Лаборант

– Это мой, – сказала она твердо.

Фомин разбирался с аппаратурой, которой был заставлен один из столов. Павел успел опознать видеомагнитофоны и осцилограф, но тут его внимание привлек Мео, зашедший внутрь следующей комнаты.

Эта комната очень ярко освещалась несколькими лампами на потолке, их количество было явно избыточным для такого небольшого помещения. Свет безжалостно обнажал облезлые давно не крашеные стены. Посередине комнаты на бетонном полу стояли стол и стул. На всех четырех стенах размещались видеокамеры, направленные на стол, возле фронтальной висела небольшая звуковая колонка. Мео взял стул и отнес его в самый дальний угол. Прямо над столом болталось что-то продолговатое на шнуре – наверное, микрофон. В этой комнате явно проводились какие-то опыты.

– Ну вот, – сказал вернувшийся Олег Евгеньевич, – Ваше рабочее место. Нравится?

Паша пожал плечами.

– А зачем вы стул унесли? – спросил он.

– Увидите, – пообещал тот. – Помогите, пожалуйста, перенести стол. Сейчас будет небольшая демонстрация. Введем вас в курс дела.

Паша, довольно сильно озадаченный, вернулся вместе с ним к остальным участникам исследовательской группы.

Понятно, что это здание заняли недавно, но судя по тому, что никакой попытки хоть как-то отремонтировать помещение самой лаборатории не было, возникало неприятное ощущение, что все это очень ненадолго. Помещение просто приспособили для временных нужд. То есть, на длительный заработок рассчитывать не стоило. Впрочем, долго сидеть в этом подвале как-то тоже уже не хотелось. Еще неизвестно, какие тут проходили испытания. Павел вспомнил обе железные двери, отрезавшие путь наверх, и человека у ворот с прилипчивым взглядом и автоматом. Только сейчас он отчетливо осознал, что ввязался в какую-то очень непростую историю. Возможно, опасную. Возможно, даже очень. Подумал о маме. Она знала только, что он поехал к Максиму насчет работы. Но Максим, каким он стал сейчас, отсюда, из этого подвала совсем вдруг перестал вызывать доверие.

Продал, понял Паша. Продал меня. Продал и уже забыл, наверное. И…

– Павел, вы с нами?

– Что?

– Мы здесь проводим ряд экспериментов с некоторыми предметами, – сказал Еремин.

Он стоял возле сейфа, занимавшего угол. Еремин сейчас выглядел очень серьезным, таким Паша его еще не видел.

– Сейчас мы продемонстрируем вам свойства одного из них, чтобы вы поняли природу нашей работы… Тут лучше один раз показать. Олег Евгеньевич, покажете?

– Непременно, – немедленно откликнулся Мео, стоявший рядом с Пашей, – Юлу?

– Думаю, да.

Еремин достал из кармана ключ и повернулся к сейфу.

Третий ключ. Один у усатого Завхоза, один у женщины, один у Еремина. То есть чтобы добраться до содержимого сейфа нужны все трое. К чему такие сложности?

Еремин вынул из сейфа небольшой фанерный ящик с крышкой и поставил его на стол. Ящик был явно самодельный и не очень аккуратно сработанный. Крышка запиралась на накидную защелку. Посередине крышки имелось небольшое отверстие, из которого невысоко торчала какая-то круглая штучка. Еремин закрыл сейф, положил ключ в карман.

После этого Мео подошел к столу с ящиком. Он отстегнул защелку, откинул крышку, запустил обе руки внутрь и достал оттуда детскую игрушку – юлу. Юла была железная, красная с зеленым, блеклая и потертая. Мео каким-то нежным гладящим движением перехватил ее снизу и поднял повыше, показывая Павлу.

