Ладомир. Поэмы.

8

Голоса с улицы.

Разве выОт холода не вылиВдвоем в землянке?И от усталости не падали?Не спали сытые на теплой падали?Не спали на ходу, склонивши голову?Так лейте пули — вот свинец и олово!Я, дочь народа,Простая чернорабочая,Сегодня вас свободой потчую!Бог! говорят, на небе твоя ставка!Сегодня ты — получишь отставку!На вилы,Железные вилы подымемСвятое для всех господа имя!Святое, седое божие имя.На небе громовержец,Ты на земле собольи шубыдержишь?Медники глухого переулка!Слышите раскаты грома гулкого:Где чинят бога?Будет на чуде ржа,И будет народ палачом безудержа.Речи будут его кумачовые.Живи.Будут руки его пугачевыеВ крови!Это время кулачных боевГруди народной и свинцовой пули.Слышите дикий, бешеный рев:Люди проснулись.Теперь не время мыть рубашки:Иди, язык гремучих шашек!Мыслители винтовкой.Раска,Раскаты грома.Горя,Горят хоромы.На о,На обух господ…

9

Другие

Чтоб от жен и до наложницыГоспод нес рысак.Сам господь, напялив ножницы,Прибыль стриг бумаг.Тучной складкою жирелиКупцов шеи без стыда,А купчих без ожерелийНе видать бы никогда.Были сложены обедни.А где бог бедных?Кто бы рабочимУтром дал бы передникИ сказал «носи»?Друг бедноты на небеси.И утром принес бы стаканмолока?Наш бог в кулаке,Наша вера кулака!А наша рабочая темьСтоит дрожа.Виновата тем, —В кулаке нет ножа.Ладонь без ножа.Хлынем, братушки, хлынемВойском нищим.Вынем, братушки, вынемНож в голенище.Ярославль! Ты коровуНа крышу поставил!Рязань, ты телят молодцомРежешь огурцом.Волга!Все за дворцом.Берем божбойСвятой разбой!

10

Гож нож!Раскаты грома.Нож гож,Пылай, хоромы.

II

Великий князь

О, роковой напев судьбы,Как солнце окровавило закатомНочные стекла тех дворцов,А все же стекла голубы!Не так ли я, воспетый катом,Железным голосом секиры,Вдруг окровавлю жажду шири?Рыжие усики.— Что, барышня, трусите?Гноя знак.— Что, барышня, боязно?

7-11 ноября 1921

* * *

ТРУБА ГУЛЬ-МУЛЛЫ

1

Ок!Ок!Это горный пророк;Как дыханье китов, из щелей толпыВылетают их стоны и ярости крики.Яростным буйволом пронесся священник цветов.В овчине суровой голые руки, голые ноги.Горный пастух его бы сочел за своего.Дикий буйвол ему бы промолвил: «Мой брат».Он, божий ветер, вдруг налетел, прилетелВ людные улицы с гор снеговых,Дикий священник цветов,Белой пушинкой зачем-то грозя.Чох пуль! Чох шай! Стал нестерпимым прибой!Слишком поднялся потоп торга и рынка.Черные волосы падали буйно, как водопад,На темные руки пророка,Грудь золотого загара, золотая, как жёлудь.Ноги босые.Листвой золотою овчина торчала,Шубой шиврат-навыворот. Божественно темноедикое око.Десятками лет никем не покошены,Волосы падали черной рекой на плечо,На темный рот.Конский хвост не стыдился бы их толщины.Черное сено ночных вдохновений,Стога полночей звездных,Черной пшеницы стога,Птичьих полетов пути с дальних горснеговых пали на голые плечи.Горы денег сильнее пушинка его.И в руках его белый пух, перо лебедя,Лебедем ночи потерян,Когда он летел высоко над миром,Над горой и долиной.Бык чугунный на посох уселся пророка,А в глазах его огонь солнечный.

2

Ок!Ок!Это пророкиСбежалися с снежных гор.Сбежалися с горВстречать чадо Хлебникова,Ему радуясь!Саул, адамВеры Севера.Саул тебеЗа твою звезду,Чох пророков тебеПело славу.Очана-мочана — все хорошо.«Наш!»—сказали священники гор.«Наш!»— запели цветы.— Золотые чернилаНа скатерть луговВесною неловкою пролиты.«Наш!» — запели дубровы и рощи —Золотой набат, весны колокольня,Сотнями глаз в небе зелениЗорких солнышек —Ветвей благовест.«Нет» — говорили ночей облака,«Нет»— прохрипели вороны моря,Оком зеленые, клювом железные,Неводом строгимК утренней тоне спеша на восток,Месяц поймавСетки мотнею.Только «мой» не сказалаДева Ирана,Только «мой» не сказала она.

