Лабиринты наших желаний

— От вас не пахнет, — выпалила Ксюша и только потом сообразила, как именно это прозвучало. — Ну, в смысле… Опять я вас рассмешила.

Игорь Андреевич действительно тихо смеялся, но у него это получалось совсем не обидно.

— Да, это было забавно. Но я понял, о чём вы, Ксения. От курящих людей на самом деле есть особый запах, я тоже частенько его ощущаю. Настя, — он усмехнулся, — как-то попробовала курить, одноклассники соблазнили. Пришла домой, сделала морду кирпичом — мол, я ничего не знаю, всё в порядке. Я унюхал, конечно, и сразу спросил — курила? Она в несознанку играть начала, глазки невинные сделала — нет, говорит, папа, это я просто рядом стояла. Послушал я её, а потом сказал — ещё раз рядом постоишь и познакомишься с чудесным папиным ремнём.

Ксюша улыбнулась.

— Жестоко.

— Зато действенно.

— Это вы просто умеете… м-м-м… пригрозить. Большинству подростков грози-не грози — безразлично. А Настя знает, что папа может, вот и стремается.

— И правильно делает.

Начались знакомые места, и Ксюша вздохнула — совсем скоро они приедут. Жаль, что так быстро доехали.

«Прекрасно. То тебе не хотелось, чтобы он тебя после перелёта домой отвозил, а теперь «жаль, что так быстро доехали». Где логика?! Нет логики!»

— А Настина мама… она, простите, от чего умерла?

Ксюша не сразу решилась задать этот вопрос, да и вообще бы не решилась, если бы не память о том, что Игорь Андреевич в прошлый раз говорил о её смерти спокойно.

— Опухоль мозга.

Он и на этот раз тоже ответил очень спокойно.

— Я… соболезную.

— Спасибо. Знаете, Ксения, — Игорь Андреевич вдруг улыбнулся, — насколько вы необычны?

— Что? — она подняла брови. — Вы о чём?

— О том, что вы, видимо, не изучили должным образом мою биографию в интернете. Честно говоря, я не представляю, кто ещё из моих знакомых поступил бы так же.

— Ну, — Ксюша засмеялась, — я просто считаю, что это немного нечестно. Вы-то про меня ничего не можете прочитать в интернете… Но я смотрела с вами видео!

— Видео?

— Да, интервью. Мне было интересно.

Он усмехнулся.

— Так-так. И что вы думаете о моих интервью?

— Что вы умеете отвечать на каверзные вопросы и вообще мастерски, извините, изворачиваетесь. Спросили об одном, а вы тюк — и на другую тему повернули.

— Тюк? Забавно. Да, Ксения, вы верно заметили — иногда приходится изворачиваться, если тебе задают вопрос, на который ты не хочешь или не можешь ответить.

— А чаще — не можешь или не хочешь?

— Чаще и то, и то. И не можешь, и не хочешь. Одно тянет за собой другое. Так… Ксения, это ваш дом, судя по навигатору?

— Да, — она вздохнула. — Мой.

— Отлично. Видите, довёз я вас. А вы боялись.

— Вам ещё назад ехать…

— Ничего, справлюсь как-нибудь.

Игорь Андреевич с трудом нашёл место для парковки недалеко от Ксюшиного подъезда, а припарковавшись, повернулся к девушке, расстёгивая ремень безопасности.

— Пойдёмте, доведу вас до квартиры, как настоящий джентльмен.

— А может…

— Могу, могу. — Он открыл дверь со стороны, где сидела Ксюша, и помог ей выйти из машины. — Показывайте дорогу.

Что-то сжималось внизу живота, пока она вела Игоря Андреевича к подъезду, набирала код, шла к лифту. Здесь, в доме, где Ксюша снимала квартиру, всё было иначе — обычный подъезд, внутри которого пахло совсем неаппетитно, заплёванная лестница, дурацкие надписи на стенах.

— Наверное, вы давно не бывали в таких местах… — пробормотала она, вызывая лифт, и замерла, когда Игорь Андреевич мягко улыбнулся.

— Ксения… Я родился не среди золота и даже без серебряной ложки во рту. До моих десяти лет мы жили в бараке, где не было ни горячей, ни холодной воды. Зато была куча народу, особенно детей. Потом перебрались в квартиру в крошечной пятиэтажке с низкими потолками без лифта. И воду горячую в то время, кстати, выключали на всё лето, а не на десять дней, как сейчас.

— Ужас какой.

— Ужас. Но так жила вся страна, не только я. Мои родители были людьми небогатыми — папа рабочий, мама простая уборщица. С серебра я не ел. Так что… в одном вы правы — я давно не был в таком доме. Но меня им не удивить.

Лифт наконец доехал до первого этажа и неторопливо задребезжал открывающимися дверьми. Он был обычным, не грузовым, а просто гробиком, покрашенным изнутри серебряной краской, которая вся была исцарапана различными глупыми надписями, в том числе и матерными.

Ксюша смущённо кашлянула, поднимая глаза — Игорь Андреевич стоял почти вплотную к ней. Да он и не мог в этом лифте по-другому стоять…

— Извините, — сказала девушка, глядя в глаза за стёклами очков в тёмной оправе, — домой я вас не приглашу. Я с хозяйкой в квартире живу, она не разрешает.

— Ничего, Ксения, — ответил Игорь Андреевич невозмутимо, вновь опуская взгляд на её губы. — Я сейчас всё равно не в состоянии ходить по гостям.

— Устали? — протянула Ксюша виновато, и он кивнул.

— Да. Приеду — и сразу спать.

Лифт застыл на шестом этаже, двери с грохотом раскрылись, и Ксюша шагнула на лестничную площадку. Игорь Андреевич последовал за ней.

Уже возле квартиры девушка обернулась и, рвано выдохнув, сказала:

— Ну… вот.

Он улыбнулся, застыв в шаге от Ксюши.

— Значит, здесь вы живёте?

— Здесь, — она кивнула, чувствуя себя кроликом перед удавом. — Я… вы идите…

— Иду, — засмеялся Игорь Андреевич, делая шаг вперёд и оказываясь совсем рядом с ней. — Вот, пришёл.

— Нет, — Ксюша улыбнулась. — В другую сторону.

— В какую?

Он поднял руку и коснулся её волос. Ксюша задержала дыхание, тут же забыв, о чём он спрашивал.

— Ксения? — Игорь Андреевич погладил её щёку кончиками пальцев. — Вы слышите меня?

Она таки смогла выдохнуть.

— Не уверена.

Он усмехнулся, касаясь щеки девушки теперь уже целой ладонью.

— У вас очень нежная кожа. Шёлковая и тёплая.

А вот у него ладонь была не тёплая, а горячая, но у Ксюши не было сил это рассказывать.

— Нежная девочка… — вдруг прошептал Игорь Андреевич, запрокидывая ей голову и склоняясь над её лицом. — Очень нежная девочка…

И его дыхание на губах Ксюши тоже было очень горячим. Да и она сама уже сгорала от нетерпения, ожидая, когда он наконец коснётся её губ своими.