Ладонью солнце не закрыть. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), архимандрит Авель (Македонов), митрополит Симон (Новиков)

Следствие по его делу длилось полгода. Полгода пыток и допросов. А впереди обозначилась новая ступень испытаний – лагерь строгого режима. Там, находясь в сложнейших условиях, батюшка не потерял теплоту любви, простоту и доброжелательность, которые он проявлял ко всем заключенным. За эти качества характера батюшки даже воры в законе и тюремная шпана относились к нему сочувственно и называли его с уважительно «батя».

Один из солагерников, Владимир Кабо вспоминал, каким был в те годы отец Иоанн: «Я помню, как он шел своей легкой стремительной походкой – не шел, а летел – по деревянным мосткам в наш барак в своей аккуратной черной куртке, застегнутой на все пуговицы. У него были длинные черные волосы – заключенных стригли наголо, но администрация разрешила ему их оставить, – была борода, и в волосах кое-где блестела начинающаяся седина. Его бледное тонкое лицо было устремлено куда-то вперед и вверх. Особенно поразили меня его сверкающие глаза – глаза пророка. Но, когда он говорил с вами, его глаза, все его лицо излучали любовь и доброту. И в том, что он говорил, были внимание и участие к собеседнику. Иногда в его беседах могло прозвучать и отеческое наставление, скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента».

Рассказывая о годах заключения, отец Иоанн вспоминал о том, как горячо он тогда молился. По его словам, молитве лучше всего учит суровая жизнь. Истинная молитва была у него именно в заключении, потому что там каждый день он находился на краю гибели. «Повторить во дни благоденствия такую молитву невозможно. Хотя опыт молитвы и живой веры, приобретенный там, сохраняется на всю жизнь. А как часто душа без слов молилась Богу!» – говорил отец Иоанн.

Вот в таких разговорах о тюремном прошлом игумен Дорофей и отец Иоанн (Крестьянкин) помирились и вновь сблизились. Однако теперь над их головами сгустилась туча. Уполномоченный, узнав о ремонте Троицкого храма, проведенном настоятелем, и об оживлении приходской жизни, очень разозлился. Он вывел отца Дорофея из штата епархии с «волчьим билетом», отобрав у него регистрацию. А это означало запрещение его в служении. А вот отцу Иоанну наказание последовало довольно мягкое. Он был переведен на новый приход, в село Летово.

Последняя служба батюшки в Ясаково была на праздник Воздвижения Креста Господня. На аналой положили крест, украшенный ветками кустарника с мелкими снежно-белыми плодами. На всенощной отец Иоанн с грустью помазывал своих, уже бывших, прихожан. Хор пел «Крест начертав Моисей…». По окончании службы батюшка воздвиг над головой крест, а потом благословил им народ. В храме стояла печальная тишина, у многих на глазах были слезы. Все понимали: это – прощание! Так символично благословил Господь Своего раба иерея Иоанна Крестом на дальнейший путь в новый храм, к новым прихожанам.

Убрали отца Иоанна из Ясаково, но два года его служения там дали свои плоды. Приходская жизнь пришла в движение, люди в округе вновь стали тянуться к Церкви. Да и Троицкий храм преобразился, привлекая к себе ангельской белизной и необычными иконами, установленными в нишах наружных стен. Но, конечно же, не только внешнее и внутреннее убранство храма было плодом деятельности отца Иоанна в Ясаково. Главным было убранство душ его паствы, чистота их сердец и помыслов его духовных чад, которым он часто говорил: «Матерь Божия чистоту любит, и чистые сердцем Бога узрят!»

Иван Большой и Иван Маленький

Космодамиановский храм села Летово был закрыт в конце 1930-х годов. Открыли его во время войны, когда Сталин дал послабление Церкви. Тогда верующие со всей округи стали стремиться туда попасть. В 1957 году настоятелем Космодамиановского храма был назначен священник Иоанн Смирнов. Вспоминая о своем служении в этом храме, он говорил, что ему тогда очень хотелось, чтобы богослужения были для прихожан понятными, чтобы требы хорошо воспринимались людьми, чтобы «радость людей приумножалась, когда они приходят в храм Божий или просят совершить на дому благодарение Господу за Его милость к нам, грешным».