3

Полетом разбойничьим,Белые крылья сломав,Я с окровавленным мозгомУпал к белым снегамИ алым садам,Терновников розгам.И горным богамЯ крикнул:«Спасите, спасите, товарищи, други,спасите!»И ресницей усталою гасил голубое пожарище,Накрыт простыней искалеченных крыл.Горы, белые горы.«Курск» гулко шел к вам.Кружевом нежным и шелковым,Море кружева пеною соткано.Синее небо.У старого волка морскогоКнига лежала Кропоткина«Завоевание хлеба».В прошлом столетьиИскали огня закурить.Может, найдется поближеИ ярче огоньТрубку морскую раздуть?Глазами целуя меня,— Я — покорение неба,—Моря и моряСинеют без меры.Алые сады — моя кровь,Белые горы — крылья.— Садись, Гуль-мулла,Давай перевезу.

4

И в звездной охотеЯ звездный скакун,Я — Разин напротив,Я — Разин навыворот.Плыл я на «Курске» судьбе поперек.Он грабил и жег, а я слова божок.Пароход ветросекШел через залива рот.Разин девуВ воде утопил.Что сделаю я? Наоборот? Спасу!Увидим. Время не любит удил.И до поры не откроет свой рот.В пещерах горНет никого?Живут боги?Я читал в какой-то сказке,Что в пещерах живут боги,И как синенькие глазкиМотыльки им кроют ноги.Через Кропоткина в прошлом,За охоту за пошлымСудьбы ласкают меняИ снова после опалы трепещут крыломЗа плечами.

А. Волков. «Гранатовая чайхана». Фрагмент.

5

«Мы, ответренные Каспием,Великаны алокожие,За свободу в этот час поем,Славя волю и безбожие.Пусть замолкнет тот, кто нанят,Чья присяга морю лжива,А морская песня грянет.На устах молчит нажива».Ветер, ну?

6

Пастух очей стоит поодаль.Белые очи богов по небу плыли!Пила белых гор. Пела моряна.Землею напета пластина.Глаза казниГонит ветер овцами горПо выгону мира.Над кремневой равниной овцами гор,Темных гор пастись в городах.Пастух людских пыток поодаль стоит,Снежные мысли,Белые речки.Снежные думыКаменного мозга.Синего лбаКруч кремневласых неясные очи.Пытки за снежною веткой шиповника.Ветер — пастух божьих очей.Гурриэт-эль-Айн,Тахирэ, самаЗатянула на себе концы веревок,Спросив палачей, повернув голову:«Больше ничего?» —«Вожжи и оловоВ грудь жениху!»Это ее мертвое тело — снежные горы.Темные ноздри горЖадно втягиваютЗапах Разина,Ветер с моря.Я еду.Ветер пыток.

7

Полк узеньких улиц.Я исхлестан камнями!Булыжные летиИсхлестали глаза!Пощады небо не даст!Пулей пытливых взглядовТысячи раз я пророгожен.Высекли плечиБулыжные плети!Лишь башня из синих камней на мостуСмотрела богоматерью.Серые стены стегалиВечерний рынок.Вороньи яйца!«Один — один шай» — «Один — одиншай».Лёви, лови!

8

Пудри роскоши синей,Дикие болота царевичи,Синие негоюЗолото масла крышей покрыли,Чтобы в ней жили глаз воробьи(Масла коровьего вымени белых небес,снега и инея).Костры. Огни в глиняных плошках.Мертвая голова быка у стены. Быка несутна палках.Дикие тени ночей. Напитки в кувшинахледяные.В шалях воины.Лотки со льдом, бобы и жмыхи.И залежи кувшинов голубых,Как камнеломни синевы,Чей камень полон синевы,Здесь свалка неба голубого,Зеленые куры, красных яиц скорлупа.И в полушариях черных, как черепа,Блистает глазами толпа, в четки стуча,Из улицы темной: «Русски не знаем,Зидарастуй, тобаричи».

9

Дети пекут улыбки больших глазВ жаровнях темных ресницИ со смехом дают случайным прохожим.Калека-мальчик руки-нитиТянул к прохожим по-паучьи у мечети.Вином запечатаннымС белой головкой над черным стекломЖены черные шли.Кто отпечатает?Я — лениво.Я кресало для огниваЖивотно испуганных глаз, глупо прелестныхчерною прелестью,Под покрываломОт страха спасителем.Белой чахоткиЗабрало белеет у черных теней.Белые прутья на черные тени спускались —смерти решетка.Окошка черной темницы решеткой.Тише святая святых! Женщин идущихВостока.