Это было нелепо. Особенно последний жест, которым фокусник предъявляет публике чудесно найденного кролика. Видимо, фамилия у него была действительно цирковая. Но пошарпанная детская юла на белого кролика никак не походила. У Паши в детстве водилась похожая и ничего необычного в ней не было, если не считать исключительную добротность. Она могла пережить даже небольшой апокалипсис. Маленький Паша как-то пытался ее разобрать, но удалось только молотком немного согнуть винтовой стержень. Он посмотрел на Еремина, повернул голову к сидящим женщине и Фомину. Те внимательно за ним наблюдали.

Тут Мео опять перехватил юлу и так же аккуратно вернул ее в ящик. Взял ящик и пошел в исследовательский отсек. Павел дернулся было за ним, но его остановила рука Еремина на плече. Тот прошел мимо и плотно прикрыл дверь за Мео.

– Пойдем, – обронил он, направляясь к мониторам.

На четырех из них отображался Мео в исследовательском боксе с разных ракурсов. Он поставил ящик на стол, находившийся теперь в углу, и вынул оттуда юлу. Затем прошел с ней в опустевший центр комнаты. Изображение было черно-белым и казалось учебным фильмом о жизни сумасшедших. Чувствительный микрофон хорошо снимал все шарканья и стуки.

Мео аккуратно поставил юлу на пол и дал ей завалиться набок. Затем сунул руку в карман халата и после вытянул ее в направлении фронтальной камеры. В его руке был секундомер.

Еремин наклонился к стоявшему перед мониторами микрофону и щелкнул рычажком на его подставке.

– На «три», – сказал он в микрофон и показал Паше свой секундомер.– Следите внимательно. Готовы?.. Начинаю отсчет. Один… Два… Три.

На «три» Мео нажал пальцем кнопку на секундомере, затем нагнулся, положил секундомер возле юлы, присел, одной рукой выровнял ее, другой вытянул винтовой стержень и толкнул его вниз.

Клацанье винта прозвучало короткой дробью и сразу перешло в тонкий визг.

В течение следующих нескольких секунд происходило непонятное.

Только что Мео, сидя на корточках, толкнул винт юлы и вдруг оказалось, что он уже стоит. Стоял он странно – как-то зыбко и голова его все время оказывалась по-птичьи повернутой то под одним углом, то под другим. То же самое происходило и с его руками, они оказывались вдруг то разведенными в стороны, то поднятыми вверх, то прижатыми к груди. То их вообще не было видно. Зрелище было жутковатое и совершенно неправдоподобное.

С какого-то момента движения рук стали различимы именно как движения, хоть и рваные, дерганые. Визг превратился в жужжание. Мео неестественно быстро нагнулся и подхватил юлу, начавшую заваливаться набок. Как только он взял ее в руки, движения его сделались абсолютно нормальными. Жужжание прекратилось. Он положил юлу, взял с пола секундомер, нажал кнопку, выпрямился и стоял теперь, глядя во фронтальную камеру.

Паша обернулся по сторонам – на мониторы никто из присутствующих не смотрел, только на него.

Несколько секунд какого-то дурного сна. Завел юлу, начал дергаться. Будто движения ускорились.

Будто на перемотке.

Перемотка. Единственное разумное объяснение.

То есть все это просто запись, подделка. Потому и внутрь не пустили…

Значит, получается, что настоящий эксперимент происходит именно сейчас. И получается, что именно с ним. Но как реагировать? Показать, что догадался?

– Олег Евгеньевич, объясните лаборанту, что это было, а то у него, похоже, ступор, – сказал Еремин в микрофон.

– Вращение юлы генерирует поле, диаметром примерно два метра, – сказал динамик, закрепленный над мониторами, немного искаженным голосом Мео. – В этом поле скорость течения времени значительно ускоряется. Чем быстрее вращение юлы, тем выше скорость течения времени в этом поле. Максимальный показатель – примерно в десять раз.

Павел внимательно следил за его артикуляцией. Но потом понял, что если это все заранее записано, то, конечно, она будет совпадать.

Мео на экране шагнул ближе к камере и поднес прямо к ней остановленный секундомер. Рука его покачивалась и Павел, волнуясь, не мог толком разглядеть, что тот показывает.