Лабиринты памяти

Грузовик задерживался. Может, позвонить в контору по перевозке, куда она обратилась? Звонить не хочется — выяснять, объяснять, путаться в собственных словах, как в паутине… Нет, лучше подождать еще. Пройдет полчаса, и тогда она позвонит.

Ей не стоит так переживать за Грэйс. Сестра, в отличие от нее, — сильный человек. Как она мужественно держалась после смерти родителей! Работала, воспитывала Млисс, занималась домом. Как она умудрилась вынести все это? Грэйс потратила на нее лучшие годы своей жизни — молодость. Сейчас Грэйс тридцать два, правда, выглядит она, как ровесница двадцатипятилетней Млисс. Ее сестра — настоящая красавица, да и умница к тому же. Не удивительно, что в нее по уши влюбился Франческо, богатый молодой итальянец, прилетевший в Америку по каким-то своим делам.

Как они с Грэйс хохотали, когда Франческо звонил в итальянское посольство и долго, путано объяснял причину своей задержки в городе под названием Кертлэнд. А причина была проста — случайно встретив Грэйс, Франческо уже не хотел с ней расставаться. Замечательный человек, чуткий, понимающий, интересный. Млисс надеялась, что их роман затянется, в отличие от предыдущих связей Грэйс. Взбалмошная Грэйс так же быстро начинала романы, как их заканчивала. О серьезных отношениях она и слышать не хотела — мужчины казались ей поверхностными и самовлюбленными созданиями.

Впрочем, Млисс на этот счет придерживалась того же мнения. У нее была робкая попытка завязать отношения с мужчиной, но окончилась она ничем. Парень был не слишком интересен в общении, рассказывал какие-то примитивные житейские истории о своих друзьях, с которыми Млисс (к своей великой радости) так и не познакомилась. После того, как они переспали (по-другому сложно было охарактеризовать этот контакт), Млисс попросила его уйти и никогда больше не возвращаться. Ей хотелось знать суть того, о чем с упоением говорит большинство людей, — секса. На поверку это оказалось лишь бессмысленным ерзаньем потных тел под одеялом. Глупо и противно. Млисс так и не поняла, почему люди так много и часто говорят о какой-то примитивной возне в кровати. Мало того, пишут об этом. Может, таким образом они пытаются оправдать эту возню, придать ей смысл (мы делаем это не просто так, это так важно для нас, это гораздо больше, чем кажется). Сама Млисс никогда не писала о сексе, а если и затрагивала эту тему, то отражала свое истинное мнение. Если есть люди, читающую литературу без смакования постельных подробностей, то она не одинока в своем реализме.

Грэйс другая. Она любит секс так же, как любит жизнь. Но одной страсти для нее недостаточно: она в постоянном поиске человека, который смог бы дать ей ту гармонию в отношениях, которой ей так недостает. Млисс надеется, что этим человеком окажется Франческо. Сама Млисс давно уже перестала думать о том, что встретит кого-нибудь, способного понять ее, принять ее страхи и переживания. Нет, так нет. Одиночество, конечно, не лучший вариант, но она уже привыкла к нему. Но в Кертлэнде была Грэйс, а кто будет у нее здесь? Что значит, «кто будет», а как же ее творчество? Теперь у нее будет больше времени на то, чтобы писать, и работа заполнит пустоту в душе. По крайней мере, часть этой пустоты.

Шум приближающейся машины заставил Млисс прервать размышления. Вот и грузовик! Сейчас она займется выносом вещей. Надо заплатить водителю, чтобы он помог ей с этим — одна она точно не справится. Млисс встала с крыльца и пошла к машине.

— Я не понимаю, что ты забыла в Волтингтоне, Грэйс? Я не прошу много, только разумных объяснений с твоей стороны.

— Млисс, пожалуйста, не начинай все заново. Ты не средневековый инквизитор, а родная сестра. Которую я, между прочим, воспитала.

— Я бесконечно признательна тебе за это и всю жизнь буду Бога благодарить за то, что у меня такая прекрасная сестра. Но, хоть убей меня, я не понимаю, что происходит с тобой сейчас. И я хочу знать, что ты задумала.

— Ничего я не задумывала. Просто хотела увидеть тебя. Соскучилась по тебе.