В 1959 году в Космодамиановский храм на служение вторым священником назначили отца Иоанна (Крестьянкина). О первой встрече с ним отец Иоанн Смирнов вспоминал:

«Это было под Троицкую родительскую субботу. Я вошел в алтарь. Отец Иоанн стоял за престолом. Увидел меня, и лицо его просияло доброй улыбкой. Мы обнялись и подарили друг другу братский троекратный поцелуй. Я заметил, как у отца Иоанна загорелись глаза. Мне говорили, что с такими горящими глазами бывают люди с пылкой натурой.

Прошло несколько дней нашего сослужения. Мы быстро сроднились, и я заметил, что он действительно одарен пылкой натурой и стремительным характером в деле устроения вверенного ему храма и судеб верующих людей. Отец Иоанн имел призвание уделять внимание совершению святых таинств и требным пениям, особенно в храме. Сам любил исполнять их. А богослужения совершал не так часто.

Святые таинства и требы он совершал истово. Служение их занимало у него так много времени, что порой казалось, будто он совершает их не только в тех пределах, как они изложены, но значительно приумножает. Помню, как исповедовал отец Иоанн. Уже произносилось “Со страхом Божиим и верою приступите”. А он еще беседует с отдельными исповедниками».

Отец Иоанн (Крестьянкин) был ростом невысок, а отец Иоанн Смирнов, наоборот, был рослым, высоким человеком. Так их в народе и звали – Иван Большой да Иван Маленький. А сомолитвенником и близким человеком для них обоих был отец Виктор Шиповальников, который когда-то также служил в Летово.

Призванием отца Иоанна было проповедничество, а отец Иоанн Смирнов как можно торжественнее обставлял церковные службы. Этим он поднимал у прихожан молитвенный настрой, возвышал их души ко Господу. Особенно трогательным было пение монахинь Браиловского женского монастыря, находившегося на Украине и закрытого в 1932 году. После закрытия Браиловской обители некоторые из монахинь перебрались на Рязанскую землю, жили при Космодамиановском храме и пели на клиросе. «Поют, как Ангелы», – говорили про них прихожане.

Ко времени служения отца Иоанна (Крестьянкина) в Космодамиановском храме сложилась небольшая общинка из разных разоренных женских монастырей. Тайно совершались и постриги. И батюшка Иоанн стал для матушек общинки не только духовным руководителем, но и заботливым отцом.

Вежливым, обходительным запомнился он летовским монахиням. Его деликатность характеризует следующий случай. Каждая из матушек выполняла свое послушание: Платонида пекла просфоры, Евдокия занималась шитьем, матушка Еннафа, старенькая монахиня, пела на клиросе. Раньше она обладала красивым, бархатным голосом. Но ко времени приезда в Летово отца Иоанна (Крестьянкина) голос у нее ослаб. На клирос пришли певчие из молодых послушниц. Матушка Еннафа на клиросе была больше не нужна. И тогда, чтобы утешить матушку Еннафу, батюшка Иоанн благословил ее читать в алтаре записочки о здравии и упокоении. И даже поставил для нее в уголке алтаря креслице для отдыха.

Как-то он заметил, как одна женщина опустила в кружку для пожертвований три копейки. Увидев батюшку, она сильно застыдилась оттого, что так мало пожертвовала. А отец Иоанн, помня о лепте евангельской вдовы, с таким воодушевлением отблагодарил эту женщину, что она сразу преодолела смущение и у нее появился молитвенный настрой.

Но при необходимости отец Иоанн был очень даже строг. Летовские старожилы помнят, как однажды он вывел из храма одну прихожанку за то, что она нарушила свое обещание. А дело было вот в чем. Читая женщинам, совершившим грех аборта, разрешительную молитву, батюшка брал с них слово, что повторять его они не будут. Но одна из женщин совершила грех аборта повторно и опять пришла к нему за разрешением греха. Очень рассердился тогда отец Иоанн.

– Как же так, – сказал он, – ты же ведь слово давала, крест целовала! И, нарушив обещание, вновь совершила тяжкий грех детоубийства!

О строгости отца Иоанна говорит такой случай. Как-то приехала к нему на службу некая раба Божия С. Батюшка в это время исповедовал. Женщина в предвкушении встречи с ним стояла и улыбалась. Когда же подошла очередь ее исповеди, отец Иоанн не допустил ее, сказав:

– А тебе еще не время.

Так он прикровенно показал этой женщине, что во время исповеди не улыбаться надо, а сокрушаться о своих грехах. О чем потом сказал ей прямо: