконец, на нас сейчас таращатся изо всех окон, а мы совершенно мокрые...
– Она томно закрыла глаза.
– Совершенно обнаженные под мокрым... И будем целоваться до одурения...

Софи не ошиблась, за парой в бассейне следило немало глаз. Привлеченные визгом и хохотом, раздававшимися в саду, Пламен и Лара вышли на балкон. Но заметив за кустами плескавшихся влюбленных, уселись в кресла и вопросительно взглянули друг на друга.

– Я знаю, что ты не замужем. Недавно узнал, случайно, от коллеги, работавшего в Москве.
– Он смотрел жстко, с опасной злинкой.

– У меня есть приятель.

– Ерунда! Ты прекрасно знаешь, как мне было трудно отпустить тебя в Милане. И тебе было трудно уехать.Почему ты не хочещь признать это?

– Я не могла остаться. У тебя - не могла. Неужели ты не понимаешь, что между нами больше не может быть ничего...Нельзя дважды войти в одну реку.

– А это совсем другая река! Я изменился, Лара. Осталось неизменным лишь одно: золотой песок на дне нашей реки - моя любовь к тебе..
– Вскочив, Пламен метнулся к Ларе. Опустился возле её колен и заглянул в глаза. Пожалуйста, не обманывай себя. Ведь ты тоже...
– Он сжал её руки. Лара рассмеялась:

– Я только хотела сказать, что между нами не может быть ничего пустяшного. Флирта, случайного свидания, ни к чему не обязывающей близости... Мне не надо долго думать - ты единственный мужчина в моей жизни. Я знала это всегда.

– Давай сбежим! Ночь мы проведем в Венеции, а потом, потом, где захочешь. Ночь за ночью, год за годом, до самого конца...

– У меня семья, дочь...
– Лара запустила пальцы в густые жесткие волосы и прижалась к ним щекой.

– Боже, как мне не хватало этого... Твоих рук, твоих глаз, твоего несуразного русского языка...

Пламен мечтательно улыбнулся:

– Ты говоришь, ей восемь лет? Маша, Мария... Ну до чего же везучий парень, этот Пламен Бончев!

У вбежавшей в комнату матери Софи были круглые, как плошки, глаза и подрагивающие губы - она собиралась плакать.

– Девочка!
– Снежина осторожно прижала к груди бросившуюся к ней дочь. Бисерное шитье на темно-зеленом атласном платье - двухсотлетней давности. музейный лоскут от платья Марии-Антуанетты, умело вставленный в отделку лифа. Стоит дороже нескольких самых шикарных вечерних туалетов, а сыпется едва к нему прикоснешься.
– Да что произошло? Мне показалось, твоя встреча с Сидом прошла удачно. Поверь, этот парень без ума от тебя.
– Она собрала волосы Софи на затылке и сколола их гребнем.
– Так будет лучше.

– Я знаю, знаю!
– Яростно завопила она сквозь слезы.
– Мы дискутировали целых три часа.

– Похоже, что целовались, а?
– Улыбнулась Снежина.

– Целовались, ссорились, клялись в любви... И - расстались! Он уже, наверно, уехал... Господи, до чего я несчастна...

Снежина приподняла дочь с ковра, заметив, что та все же не преминула надеть платье, брать которое с собой наотрез отказалась - слишком нарядно для ужина с анонимом. Но графиня посоветовала, загадочно улыбаясь. Конечно же, она знала, в чьем доме проведет уик-энд, но не хотела портить дочери эффект неожиданности.

– Софи, тебе уже давно не пятнадцать лет. Ты же знаешь, сколь охотно некоторые мужчины накручивают драматизм, особенно в том случае, когда все идет гладко.

– Ах, мама, ничего гладкого... Он горд, слишком горд! Сидней ещё долго будет студентом, он живет на стипендию, а я, черт побери, - графиня! К тому же, богата. Да ещё - предмет отеческих посягательств премьер-министра! Не говоря уже о том, что почти законченный профессионал!

– Хорошая невеста, я полагаю.

– Но не для человека, который с семи лет, с тех пор, как остался сиротой, чувствовал свою ущербность, не нужность, который всеми способами пытался выбраться, стать самостоятельным, но попадал в омерзительные переделки...

– Настоящий сказочный герой, добивающийся руки принцессы. Не хмурься, детка, я не шучу. Ведь это Сид спас тебя из рук маньяков! Жутко становится от одной мысли, что могло случиться в том амбаре... Брр... Не будем вспоминать.
– Снежина вдела в уши бриллиантовые сережки с подвесками.
– Но парень честно заслужил твое расположение.

– Мам, я влюбилась. Нет, я люблю его. Это точно. С этим ничего уже не поделаешь... А он ушел от меня.

– Да почему, Боже ты мой?

– Сид полагает, что спас бы любую, а кроме того - я попала в переделку по его милости. Он считает, что способен приносить лишь несчастья, и что скорее застрелится, чем причинит вред любимой женщине...

– Восхитительно старомодно! Классика возвышенных чувств. Приведи себя в порядок, детка - на столике моя косметика. Попудри носик. Пора выходить к столу.

– Не хочу! Плевать мне на все ваши интриги... Поеду на станцию, возможно, ещё успею догнать его.

– Дорогая моя, речь идет об очень серьезных делах, поверь. Ты должна появиться на ужине, а потом, думаю, мы сумеем решить кое-какие проблемы. Снежина взяла дочь за руки и пристально посмотрела ей в глаза: - Ты веришь мне, девочка?