Млисс оттерла со лба липкий пот. Боже, как здесь душно. Ни тебе кондиционера, ни банального вентилятора. Как Грэйс могла здесь оказаться после роскошного дома в Италии? Грязные стены комнаты, которые не мыли, кажется, с момента постройки дома, линялый ковер на полу, истертый, местами потрескавшийся линолеум, штукатурка, хлопьями слетающая с потолка. Очаровательная картина. Все это великолепие дополняли вещи Грэйс, в беспорядке валяющиеся на стульях, дряхлом, вытершемся кресле, разложенном диване с подгибающимися ножками.

— Грэйс, объясни мне, что происходит. Богом тебя прошу, объясни. Почему ты не приехала в Ричмонд? Да, дом у меня, конечно, не идеальный, но, по сравнению с этим — просто дворец! Почему, на худой конец, ты не вернулась в Кертлэнд?

Грэйс сидела на диване и смотрела на сестру блеклыми, пустыми глазами, в которых лишь изредка вспыхивали искры понимания. Как она изменилась за то время, которое они не виделись! Где та покорительница мужских сердец с вызовом в глазах? Где та чуткая, нежная сестра, которая укрывала Млисс от невзгод? Сейчас перед ней сидел совершенно чужой ей человек, которого хотелось хорошенько потрясти и заставить прийти в себя.

— Грэйс, почему ты молчишь? Я хочу знать, что с тобой происходит. Перестань закрываться, не будь эгоисткой. Скажи хотя бы, почему ты ушла от Франческо? Я не верю, что это его вина. Дело в тебе. Ты должна поделиться со мной этим.

— Я разлюбила его. Ушла потому, что перестала чувствовать в нем надобность. — Грэйс словно повторяла какую-то заученную теорему, в которой, правда, не было ни малейшего смысла.

— Что значит надобность, Грэйс? В любви не бывает надобности, как, во всяком случае, я представляю себе это чувство. Ты раньше, кажется, тоже думала так, как я.

— Мне не нужен муж. Мне не нужна семья. Я вполне самодостаточная личность.

— Ты что, стала вдруг феминисткой? Я понимаю людей, которым не нужен брак. Но ты отказываешься не от брака, ты заявляешь, что у тебя «нет надобности» в любви. Такого не может быть. И дело не в самодостаточности, а в чем-то другом. Не желание любить и быть любимым — ненормально. Ты ведь всегда говорила мне, что мое одиночество — отклонение от нормы. И я совершенно согласна с этим, и рада бы изменить, но не могу. Но ты всегда была сильной, ты всегда что-то искала. И вот — ты нашла Франческо. Что изменилось? Не верю, что он дурно обращался с тобой. Или, может, это так?

— Нет, Млисс. Он любит меня. Но мне нужно совсем другое.

— Что тебе нужно? Чтобы он ненавидел тебя? Или ты хочешь жить, как я, запершись на замок в одиноком доме, зарыв себя в груде никому не нужных бумаг? Это — предел твоих мечтаний?! — Голос Млисс сорвался на крик.

— Не кричи. — Грэйс устало посмотрела на сестру. — Ты ведь ничего не знаешь. Да я и не могу тебе рассказать. Поверь, не не хочу,а именно не могу.В моей жизни появился новый смысл. Нет, не одиночество. Я надеюсь наполнить ее любовью, только другой.

— Любовью к себе?

— Не надо иронизировать, Млисс. Я выбрала себе свою дорогу, так же как ты — свою. Я ведь никогда не осуждала тебя, так почему ты пытаешься давить на меня?

— Я объяснила тебе, почему я веду себя именно так, а не по-другому. Я детально рассказала тебе о своих переживаниях и страхах. Я сделала все, чтобы ты поняла меня. Я была откровенна. А ты — темнишь, пичкаешь меня общими фразами о новой жизни, и не говоришь ничего о том, в чем эта твоя жизнь будет заключаться. Ты даже не можешь сказать, что заставило тебя оставить Франческо. Разлюбила? Я не верю в это. За два месяца невозможно разлюбить. Значит, и не было никакой любви. А я отлично знаю, что она была. И есть сейчас, только ты пытаешься отрицать это. Я не знаю, что именно ты вбила себе в голову, но ты должна все мне объяснить.